ДОРОЖНЫЕ ЗАМЕТКИ: ПЛЯЖИ - ЕЩЁ ОДНО ПРОДОЛЖЕНИЕ

Про пляжи, дорожные заметки, закончатся когда-нибудь? Начинал ведь — идея была, по паре строчек на каждый. Море хорошее — море плохое. Песок хороший — плохой песок. Или нет песка, галька. Или, того хуже, пляж платформа. Кто с пирса в море прыгать привык, может, и ничего, но если плавать учили на мелководье, да на песчаном берегу, да чтобы песок был правильный, мелкий, а не колючий... Это как со всем прочим в этой жизни. С женщинами и с друзьями, с книгами и с музыкой, с едой и выпивкой, или просто напитками, если алкоголя не пьёшь. К чему тянет, то и твоё. Себя не обманешь и не заставишь искренне любить то, что не нравится. Зачем оно, такое? Вот, и с пляжами так.

Греция. Тут море было — одно из лучших в жизни. Что до пляжей... Крит выделим особо. По простейшей причине, туда в первый раз с женой за границу в отпуск поехали. Как раз Белый дом догорел, Ельцин с Хасбулатовым, Руцким и парламентом разобрался. Бардак в Москве закончился, танки по парламенту палить перестали, снайперы отработали, всех, кого надо было начальству повязать, повязали. Можно было спокойно ехать отдыхать, оставив детей на любимую тёщу. Хотел, правда, отменить, но она горой встала на защиту права зятя на отдых. Золотая женщина... Тоже понятно: в кои-то веки решил на пару недель оторваться, жену на море скатать. Средиземное море, не Азовское, где она с детьми была, и не Чёрное, где бывала с подружкой. Что называется: «Езжайте, дети, и даже не думайте оставаться»...

В общем, сели, полетели. Чартер. Они тогда только на Крит летать начали, второй рейс был. Круто — первая свободная тысяча долларов в кармане. Бизнес только начинался, всё в дело вкладывали, но за четыре года работы накопил. Сейчас вспоминаешь, самому смешно, а было именно так. Офис нужен? Он денег стоит. Сотрудникам платить надо? Надо. Товар закупать. Опять же, кто на чём поднялся. Сахар, кофе, сигареты, спирт «Ройал» прибыль давали. Да и много что ещё давало. Но мы ж металлурги. Нам западло профессию позорить. Хорошо ещё, что накрылось в стране всё до такой степени, что однокашники просили продать металл. Без предоплаты вагоны слали, только чтоб куда-нибудь деть. А за него ой, не всегда возвращали, да и до сих пор не всегда возвращают, что он стоит. И даже не специально, а так у многих обстоятельства складывались. Что их, убивать за это? И убивали, но это не наш метод был. И до сих пор не наш. Для этого бандитом надо быть, хотя бы в душе.

В общем, летели, прилетели, были посажены в автобус и развезены по отелям. Встретили те, кто туда до нас на отдых прилетел, первым чартером. Причём, пребывая в таком ужасе... Они же всё, что в Москве происходило, видели только по телевизору, с комментариями на чистом греческом языке. Опознать горящий парламент, по которому танки прямой наводкой бьют, не так уж сложно. Опять же: Останкино толпа штурмует, грузовик двери таранит, капотом лезет в фойе. СЭВ захватывают. Ничего непонятно, понятно только, что в Москве восстание, идут уличные бои, и что это — гражданская война, революция, распад страны начался, или пока не до такой степени, никто не скажет. Время какое было? А они на острове, в Средиземном море, и отдых им уже не в радость. Ну, успокоили их немного и огляделись вокруг.

Нормальный отель, четыре звезды. Корпуса с балконами, бунгало, бассейны, открытый театр, ресторан со шведским столом в греческом варианте: ешь, не хочу. Все блюда новые, в Москве тогда ничего этого не было, интересно попробовать — жуть. С тех пор потолстел: набираешь на здоровенную тарелку закусь, всего понемножку, но вместе — курган. Отошёл к столику, съел. Потом горячее — ещё один курган. Естественно, с хлебом. Хороший хлеб, с корочкой, у нас такого тогда тоже ещё не было. Да и тёплый. Сидящие рядами немцы начинают коситься в глубоком изумлении и тихо между собой о чём-то переговариваться. Съел. Потом то же самое с десертом: муссы, тортики. И арбуз. Немцы замолкают и правильно делают. Мы народ простой, если что, обидеть можем. А это они инстинктивно понимают!

Страшно удивило то, что еда в любом количестве, а вот за напитки надо платить. Но у нас с собой было, как говаривал Михаил Михайлович Жванецкий по совершенно другому поводу. Опять же — кто на жене экономит? И ведь странно: с тех пор не десятки, а сотни раз летал за границу. И в таких отелях бывал, что критская «Марина», если сравнить, им и в подмётки не годилась. А запомнился именно тот вояж. Молодость, романтика, первый раз поехал на море с женой... Опять же, вечер у бассейна с фейерверком там был первый в жизни. Ночное море в шаговой доступности, звёзды, музыканты что-то греческое играют, кусты цветущие, пальмы жёсткими листьями качают, бриз. На море тоже музыка, только далеко, с кораблей: фонарики светят, туда-сюда вдоль едва видной линии горизонта плывут. Развлекают туристов. Крит же.

Повезло с погодой: октябрь, в Москве холодрыга, а там бархатный сезон. Летняя жара спала, но по ночам тепло. И море рядом. Выходишь за территорию отеля, переходишь узкую дорогу с редким движением — пляж и два пирса. Между ними лежаки за деньги или песок, у кого с собой подстилки из дому захвачены, как у наших туристов. На горизонте какой-то маленький остров, держа курс на который очень удобно плыть, пока пирс не остаётся сзади, после чего делается поворот по большой дуге к пляжу, где волнуется жена, которая плавает чуть лучше топора, и особенно волнуется, когда в море уходишь, когда начинает чуть штормить. Берег пологий, волна набегает не очень большая, два — два с половиной метра, но для неё это ужас-ужас, а ты самоубийца. Тоже понятно. Хотя песок был хорош и море чистейшее, дно даже на глубине видно.

Расстраивать женщин не надо, у них от этого настроение портится. Так что всё по графику: в море, не особенно торопясь ушёл, и косишься на пирс. Когда он позади открывается вид на всю ширь горизонта. Разворот и к берегу, держась подальше от пирса, где в камнях прячутся морские ежи и сидят приличных размеров осьминоги. Осьминогов ловят греки для соседних таверн, которые, вместе с сувенирными лавками, с раковинами и синей с золотом керамикой, составляют целую улочку на выходе из отеля. Поймав, бедных октопусов тут же с размаху отбивают о камни, чтоб были мягкие, когда их протушат или сварят. Смотрится жестоко, да и жалко их, они умные, как собаки, но чертовски вкусные. Ешь их с мягким тёплым хлебом и лимонным соком, и облизываешься, хотя совесть мучает. Но не очень сильно.

Впрочем, осьминогами и морскими ежами местная фауна не ограничивается. Как-то, плывя в обычном режиме, увидел идущую по воде навстречу рябь: полным ходом шёл косяк мелкой рыбёшки, изредка выпрыгивающей из воды. И вот тут пришла скорость... В жизни не плавал так быстро. Вспомнилось, что когда рыбья мелочь прёт на человека, да ещё выпрыгивает, это значит, что за ней кто-то гонится. Варианты: акула, рыба-меч, барракуда, тунец или дельфин. А поскольку встреча с ними в графике отпуска предусмотрена не была, пришлось уплывать в экстренном режиме, сменив ленивые гребки на энергичную работу рук и ног, как папа учил в детстве. Он вообще много чему учил: как в шторм плавать, как на берег в большую волну выходить, чтобы не покалечила, как под неё подныривать, когда вот-вот захлестнёт, и как из неё выплывать, как в спокойную погоду спать на воде... Пригодилось, и не раз.

Жена энергичному заплыву удивилась, но расстраивать её рассказом о его причинах не стал. Мало ли что мужу в голову стукнуло. Может, кокетничает, Посейдона из себя строит... А на следующий день рыбаки приволокли и бросили на пирсе акулу. Не очень большую, метра два с лишним, тупорылую, зубастую, как и положено акуле, серо-коричневую сверху и грязно-белую снизу. Маленький, лет четырёх, мальчик, которого привели смотреть на неё две очень глупые молодые немки, попытался сунуть ей в пасть руку. Едва успел его оттащить. Немки как-то странно скривились — они ребёнка послали на фоне акулы фотографироваться. Было похоже, что начнут ругаться за нарушение личного пространства, но не успели: акула сделала то, из-за чего от неё и отдёрнули мелкого: открыла и закрыла пасть с неприятным звуком и ещё более неприятным выражением морды лица. Очень впечатляло.

Одно слово, цивилизованные до изумления люди, немецкие туристы. Не представляют, что море настоящее и акула настоящая, руку откусить может. Одна от них польза, молоденькие девочки у них часто загорают топлес. В 93-м для людей из России это была экзотика. Сейчас оно, конечно, мало кого может удивить, а тогда впечатляло. Ну, наши были в другом сильны. До сих пор вспомнить забавно, как в тот отель на Крите две пары занесло: быки со шмарами. Причём привезли они их явно работать, западников окучивать. И страшно сгорели: отель был семейный, с детскими аниматорами. Девочки ходили в купальниках из ниточек — их даже с завтрака с веранды официанты как-то попросили, чтобы не путали пляж с рестораном, после того, как какая-то немка метрдотелю пожаловалась. Бюргеры очень хотели, но жёны бдили, как рыси в засаде. Как они их за похотливые взгляды чехвостили...

Добыча в сети девочек не шла, деньги не несла, немки объединились и предупреждали друг друга об опасности, каждая следила не только за своим мужем, но и за всеми остальными. Что до греков, те были готовы всегда и стояли в охотничьей стойке всем коллективом, но денег у них явно не было, а шмары не для того приехали, чтобы бесплатно отдаваться. На это у них с собой сутенёры были, с которыми они, в итоге, начали каждый день ругаться. Тот самый случай: крокодил не ловится, не растёт кокос. Одна даже по вечерам начала дежурить в баре, в самом тёмном романтичном углу, одев поверх лёгкого и прозрачного накидку, на вид из чёрных перьев, делая вид, что читает книжку в бумажной обложке. И ни одной поклёвки: немки отсекали все попытки сближения на дальней дистанции. Очень было прикольно.

Куда менее прикольно было, когда туроператор объявил, что чартера обратно не будет и один день пропадает. Точнее, будет паром до Афин с ночью в море и уже оттуда вечерний рейс на Москву. Ну, тоже приключение. И в этот момент возникло волшебное слово: шуба. В кармане было триста долларов. Какую шубу можно было купить в Афинах на эти деньги, никто не знал и знать не мог. Гиды сказали, что в принципе можно купить на любые. Ну, не вопрос. Надо было попробовать, благо жена толк в одежде понимала, поскольку была по профессии портнихой. Шила она что угодно, от свадебных платьев до верхней одежды. Разбиралась и в меховых изделиях, да и вообще со вкусом у неё было и остаётся всё в порядке. Но...

Нет, паром был хорош. Без роскоши, но интересно же! В Пирей прибыли утром. Багаж сдали. Пора было идти искать шубу. Проблема была в том, что за шубами из России ехали челноки. И с Украины ехали челноки. И изо всех прочих республик бывшего, только что распавшегося Союза. У челноков были с собой деньги — и приличные. Так что их пасли местные бандиты, в немалой степени из эмигрантов, которые перебрались в Грецию, используя свои этнические корни. То есть были причерноморскими советскими греками, в немалой степени с Кавказа, и примкнувшими к ним членами их семей. На упомянутый момент в Афинах, помимо прочих, активно работали вайнахские группировки. И вот им попадаться не стоило. Жёсткие ребята, без сантиментов и без малейшего законопослушания. Местная полиция их побаивалась.

В итоге, скооперировавшись с замминистра энергетики, здоровенным мужиком и бывшем боксёром, подружке которого, отдыхавшей с ним на Крите, тоже понадобилась шуба, пошли их искать. Нашли. И даже купили. Шуба была чёрная, пушистая, из множества лисьих лапок. Всё, что было, за неё отдали — торговались насмерть. С другой стороны, греки в накладе не остались, иначе бы не отдали. Они тоже понимали: клиенты не американцы, не англичане и не шейхи из Дубая. Что есть — есть, больше не заплатят. Сторговались, куда бы они делись... На обратном пути бандитов не встретили, в аэропорт добрались, до Москвы долетели. Даже сумка с причудливыми тропическими раковинами, которую с Крита везли, долетела в полной целости и сохранности. Хорошая получилась поездка.

На Родосе, пляж был хуже. Отель хорош, пляж при отеле, лежаки, полотенца, красивая бухта, песок, но покрупнее и пожёстче. Да и холоднее было. Понятно: много севернее Крита, рядом Турция. Чего на Крите не было, а там было — маленькие вёрткие рыбки, водившиеся в бухте, которые общипывали купальщикам ноги, причём щипали иногда чувствительно, до крови. В принципе, есть даже такая процедуры, с теми же самыми рыбками, только за деньги. Тут они были бесплатно, но когда не ожидаешь, что тебя в воде покусывать начнут, удовольствия куда меньше, чем в косметическом салоне. С другой стороны, дарёному отелю в зубы не смотрят. На Родос огроменную толпу народу со всего света возил Владимир Иванович Якунин, когда РЖД командовал. Форум был. Родосский форум «Диалог цивилизаций». Кого только там не было...

Один из соучредителей форума был хозяином отеля, где он под большое декольте проходил, и это, насколько можно понять, был его вклад в мероприятие. Дипломаты, церковные иерархи и деятели всех прочих конфессий со всего света, учёные и журналисты, тусовщики и шпионы (наши — разведчики, а остальные именно, что шпионы)... Европейцы, израильтяне, арабы, иранцы, русские, американцы, индусы, китайцы... В общем, большая тусовка. Беседы, споры в кулуарах, обмен визитками, контакты, выступления на сессиях, резолюции, над которыми ссорились — зачем?! Кого на таких мероприятиях вообще волнует, что в этих резолюциях написано? В итоге, кто-то найдёт хорошо оплачиваемую работу (и находили), кто-то отдохнёт на халяву, кто-то завяжет полезные связи, кто-то отвлечётся от домашних забот... Алкоголя на этих мероприятиях выпивали море. Для прессы главным делом жизни было выпить всё на обратной дороге. Они к этому подходили серьёзно и справлялись на ура. Но, несмотря на это, было интересно.

Что ещё греческого было в жизни автора? Кипр. Он, конечно, бывает разный, но на турецкий север не заносило ни разу. Зато занесло с друзьями и семейством на греческий юг. И это было по-настоящему хорошо. Отель был правильный, «Фор сизонс». Море, песок, погода — пять с плюсом. Зато дорожное движение... Все почему-то ехали не по той полосе — нервировало. Потом выяснилось, что не по той полосе двигались мы: на острове действовала британская левосторонняя система, о чём периодически забывали, вспоминая после того, как встречные машины с бешеной силой гудели и мигали фарами. После чего произносилась философски фраза: «Ну, у нас же джип» (арендованный), проводилось перестроение на правильную сторону дороги и на какое-то время на кипрских шоссе воцарялся мир и покой.

Кипр вспоминается двумя вещами. Нет, ущелья с водопадами, разделённая стеной Никосия, красивейшие церкви и монастыри, тонкие серебряные украшения с позолотой и финифтью, и кружева, которые там плели с византийских времён, так же, как в континентальной Греции шьют шубы, турки обрабатывают камень, делают резные пенковые трубки, шьют красивые и прочные дублёнки, модные кожаные куртки и пальто. На Кипре делают неплохую обувь и рубашки у них с британских времён приличные, хотя в Сирии лучше. Всё так. Ювелирные изделия там изящны и не так уж дороги — туристы. Жену удалось на пару колец подвигнуть. Точнее, когда она зависла, не в силах выбрать из тех, которые понравились больше других, купил оба, к восхищению продавщиц и облегчению детей, одуревших после часа ожидания, когда мама всё-таки на чём-нибудь остановится. Но не о том речь.

Первое из упомянутых воспоминаний — соседняя с отелем таверна с большим ручным розовым пеликаном с огромным клювом, встречавшим посетителей. Осьминоги там были фантастические, мягкие, как масло и такие вкусные, что остановиться было невозможно. Страшно было подумать, сколько их надо было колошматить, чтобы они перестали быть резиновыми и приобрели настолько деликатесный гурманский вкус. Секрет раскрыла русская невестка хозяев-греков, которая рассказала, что их попросту обрабатывают в стиральной машине, на режиме с отбивом. Всё гениальное просто, но применение домашней техники в обработке осьминога запомнилось. Наши люди нигде не пропадают! Хозяева невесткой явно гордились, и правильно делали. Такое придумать...

Второе более специфическое. Именно на Кипре сын внезапно заявил, что институт он хочет бросить и намерен пойти в армию, воевать в Чечне, как друзья. Родине искусствоведы не так уж нужны, сказал он ошеломлённой идеей маме как-то поутру. Родине нужны защитники и герои. И нечего это обсуждать. Ну, про «нечего обсуждать» было не первый и не последний раз — семейный характер. Но бросить институт... Суриковка, третий курс. Поступал, потому что вдруг остро потянуло в художники, и талант был большой. Работ не было, готовился в институт только полгода, так что предложили пойти на искусствоведение, и потом перейти, в случае чего. Забегая вперёд: институт всё-таки окончил, и диплом написал на пять, хотя тема была такая, что ректорат встал на уши. Керамика индейцев мочика. В СУРИКОВКЕ!

В общем, жена расстроилась, и сильно. Кто бы на её месте не расстроился? Взбесило это до умопомрачения, так что для того, чтоб не взорваться, ушёл переживать на пляж, подальше от семьи. Положил полотенца на лежаки, нет сил ждать. Ушёл в море, доплыл до буйков, мало. Всё в душе кипит. Поплыл вдоль буйков. До конца пляжа доплыл — кипит. Пересёк дорожку для аквабайков, поплыл вдоль соседнего отеля. Потом ещё одного. И ещё. Мало-помалу на душе стало полегче. Потом догнал сын: не обнаружив у полотенец на пляже отца и мужа, и прождав час, семья решила, что что-то случилось, и послала его на поиски. Бежал, увидел в море и, оставив у воды сандалии, догнал вплавь, выяснять отношения. Пока их выясняли, начались рифы — на берег не вйти. Выяснили, помирились, поплыли обратно.

До отеля было далеко: километров пять-шесть точно отмахали... Пока доплыли до места, где был спуск к берегу и должны были стоять сандалии, их уже не было. Зато оттуда к дороге очень быстро поднимался пожилой немец с сандалиями в руках. Пришлось рявкнуть вслед, и произошло чудо: немецкий турист мгновенно понял неизвестную ему до того русскую речь и, оставив похищенную обувь, прыжками, как заяц, прыгая через камни, добежал до дороги, сел в оставленную там машину и, ударив по газам, скрылся из глаз. Сын, со свойственным подросткам великодушием, пытался его окликнуть, чтобы узнать: может, сандалии зачем-то очень-очень нужны, но заметив, что машина — мерседес, и не самый плохой, решил, что тот перебьётся. В общем, пошли обратно, к отелю. Асфальт горячий, ноги горят... Дошли.

На пляже встретили странно и долго выясняли, где был. Оказывается, жена перепугалась и в поиски включила спасателей. Те отработали, как могли, но никого не нашли, что и понятно, в это время плыл к горе на горизонте, потом ругался с сыном, плывя вдоль рифов, потом часа полтора шли пешком обратно. Полдня как раз и прошло. Настроение было совершенно не то, чтобы кому-то что-то объяснять или оправдываться: ткнул рукой в конечную точку маршрута, на более или менее понятном английском сказал, что был там, и пошёл искать жену. Греки же, судя по всему, решили, что русский джентльмен познакомился со случайной подружкой, провёл с ней несколько приятных часов, а теперь косит под дурака, но это было вообще не их дело.

И тут, перед тем, как оставить читателя в покое, в ожидании продолжения баллады о пляжах, вопрос: почему с подростками невозможно отдохнуть на море, не поругавшись хоть раз? Они идеальны детьми. Они с тобой не ездят, когда становятся взрослыми: находят себе компанию, едут с другом или с подружкой, наконец, влюбляются и женятся. И потом ездят отдыхать со своими детьми. Но когда у них начинается возраст, который принято называть «переходным», их как будто подменяют. В них вселяется сам дьявол. Они продолжают тебя любить — это видно, и ты их тоже, но каждое слово им поперёк горла, каждое предложение отвергается с ходу, и в каждую поездку у них возникает идея, которая, в случае её реализации на практике, означает по-настоящему большие проблемы... Впрочем, это риторический вопрос. Ответа на него нет и быть не может.