БАЛЛАДА О ПЕРВЫХ ДЖИНСАХ

Особенно любят люди, войдя в пожилой возраст, вспоминать времена своей молодости. Наивной, оптимистичной, иногда глупой и всегда бесшабашной. Вся жизнь впереди. Все дороги открыты. Ничто не отягощает, ничего не болит, ничто особо не заморачивает, а что заморачивает, то, по прошествии пары-тройки десятилетий, смотрится до такой степени малозначимой мелочёвкой... И, главное, живы ещё были все! В общем, как напевает себе под нос невесть откуда взявшая это четырёхлетняя внучка Катенька: "Это юность моя!" - и повторяет пару раз для пущей ясности. Вот и мы вспомним один примечательный эпизод из юности автора. Не морали какой назидательной ради, а исключительно ностальгии для. Благо, внуки, съев по порции любимого ими за яркие цвета и приличный вкус мороженого "Радуга", которое, по счастью, пока ещё не успели запретить бдительные, как пограничные овчарки и больные на всю голову идиоты обоего пола из Государственной Думы, заподозрившие в нём скрытую пропаганду гомосексуализма, легли спать, так что писать никто не мешает.

Было это в Венгрии, в 1978 году, в стройотряде Технологического факультета МИСиС, который туда через все препоны и рогатки прорвался, включив в свой состав автора, в числе десяти студентов, трёх студенток, а также командира и комиссара ССО из аспирантов. Всё то, что было с этим связано до того, в Москве, заслуживает отдельного рассказа. Всё то, что было по дороге и в самой Венгрии - тем более. Как и судьбы некоторых членов этой команды, с которыми автора жизнь связала накрепко и навсегда - бывает и такое. Но нас сегодня интересует всего один эпизод из этой эпической поездки - как тогда автору было абсолютно ясно, его не только первой, но и последней за границу. Не с его пятым пунктом, характером и языком было на что-то другое надеяться. И пункт этот, на котором сосредоточим мы своё внимание в этот час, когда вечерняя прохлада ласкает разгорячённые чела, переходя в ночную холодрыгу, прост и конкретен: джинсы. Точнее, настоящие джинсы, не самопал и не индийская подделка. Американские. Конкретно - "Левисы".

Про то, что создатель марки "Леви Страусс" был близким родственником Мордехая Леви, более известного всему человечеству и советскому народу, как Карл Маркс, автор тогда не знал, и даже если бы ему это зачем-то сказали, постарался бы забыть от греха подальше, как можно быстрее. И не за такое можно было пару лет огрести. Клевета на создателя "Капитала" в особо извращённой форме дорого обходилась. А что это была абсолютная правда, должно было обойтись ещё дороже. Это автор и тогда уже соображал. Но джинсы были в моде и в дефиците. Стоили столько, что просить на них деньги у родителей было попросту невозможно, а самому накопить нереально. Тем более, что модны были не всякие парусиновые штаны с заклёпками, и даже не всякие американские, а конкретных марок. "Ли", "Левисы" и "Вранглеры" цвета индиго на молнии возглавляли список (авторская транскрипция точно воспроизводит произношение тех лет). А дело, напомним, было в Венгрии - "самом весёлом бараке социалистического лагеря", как тогда шутили в узком кругу.

Джинсы должны были где-то в этой стране, а тем более в её столице, славном городе Будапеште, найтись обязательно. Тем более, что они были на каждом втором из окружающих. И тут выяснилась неприятная подробность. Да, Венгрия, да, Будапешт. Но социализм и, значит, плановое хозяйство. Так что джинсовый товар в город завозили два раза в месяц, строго по графику. И последняя партия была завезена и распродана ровно за три дня до того, как пятнадцать металлургов-джинсострадальцев прибыли на землю Гёзы Гардони и "Капитана Тэнкеша", токая асу и токая самородни, гуляша и чардаша, озера Балатон и Альфёльда, "Икаруса" и Чепельского металлургического комбината. А следующая партия должна была прийти через три дня после того, как стройотряд, согласно утверждённой программе, должен был отправиться в двухнедельную поездку по стране. И если кто-то из читателей полагает, что это не был облом, так пускай перестанет. Это таки был облом. И большой.

Мечта на глазах накрывалась медным тазом. Заветы родственников и друзей явно не могли быть выполнены. Да, по всем прочим пунктам, которые команда заложила в программу поездки, она продвигалась (не забудем, что претензии к жизни у юношей и девушек, её составлявших, были более, чем скромные, уровень морали высок, а развращённость по нынешним временам практически на нуле), но с джинсами дело явно не вытанцовывалось, причём по объективным причинам. Что, впрочем, мало кого успокаивало. Ну, пробовали искать. Нашли - и человек пять себе купили, что-то вроде. Светло-коричневые, югославские, на молнии, и ткань, вроде как, неплохая, хотя и без заклёпок. Что называется, "не фирма" (произносить с ударением на последнюю гласную). Оно, вроде бы, и неплохо, да не то. Да, смотрятся. Но совсем не то, что душа просила и во что тело жаждало быть одето. Хоть тресни. Что называется, все ж-пой чуяли, что это не тот карамболь. В самом прямом смысле этого слова.

И тут случилось чудо. Санта Клаус ли проснулся в августовскую жару и, оторвавшись от своих оленей, соизволил обратить снисходительный взор на землю мадьяр, по которой рыскали в поисках того, чего в данный конкретный момент времени там не было и быть не могло, дураки-дураками, полтора десятка бойцов советского стройотряда. Святой Матяш ли обратил на них внимание, когда они посетили концерт органной музыки в соборе его имени, в Буде, неподалёку от мощных стен Крепостного дворца, ажурных белоснежных башенок Рыбацкого бастиона и зеркального Хилтона. Бронзовый князь Арпад с конного памятника на Площади тысячелетия Венгрии над ними сжалился, или лично Г-дь Б-г так удивился их групповой экскурсии в Еврейский музей, расположенный в старинной синагоге на улице Дохань... В общем, набрели автор и лучший друг его, уроженец прославленного Жванецким городка Котовск, на маленький фирменный магазин "Леви Страусс", в котором джинсы этой, самой вожделенной из искомых фирм, были ВСЕГДА.

Излишне говорить, что через пять минут оба они в них щеголяли. Причём поехали обратно, на ужин в общежитие колледжа имени Банки Доната, где квартировал их стройотряд, на трамвае, которые в тогдашнем Будапеште, в отличие от нынешней Москвы, превосходно ходили, не снимая обновок и даже не подумав ободрать с них здоровенные яркие фирменные картонные ярлыки, хотя на них с этими ярлыками мадьяры и косились. Ну, хороший прикол того стоил. Так с ними в общагу и вошли, делая вид, что ничего особенного не происходит. И даже некоторое время дефилировали среди расставлявших посуду на длинном общем столе дежурных, пока кто-то не обратил внимание на то, в чём, собственно, они там ошиваются. После чего из джинсов их вытряхнули в один момент и пока все остальные их не перемеряли, ужин не начался. А на следующий день они повели всю бригаду в вожделенный магазин и наконец-то джинсы, фирменные, синие, парусиновые, настоящие, из жёсткой ткани, с молнией и заклёпками, купили себе все.

В Москву они дружно, сговорившись, в них и приехали. Очень стильно смотрелись на Киевском вокзале. Встречавшие родители были впечатлены. Правда, через несколько дней все разъехались по заводским практикам, кто в Череповец, кто в Белую Калитву, кто в Запорожье или Магнитогорск, предусмотрительно оставив ценную венгерскую добычу - по домам или в общежитии "Металлург" на Беляево, кто где жил. Целее оказались. Практика есть практика. То драться приходится, хорошо, если не насмерть, то ещё что... Что до джинсов, которые купил автор (уже на следующий день, вместе со всеми: первые в процессе примерки растянули так, что он в них начал проворачиваться, так что со спокойной душой отдал аспиранту - командиру ССО, который их, собственно, и растянул), они протянули долго. Обрезать их не стал: подвернул, а папа подшил отвороты стальными молниями, для надёжности. А когда они протёрлись в паху, поставил папа толстую кожаную заплатку, пристрочив её на домашнем, ещё дореволюционном "Зингере".

Забавно это. Больше сорока лет прошло, а помнится, как будто было вчера. Наверное правильно говорят, что в старости всё то, что было в молодые годы, помнится куда лучше, чем то, что было недавно. Запахи и вкусы, чувства и переживания, тактильные ощущения и мечты,иллюзии и то, как они рушатся... Впечатления помнятся, словно то, что давно прошло и ушло, было вчера. Вот ведь, кажется, с тех пор наездился по самое горло. Посетил больше тридцати государств, несколько сотен раз летал за границу, причём преимущественно в страны, о которых во времена венгерского стройотряда и мечтать не приходилось, но именно та, первая поездка, вспоминается больше всего. Странно? Наверное. Но что такое человеческая память и по каким принципам она работает, мы до сих пор не знаем. Так что хорошо, когда есть, что вспомнить, даже если это всего лишь история о первых в жизни джинсах, купленных в первой и, повторим, как тогда был абсолютно уверен, последней заграничной поездке... Так что, да здравствует МИСиС и да здравствует Венгрия! Виват, Москва и Будапешт!