Кусочки жизни

Часто вспоминаются звери, которые в семье жили. И до того, как родился, по рассказам. И свои, любимые. Собаки, коты, хомяки, рыбки... Рыбки, конечно, с точки зрения биологии, никакие не звери, рыба - она и есть рыба, но, хоть и мелкая, декоративная, всё равно она домашний питомец. Как и аквариумные улитки. Не огромные, нынешние, из Африки, а обычные, мелкие, круглые, коричневые, советских времён.

Получается немного несправедливо. В детстве и юности не только те собаки были, о которых уже писал, но и те, которым должного внимания уделено не было. Что они, зря свой век прожили, что ли? Ну, восполняем. От кого-то из них остались старые фотографии. Чёрно-белые, иногда размытые. От кого-то только воспоминания. Вот их на бумагу и положим...

Жук был огромным шерстистым, как медведь, волкодавом, охранявшим крымский дедушкин дом в Евпатории. Ростом он был с телёнка, так что папа, тогда ещё молодой, запросто ездил на нём, поджав ноги. В памяти он остался огромным и страшным, хотя наверняка был добр к детям, иначе бы к нему не подводили, пытаясь нас познакомить.

Возраст тогда у автора был для этого не слишком подходящим, года три-четыре, но воспоминания остались - не самые для него комплиментарные. В основе их было ощущение кого-то опасного и большого, смотрящего сверху вниз, с клыкастой пастью. Жалко. Могли бы дружить. Младшая внучка сейчас - фанатичная собачница и никого не боится, включая больших и очень больших собак, а ведь ей те же три года...

Следующим - ещё большим, чем Жук, но уже в Москве, был Маркиз. Судя по воспоминаниям - английский мастиф. Их и сейчас у нас мало, а уж тогда... Огромный, палевый, со слюнявыми чёрно-сизыми брылями на широченной морде. Короткий хвост, лобастая голова с умными булькатыми глазами... Он жил у папиных и маминых знакомых, врачей. А может и дальних родственников, из Днепропетровска, откуда были родители. Людей, по тем временам крайне состоятельных, поскольку у них была техника невероятного уровня - цветной телевизор на хилых ножках. Качество изображения у него было ужасным, но ЦВЕТНЫМ. Очень странное производил впечатление.

Зачем мы к ним ходили, никто уже не расскажет. Папы почти сорок лет, как нет, мама тоже ушла в мир иной... Но у родителей были свои дела и свои разговоры. Так что получил в руки какую-то книгу, благо читал с пяти лет, и был посажен в кресло в маленькой комнате - не мешать. Дело было ещё до школы, на фото - толстенький зашуганно-стеснительный хомяк с кудрявыми волосами до плеч, в вязаной кофточке и с любимой игрушечной белкой в руках, которую звали Меланья - как жену у Трампа, который тогда был молод, неженат и про него в СССР никто не знал.

В общем, сидел, читал, никого не трогал. До сих пор больше всего это занятие нравится. С поправкой на возраст, когда уже главное, чтобы ТЕБЯ не трогали. Кроме друзей, жены, детей и особенно внуков, которые имеют особые привилегии, конечно. Они всегда в радость. Но это сейчас. А тогда, в детстве, больше всего любил забиться с книжкой в уголок, и чтобы не мешали читать. В гостях или дома, всё равно. Что в тот раз и делал с большим удовольствием. Благо, шоколада, конфет и апельсинов с мандаринами тогда не давали из-за диатеза, так что книги были основным развлечением в гостях, хотя дома к ним прибавлялись ещё солдатики.

...И тут открылась дверь. Показалось, что в комнату зашёл лев. Огромное мощное тело, перекатывающиеся под песочной плюшевой складчатой шкурой мышцы, лапы, как узловатые корни дуба, голова невероятных размеров... Весил он, как потом сказали родители, килограммов под сто. Огромный был пёс. А с учётом того, что сам тогда тянул, при всей пухлости, едва на двадцать - двадцать пять кило, это был ужас, летящий на крыльях ночи. Так что замер, как мышь и постарался, не дыша, слиться с креслом. Вдруг не заметит?

Пёс не просто заметил. Он подошёл и положил слюнявую голову на колени. На голые, между прочим, коленки - лето было, в шортиках ходил. Дыхание вообще исчезло. Руки отмерли, их больше не было в принципе. Мог бы, втянул в плечи. И ноги бы тоже втянул. Зверь постоял, подождал чего-то, потом тяжело вздохнул, повернулся и ушёл. Он, наверное, ждал, что его погладят. Может, даже, почешут за ушком. И был добр, хотя и огромен. Да какое там! Не тот ему ребёнок достался. Боязливый до остолбенения. Эх, внучку бы к тому Маркизу в приятельницы. Она бы точно не растерялась...

Третим из тех, о ком стоит вспомнить здесь и сейчас, был Пушок, или, как его звали уважительно, "товарищ Пушенко" - белая одесская болонка дяди Володи Земшмана, отставного военврача, полковника и брата дедушкиного сослуживца и хорошего друга родителей, дяди Миши, к которому мы годами ездили летом в Одессу. И тут расклад был уже совсем другой. В отличие от медведеобразного Жука и похожего на ожившую собаку Баскервилей Маркиза, Пушок был правильного мелкого размера, шустр, весел, кудряво шерстист и дрессирован на диво. Для ребёнка - самое то.

С ним можно и нужно было играть. Он служил, выполнял другие команды, а за сладкие сухарики готов был трудиться непрерывно. Очень их любил, да и толку было болонке от чужого ребёнка-кормильца явно больше, чем просто от ребёнка-гостя. Так что консенсус был найден. Выданное ему для личного употребления блюдце с сухариками автор целиком скормил Пушку. Тот служил, танцевал, прыгал, падал, притворяясь убитым, но не забывая при этом хитро косить круглым тёмным глазом из-под чёлки, и давал себя гладить. В общем - полный восторг. А вот закончилось не на такой мажорной ноте...

Пёсик был сыт и счастлив. Автор, который только-только пошёл в школу и своей собаки у него ещё не было - лайка Дик появилась в его жизни только в 1973 году, в восьмом классе, тоже. Взрослые рядом отсутствовали. А объевшийся Пушок почувствовал настоятельную потребность прогуляться по своим делам. Он честно просился у двери, крутясь и подпрыгивая, но, увы! Автор по малости лет и отсутствию опыта так и не понял, чего он хочет и никого не позвал на помощь. Дядя Володя с его женой, тётей Натой, принимали гостей. И Пушок, увы, не вытерпел и оконфузился...

Как он переживал! Как извинялся! Каким грустным после этого был! Как помчался за хозяйкой, чтобы привести её на место нечаянного преступления, как печально принимал укоры и как после этого ушёл лежать в свой уголок, отказываясь играть дальше и не отзываясь на ласку! Только вздыхал и чуть-чуть шевелил хвостиком. Пёс был не виноват - виноват был автор, который его соблазнил и чрезмерно увлёк, прикармливая и играя. И хотя никого уже давным давно нет, ни Пушка, ни родителей, ни старшего поколения Земшманов, ни той, старой Одессы, которую автор так любил, эта вина так и остаётся при нём...

Может, оно и смешно. Но память хранит всё. Воспоминания о минутах счастья и любви. О детских шалостях и проказах. Об опасных ситуациях и о ситуациях неловких, которых в жизни каждого человека более, чем достаточно. О редких триумфах и о куда более частых разочарованиях. О глупых надеждах и о спокойном течении дней, когда удаётся поймать состояние гармонии с миром. Из всего этого и складывается жизнь, как мозаика из кусочков смальты и маленьких камушкой. Чёрных, белых, цветных - разных. Единственная. Другой не будет. Её имеет смысл ценить и помнить, что в ней было - она того стоит. Вот и ещё пару кусочков сложились в общую картину. Долго ли их осталось перебирать?..