ОЧЕНЬ ПРОСТАЯ СХЕМА

Интересно, мы на самом деле такие расисты? В смысле: нас же американцы в этом постоянно обвиняют. Поскольку названия их для обозначений людей другого цвета кожи, в России никак не приживутся. Да и вообще, никакие эти их штуки не приживаются, и полагают их у нас кретинизмом. Вон, автор «Гарри Поттера» Джоан Роулинг пошутила, насчёт того, что на Западе вместо слова женщина теперь придумали говорить «человек, который менструирует», так её затравили. А у нас за это словосочетание по мордасам словить можно. Спросить в трамвае: «Женщина, Вы выходите?», легко. Варианты: девушка (если возраст соответствует), мадам, да и просто: «Простите, Вы выходите?» — нормально. А назови её политкорректно «человеком, который...», она тебе врежет и окружающие добавят. Другая культура поведения. Потом избыточно ориентированный на шведско-американские нормы общения придурок на народ наш может обижаться, сколько угодно. А не говори в стране то, что там говорить не принято. Так помогает зубы в целости сохранить!

Некоторые, особо продвинутые, из тех, которые уже какое столетие «хочут образованность показать», кроме как «афроамериканцами» негров не называют, щурятся брезгливо и нос морщат, когда при них негров неграми называют. А как ещё?! На последней международной конференции Минобороны автору поручили в качестве модератора секцию Африки вести, на которой, помимо египетского министра и магрибинских арабов было несколько африканцев, и их, сгоряча не подумав, оглашая список на предварительном разборе, тоже кто-то обозвал «афроамериканцами». Ну, бывает... Так голову народу заморочили, что на всякий случай и чистопородных африканцев так шифруем. Хотя какое отношение имели к Америке нигериец, суданец и эфиоп? Никакого. И тут сам чёрт не разберёт, то ли идиотская гипертрофированная вежливость, то ли рефлексы, воспитанные тремя десятилетиями заглядывания в рот каждому иностранцу, особенно, если он из Америки. Вдруг грант не даст, инвестиции потеряешь или на конференцию не пригласят...

Сигареты когда-то такие были, «Памир», у которых кличка была: «нищий в горах». Вот и мы примерно так с начала перестройки перед западниками стоим. Лебезим, притворяемся не тем, кем есть, маскируемся под тамошний народ, принимая безо всякой критики дурнейшие из их мод и какие угодно извращения. Целое поколение таких начальников в стране выросло, чего от клерков ждать! Так вот, в те далёкие времена, когда мы жили в СССР и джинсов у нас не было, дисков не было и хороших сигарет, но был пролетарский интернационализм, стоял на Октябрьской площади Московский институт стали и сплавов, который когда-то был Московским институтом стали имени Сталина. Когда Иосифа Виссарионовича заклеймили за культ личности и вынесли из мавзолея, его переименовали, но очень толково: аббревиатура осталась прежней. Так что был он МИСиС, и остался МИСиСом. И стоит на прежнем месте. А общежития у него были — «Дом коммуны», на Ленинском, архитектурный памятник эпохи конструктивизма в форме самолёта, и только что построенное, в Беляево, которое так и звали.

Иностранные студенты жили, естественно, там — в «двушках». Система была такая. Блок из двух комнат — на два и на три человека, санузел и маленькая прихожая. По сравнению с той же «Коммункой», где туалеты были расположены по обоим концам длиннейшего коридора с несколькими десятками комнат, на четыре человека каждая, — фантастическое удобство. Без роскошного, крытого коричневой клеёнкой пандуса, по которому можно было на велосипеде доехать с первого до седьмого этажа, зато с лифтами. Где одно прибавится, там непременно другое убавится. Диалектика, ети её в качель. Так вот, жили там и наши пакистанцы (тогда в Карачи СССР завод строил), и нигерийцы (то же самое в Аджаокуте), и много кто ещё. Тогда с миллионерами и миллиардерами из списка Forbes в стране было никак, но промышленные предприятия и электростанции строить умели. И не только себе. Финансистов и экономистов, наверное, столько не было. И менеджеров эффективных. Главные инженеры проектов были и генеральные конструкторы, а нынешнее начальство к экономике бы близко не подпустили.

Была там здоровенная толпа ГДРовцев. В группе их было двое, один перед отъездом женился на девочке из Казахстана, просить руки которой поехал туда — в район, в который вообще-то ему, как иностранцу, въезжать было запрещено. Парторгом землячества был, Йорг, но любовь заставила нарушить дисциплину и правила проживания иностранца в СССР. Пошёл на риск, получил согласие родни, женился и до сих пор счастливо женат. И никто из тех, кто про это знал, его не выдал! Второй, Хольгер, взял замуж девочку из ГДР. Была мадьярка Юдитка, которая вышла за нашего, с которым все пять лет крутила амуры, и утащила его к себе, в Венгрию. Были вьетнамцы: Нгуен Мань-Ха, отличник, и Нгуен Ле-Хай, которого звали по аналогии с его оценками «Нгуен Лентяй». Большим начальником стал потом во Вьетнаме. И были в мужском корпусе «Беляево» два негра. Один из Танзании, второй откуда-то с запада Африки. То ли из Конго, то ли из Заира. Первый жил в «двушке» с немцем из ГДР, Франком. Второй в такой же двушке с нашим старостой, тёзкой автора. И были они, ой, какие разные...

Танзаниец, Чарльз Натаниэль Мвакатумбула, был весельчак, компанейский парень, свой и из хорошей семьи. Был он сыном генпрокурора Дар-эс-Салама, и семья его была не из простых: прибрежный торговый род, давший немало местных чиновников в английские колониальные времена. Парень обладал мягким юмором, без заморочек одалживал друзьям переписать сверхдефицитные диски (именно он приволок в Москву роскошную пластинку группы «Бони Эм» «Оушен оф фантази») и принципиально не носил джинсов, убеждая всех, что это одежда докеров и ИНЖЕНЕР не должен до такого опускаться. Ходил в костюме, вызывая ассоциации с комсомольскими активистами, которые носили примерно то же самое. Народ Чарлика очень любил, но его отношения к джинсам понять не мог по определению. Дикие были, хотя и учились в Москве. Костюм — купи, носи. Они на каждом углу продавались. Инженеры в СССР тоже были не в дефиците... Кто знал, что в Африке местных кадров тогда в принципе не было... До сих пор выпускники наших вузов в большой цене.

Чарли у него было ВТОРОЕ имя. Первым было Натаниэль, но ему сразу честно сказали, что с бодуна этого никто не выговорит, так что до самого конца учёбы в Москве он теперь Чарли, и он с этим мудро не спорил. С ним можно было выпить пива, послушать музыку, потрепаться о том, о сём или на практике сходить на дискотеку, покадрить местных девочек. Там за ним следили, чтобы местные не забили — они дико чужаков не любили. Но они и всех москвичей не любили, вне зависимости от того, из какого города или страны те изначально были. Такие драки на этих практиках были... Триста на триста в Магнитогорске, на обзорной, в 1977. Или в 1978 в Челябинске, где был не весь курс, а одна группа, и там дело было уже серьёзнее. А у старшего брата в Жданове, как тогда назывался Мариуполь, вообще могли пристрелить. Да и в Абхазии, в Пицунде, в студенческом лагере, разборки с местным народом были, вплоть до смертельных исходов. Только девочки там были наши, а приставали к ним местные. Но это на выезде. В Москве у Чарлика девочка была постоянная и это никого не заморачивало.

Второй, Канида, был сволочь. Народ наш это быстро просёк и держался от него подальше. В обычной ситуации ему бы быстро намылили холку, но иностранцев бить было нельзя. Гнали за это и из комсомола, и из института. Взашей. Органы бдили, партия и комсомол тем более. Интернационализм-интернационализмом, но по рогам в Стране Советов чужаку тогда могли дать легко — примерно так же, как сейчас можно огрести в Нью-Йорке в испанском Гарлеме или в неблагополучном районе какого угодно американского мегаполиса. Некоторые в самых центрах расположены, как в Майами. И ничего. Канида был бездельник и дурак, но это было не главным его недостатком. Главным было то, что был он нацист. Не националист, а самый настоящий наци — только чёрный. Единственной темой разговоров у него было то, как его племя, которое соседи угнетают, а проклятые белые веками не давали их вырезать поголовно, поднимется и всё-таки всех, кого не любит, перебьёт. Говорить он мог об этом на протяжении часов с такими подробностями, что не набить ему морду было очень сложно.

Он с наслаждением описывал, что они будут делать с женщинами и детьми врагов, после того, как убьют всех мужчин, как они будут их пытать, жечь живьём, насиловать и грабить — и для ребят из не самых благополучных провинциальных городов СССР, которые многое в своей жизни видели и участвовали не в одной драке и не в одной поножовщине, всё это было, как описание зверств нацистской зондеркоманды в Хатыни. Так что терпели его с трудом. Его девица — какая-то лимитчица с Украины, лелеяла хрустальную мечту, что он на ней женится и к себе за границу увезёт. Он её насмешливо называл «француженкой» и делил её общество с приятелями, которые к нему ходили в гости, что по тем временам приводило общежитие в ступор. Времена были не то, чтобы целомудренные, но групповой секс не приветствовался и воспринимался как дикое экзотическое извращение. Тем более, что относился Канида к своей подружке, как к вещи, и когда она покидала общагу открыто говорил, что увезёт её на родину исключительно для того, чтобы продать в бордель, прикидывая цену.

Любви к нему это не прибавляло. По интернационализму и вообще терпению окружающих наносило удар за ударом. Так что когда он, курса с третьего-четвёртого, внезапно сорвался и куда-то исчез, вздохнули облегчённо все, кто его знал. И ведь как в воду глядел... Его племя, в той стране, откуда его в МИСиС занесло, действительно прорвалось к власти и начало войну на уничтожение против соседей. Что с ним было, куда он делся, никто так никогда и не узнал. И вот тут вопрос: чувства, которые он у всех окружающих вызывал — это расизм? И почему их не вызывал Чарли? Цвет кожи у них был одинаковый — африканцы и африканцы. Можно только посочувствовать тем, кто познакомился с Канидой: они после этого на любого парня из Африки смотрели с большим прищуром. Как в этой жизни всегда и бывает. Попалась тебе сволочь, неважно, какая, про всех его сородичей нехорошо думать будешь. Национальность и вероисповедание любые: будешь опасаться и недолюбливать на всякий случай. Жизненный опыт подсказывает: осторожней. Ещё и детям с внуками расскажешь...

Именно на эту тему есть у евреев поговорка: «Все евреи ответственны друг за друга». Один сволочь или жулик, потом всех такими будут считать. Нельзя гадом быть. Значит ли это, что это заповедь, которой весь народ как один следует? Чёрта с два. Заповеди Торы, и то сплошь и рядом люди нарушают. Но многие из тех, кто это правило знает, выполняют его. Главное, чтобы такие правила были. А так — все в этом мире всех недолюбливают, как и положено с чужаками. Ну, не принято у нас показательно лыбиться от уха до уха. И это не варварское дикарское отношение к людям, а норма. Фальшивых улыбок и фальшивых чувств меньше, чем на Западе. Зато те, которые есть, настоящие. Никто особо не заморачивается всеми теми кличками, которые люди друг другу мимоходом дают. Оскорбляет? Скажи. Не понимает или специально, назло обидеть пытается, дай в морду. Сразу же резко повышает культурный уровень. Это не расизм — это такой цивилизационный код. Кто хочет, понимает и правилам этикета следует. Все остальные ходят с битой мордой до конца жизни. Очень простая схема...