ПРАКТИЧЕСКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭВОЛЮЦИЯ В ДЕЙСТВИИ

Выступления на конференциях, политшколах и прочих публичных мероприятиях в стиле «гайд-парка» — особый жанр, имеющий мало общего и с университетскими лекциями, и с общением с прессой. На лекции сидят студенты, причём, как правило, вы с ними ещё встретитесь: на экзамене или зачёте, защите курсовой или диплома. Что сильно стимулирует вежливость в общении с преподавателем и корректность задаваемых вопросов. Радио- или телевизионный эфир сам по себе определяет стиль, поскольку есть начальство, следящее за рейтингом программы, так что даже самые острые темы обсуждаются в приемлемом стиле. Интервью для печати, как правило, жанр ещё более цивильный: журналист-гость куда более уязвим, чем журналист-хозяин, так как ему в любой момент могут отказать в продолжении беседы, а в крайнем случае попросту спустить с лестницы. Публичное мероприятие всех этих ограничений лишено: выступая на них имеет смысл помнить, что слушатели почти наверняка видят оратора в первый и последний раз, и если родители и Г-сподь Б-г наделили их пытливым умом и острым языком, ему придётся на собственной шкуре испытать и то, и другое.

Впрочем, конференции хуже: некоторые из них специально построены организаторами так, чтобы спровоцировать участников на конфликт или рукоприкладство, на чём, выполняя политический заказ, можно неплохо заработать. В своё время автор встретился именно с таким подходом к делу «как бы» делового телеканала, принадлежащего известному олигарху, который тогда позиционировал себя в качестве либерального политика. Ведущий этого канала, чья лысая голова с глазками-бусинками, укрытыми за круглыми стеклами пенсне, напоминала крота из андерсеновской «Дюймовочки», то ли по велению души, то ли по политическим пристрастиям коллекционировал малопочтенную публику в лице исламистов, фашистов и националистов, периодически сталкивая ее лоб в лоб с публикой вполне нормальной. Бывает. В конце концов, не на все приглашения нужно откликаться.

Московская политическая школа, между тем – мероприятие, на котором выступать интересно, участвовать в дискуссиях полезно и вспоминать о них не стыдно. Само по себе показательно, поскольку сторонние наблюдатели, полагающие российское политическое поле зачищенным в лучших традициях советского режима, на этом и множестве аналогичных примеров могут убедиться в том, что энтузиасты, стоящие во главе негосударственных организаций, делая то, во что верят, не за страх, а за совесть, способны пробить сопротивление бюрократии. Добавим: при посильном содействии той её части, которая ещё не потеряла интереса к жизни и стремления её улучшить, что на отечественных просторах встречается чаще, чем это можно было бы предположить. Полтора часа дискуссии в зале и столько же в кулуарах способствовали налаживанию контакта с аудиторией, благо шедшая полным ходом «арабская весна» была темой острой и дискуссионной, а её итоги для демократии и диктатуры – острой и дискуссионной вдвое. Вопросы были заданы. Ответы, в силу разумения или его отсутствия, даны. Стороны расстались, взаимно удовлетворённые друг другом. И тут, практически на пороге расставания, из зала раздался крик души.

Его испустил один из организаторов — наболело. В своём кругу тема обсуждалась наверняка неоднократно, но автор был свежим слушателем, притом почти своим, и не возопить в его адрес было просто невозможно. Крик, что объяснимо, касался той части закона о некоммерческих организациях, которая касалась их финансирования из-за рубежа. Закон этот некоторые из них ставил на грань закрытия, другие рубил на корню и вообще давал простор для злоупотреблений и несообразностей, которых в отечественной жизни пруд пруди и без него. И в этом отношении крик души был понятен. Тем более, что террористические и в целом радикальные структуры обойдут не то, что закон, но и всю правоохранительную систему с её силовыми структурами вместе взятыми. В чём граждане убеждаются с каждым очередным терактом и убийством очередного гастарбайтера. Отсечение в России от иностранного финансирования околополитического пространства по образу и подобию зачистки, устроенной в США перед Второй мировой войной в отношении агентов Третьего рейха, имело бы мало оснований для воплощения, если бы не твёрдая уверенность высокого начальства, что отечество в опасности. Без чего закон не появился бы ни в нынешнем, ни в каком другом виде.

Тут возникает непреодолимое противоречие между опытом автора и устремлениями российской общественности в лице лучших её представителей, к которым, несомненно, относятся активисты затронутых за живое (а в организме человека нет ничего более живого, чем карман) движений. Опыт восходит к 80-м годам прошлого, ХХ века, когда еврейское движение в СССР становилось на ноги, вопреки всему репрессивному и идеологическому аппарату государства, и на эти ноги встало. Нужны ли были на это средства? Да. Значит, их нужно было заработать. Или собрать. Или обойтись без них – благо добровольцев в стране всегда хватало для любого дела. Или, если это были средства из-за рубежа, перевести из никому не нужной тогда свободно конвертируемой валюты в советские денежные знаки и потратить на дело так, чтобы не сесть – причём не по политической, а по самой, что ни на есть, уголовной статье. Что и обеспечило кадровую базу для всего, что было построено евреями в 90-е и последующие годы, когда правящий в стране режим занялся собственными делами, перестав видеть в них угрозу. Каковой они, впрочем, для него никогда и не были, надеясь лишь на то, что начальство их, вместе с еврейским государством, оставит в покое.

Так вот, по глубокому убеждению автора, российские организации, которым инициатива российской же власти по пресечению их финансирования из-за рубежа, мешает, вне зависимости от того, по делу эта мера введена, или по идиотизму, могут с ней бороться или уживаться. Или делать то и другое одновременно. Пытаясь в то же время работать. Или менять работу в соответствии с велениями времени и житейскими обстоятельствами. Что сделает их жизнеспособными куда более против нынешнего состояния. Тем более, что стоны по поводу тягот и горестей нынешнего режима всем, кто помнит Советскую власть даже в самые вегетарианские её времена, смешны. В стране, где действует частный бизнес, работает банковская система, открыт выезд за рубеж – не говоря уже о въезде, налажено круглосуточное сообщение с любой точкой планеты не найти денег на деятельность, если она действительно кому-то нужна? Ну да, надо потрудиться. А кто обещал, что будет легко?