ДОРОЖНЫЙ ДНЕВНИК. ПЛЯЖИ.

Любит народ спорить, где пляжи лучше. Где какая вода, где какой песок, или не песок, если Б-г песку не дал, где есть течения, где нет. Где у берега ежи морские, где осьминоги, а где и на акулу или меч-рыбу нарваться можно. Хотя если на скорости тунец, даже небольшой, тебя торпедирует, мало не покажется. Такая рыбина... Не в баночках, в оливковом масле они идут на таран, и не в собственном соку. Тут скорее сам в собственном соку будешь, если уцелеешь после встречи. Опять же: где какая харчевня неподалёку от пляжа стоит, где вино лучше, где местность живописнее, где коралы с рыбками тропическими у берега, а где и затонувший корабль, вечная страсть ныряльщиков. Куда надо ехать за большой волной, на сёрфинг, куда на дайвинг, а где затопленные руины или подводная пещера. Ну, и особый тип спорщиков, те, кому всех океанских и морских пляжей милей река или любимое озеро. Имеют право.

Раньше понятно было. Балтийское побережье или черноморское, азовские лиманы и Каспий. Практически всё. На Дальнем Востоке кто жил, недалеко от Владивостока, в местных морях купался — прочие туда не добирались. Про экзотику кое что знали моряки, из тех, кто ходил в загранку. И тут тоже вопрос. Искупаться и дома можно было. А чужую страну посмотреть, да и закупиться в припортовой лавочке чем-нибудь очень иностранным, но недорогим... Ну, и всякое такое. При этом, страна бдила, личных контактов с местным населением не поощряла и за аморальное поведение могла нарушителю загранку прикрыть — и не на один год. Что до того, какие конкретно грехи ему вменялись, там от несанкционированного интима до пьяного мордобоя, их столько было... Высокоморальная была страна. И замполиты у неё были такие же. Им только на перо попади, враз анкеты портили. Обычное дело: самосохранение!

Тогда ведь как было? Прошляпил, сам отвечай. Хуже всего, конечно было, если не вернулся у тебя кто-то из команды или пассажиров на борт. Или в море с борта спрыгнул, сбежал. А до берега доплыл. Бывало и такое, редко, но бывало. Так это и называлось: невозвращенец. Что за причина, из-за чего так произошло, какие последствия (чаще всего никаких, шпионы там в море в загранрейсы не уходили и с борта не прыгали: дураки они, что ли были, те шпионы?) — неважно. Оставшиеся все огребали. И парторг с комсоргом, и по профсоюзной линии, и по воспитательной работе заместитель, и, непременно, капитан... Но это, повторим, давно было. Практически в другой стране. Теперь все страны мира и все пляжи мира открыты для кого угодно — купайся, не хочу, сравнивай. Ну, мы и сравним, по-дилетантски. Поскольку из трёх с лишним десятков стран, которые довелось посетить, в десятке с лишним плавать довелось.

Итак, первый приморский город среди равных, лучшие пляжи мира, навсегда оставшиеся в сердце. Нигде таких нет, не было и больше не будет. Одесса. В первый раз на море. В первый раз в море. Всё детство и юность каждое лето пару-тройку месяцев проводил там с братом и родителями, пока в десятом классе не пришла пора экзаменов. После этого два-три раза был. Только город уже был другим. Совсем другим. В детство не вернёшься. Но, повторим, лучше его не было и лучших пляжей тоже не было. Заслуживают отдельного рассказа — и ещё как! Из прочих, расположенных на Украине, была Евпатория — тоже в детстве, только раннем, практически младенчестве, когда у дедушки там ещё была дача, пока базы для флота строил. Никакого впечатления. Смутно помнится песчаный берег и кромка пляжа с деревьями. Ялта... Уже не Союз, ещё не Россия. Не впечатлило. То ли крупный песок, то ли мелкая галька.

На речных украинских пляжах: Днепр в Киеве, Рось в Белой Церкви, городе любимой жены. Кабы не это — ноги бы не было на тех пляжах. И не потому, что плохи: нормальные. Но реки и озёра, по сравнению с морем, не то. Вот не то, и всё. Запах не тот, дно не то, вода не та. Что это в самом деле такое: пресная вода, и чтобы йодом ни от воды, ни от водорослей не пахло? Что в полной мере соответствует и российским внутренним пляжам. Клязьма, Клязьминское водохранилище, Москва-река — в незапамятные времена, когда ещё в парке Фили купались... Да что там! Волга в Путиловских лагерях, после института, когда в Москве Олимпиада шла, а нас в военные лагеря на три месяца загнали. И опять, никакого кайфа. Плывёшь, дорожка по воде лунная, все спят, воздух холодный, осенний, туман стелется, небо всё в звёздах, вода серебрится, мелкая рябь идёт — хорошо же! Но не то. Душа моря требует.

На Балатоне проверял, в венгерском стройотряде. Первый раз за границей, друзья рядом, там и влюбился по-настоящему в первый раз, до сих пор сыновья дружат. Пошли на озеро после концерта Кати Ковач, на ночное купание. Приключение же! Втроём, и девочку уговорили на эту авантюру. Уж не знаю, на что она надеялась, но надежды её не оправдались: телки мы все тогда были, что с девочками делать надо, представляли себе чисто теоретически, и то смутно. Так что стырили из поленницы у дороги три сучковатых брёвнышка посуше, прихватили из дома в частном секторе, где нас троих поселили, плед, который честно вернули, хотя уголёк от костра там маленькую дырочку прожёг, ещё у берега пару тростниковых циновок нашли... Ну, окунулись. Дно илистое, камыши, в камышах утки возятся — утром взлетели. Туман, до рассвета у костра продремали, чтобы дым комаров разгонял, и обратно — досыпать.

Точно такой же, хотя и более продолжительный, на два дня, озёрный опыт был на практике в Челябинске, когда цеховые ребята и девчонки с собой на озеро Тёплое в компанию позвали. С поправкой в виде ночёвки в палатках, закуски, самой выдающейся частью которой было сало с луком, и тепловатой водки, пить которую не было настроения, что порадовало всех остальных, им больше досталось. Эпопея с поленьями для костра прошла по венгерскому сценарию: стырили из деревенской поленницы, когда шли с электрички. Благо тропинка от станции вела через деревню. Пока доехали после смены, стемнело, шли при свете фонариков, под лай деревенских собак и отдалённое посвистывание поездов и их гудки. Утром кашу на костре сварили: посуду в озере мыть, особое удовольствие. После заплыва потренировался на сером прибрежном песке, каты отработал. На старом фото в стойке киба-дачи, в плавках...

Пицунда... Абхазия тогда независимой ещё не была, была частью Грузии и хотя в СССР они состояли, обычаи там были свои, на Москву, Урал или Украину совсем непохожие, еда была другая (тогда и полюбил хачапури, свежайшие, в сплетённых из серо-коричневых прутьев местных апацхах) и ароматный кофе в маленьких турочках, сваренный на песке, совершенно волшебный. Вино там было с непонятными названиями — холодное, лёгкое и вкусное до невероятности. Никогда с тех пор столько вина не пили и до сих пор, попробовав много что, лучшим вином кажется абхазское или грузинское, особенно природно-полусладкое. Тьфу на Бургундию и Бордо, когда на столе лыхны, апсны, псоу, оджалеши, твиши, киндзмараули или хванчкара. А вот эльзасский гевюрцтраминер, австрийский и немецкий айсвайн и токай-асу в личной коллекции оставим, пускай рецепторы порадуются.

Но не о том речь, а о пляже Пицунды. Конкретно — в Третьем ущелье, через который текла в Чёрное море речка Ряпша, в обычное время мелкая переплюйка, в после дождей рвавшийся через береговые заросли и прибрежный песок буйный поток, пересечь который было опасно для жизни в прямом смысле этого слова. На берегу до самого сетчатого забора, окружавшего студенческий лагерь «Металлург», было царство тощих ленивых собак и таких же, только с пятачками, свиней. Собаки следили за свиньями, свиньи за студентами: не подкинут ли чего. Жили, спали и справляли большие и малые нужды они тут же, на песке, так что кормить их было строго запрещено, под страхом принудительной отправки в Москву. Но как-то не очень и хотелось. Самим по этим минам нужно было как-то к морю добираться... Пляж был дикий, ни лежаков, ни зонтиков там не было. Но весь его смысл был в другом.

Днём это был пляж, как пляж. Не очень-то на нём проводить время и хотелось. Но вечером и ночью... Невдалеке были две апацхи, и там можно было посидеть до самого отбоя. Небо над пляжем было сумасшедшее, как положено на юге. Склоны ущелья подходили прямо к морю, на скалах росли причудливые пицундские сосны, реликтовые, старые, с кривыми стволами и ветвями, смолистые, с длинными иголками и огромными шишками. Запах от них шёл такой... Кто себе может представить, что такое сосновая роща на берегу моря, понимает. Под чёрным, бархатным, усыпанным крупными звёздами небом, когда на берег набегал прибой, это была уже не Абхазия, а Япония из картин про самураев и ниндзя. Что полностью соответствовало ситуации: в стране был расцвет только разрешённого и ещё не запрещённого под Олимпиаду каратэ, так что тренировалась на закате на фоне прибоя толпа бойцов в белых кимоно...

МИСиС вообще по части боевых искусств был вузом продвинутым. Кафедрой физкультуры командовал знатный дзюдоист Станислав Станиславович Прапор. Спортзал у него был на зависть, как и всё, что из министерства, при полном непротивлении, выбивал ректор, Пётр Иванович Полухин, завкафедрой ПДСС, к которой относилась часть прокатчиков (автор был с ОМД, тоже с Технологического факультета). Министр, Елютин, был тоже из МИСиС... Ну, далее понятно. Блат, он и в Африке блат. Только использовали его тогда отцы-командиры по делу, а не чтобы карманы набить. Конторы свои развивали так, что до сих пор нынешние начальники всё, что тогда сделано, прогадить и разворовать не могут, хотя стараются. Отдадим им должное. Пицунда же и её пляж, помимо тренировок мисисовских каратистов, играли в институте совершенно особую роль — именно по ночам.

Ночью купаться было запрещено. Пограничная зона, патрули берег обходили, подсвечивая по пути дорогу фонариками. Мало ли: шпион из моря на берег полезет или диверсант. Надо им было бдить, они и бдили. Минимум, раз за ночь патруль в одну сторону шёл и обратно. Когда они проходили, берег замирал. Тихо там было, пусто и темно. Звёзды и фонарики погранцов светили, и всё. Ну, луна ещё, когда ночи лунные были. Камни в море темнели, волны на них накатывали... А когда проходил патруль, тут самое интересное и начиналось. В море косяком шёл купаться студенческий народ, по преимуществу нагишом. Дальше как складывалась. У особо влюблённых уже палатки на выступах скал были приготовлены, или соседи из комнат налажены, куда подальше. Ночи тёплые были. Много в Пицунде будущих семей сложилось. Сорок с лишним лет прошло, до сих пор живут...

Кто скажет, как жизнь сложится, где счастье человек найдёт, где наоборот? Молодые, глупые и оттого счастливые были! Только этого не понимали. Жизнь тогда у всех начиналась. Сейчас себя вспомнишь — пацан был, друзей — дети, «стариков», самых матёрых, после заводов, после армии и ПО, подготовительного отделения, молодые все люди. Никому и тридцати не исполнилось, а многим и двадцати. Забавно вспоминать, как в коммунизм верили, и на самом деле верили, хотя его в 80-м обещали, а уже был конец 70-х... Могли бы сообразить. Что, дипломы выдадут, в лагерях армейских отсидим и звания получим, и сразу коммунизм? Так нет, никакой сверки обещаний с реальностью. И сейчас так. Меняй конституцию, не меняй... Страну начальство прогадило, никто ему не помешал. Ни КГБ, ни МВД, ни армия, ни партия, наш рулевой. Так что лучше о пляжах.

Стало быть, пойдём мы теперь по морским-океанским, которые в дальней загранке попались. Наш ведь человек как на море попадёт, в бассейне не купается. Что он, фраер, что ли? Он в волну дельфином врезается, от берега отплывает смелее смелого и не всегда понимает, что такое прибрежные течения и океанский прибой. А тем более отлив. Который от берега тащит в да-алёкие края, и сопротивляться ему, как грузовик с гравием руками останавливать. Море само знает, кого когда забирать, об этом все рыбаки знают. Хэмингуэй об этом писал, Амаду, Станюкович, Сабатини и Новиков-Прибой... Да и все прочие маринисты, из тех, кто понимал, что это за стихия. Кто тексты составлять был не мастак, те море рисовали, как Айвазовский. И в штиль, и в шторм, и во всяком прочем состоянии. Великие книги, великие картины... Они во многом нас и создали. С поморов пошло, да с Петра. До сих пор так и не кончилось.

Ну, продолжим. Что называется, нас мало, но мы в тельняшках. И ведь на самом деле, от деда досталась — весь институт в ней проходил! Такая классная штука, «морская душа»... Штаты. Ни рек, ни озёр для купания не использовал, не тот коленкор, а вот на океанских побережье много было мест, которые манили. И некоторые заманили. По атлантическому берегу их было два, в Нью-Йорке. На Брайтоне — «Манхэттен бич» и в Квинсе, на прибрежной косе, напротив дома, где живёт любимая (без иронии) тёща. Место в высшей мере спокойное, там прибрежная набережная, бордвок, заканчивается. Фар Рокавейс. Оттуда и до аэропорта Джона Фицджеральда Кеннеди недалеко, и до горизонта рукой подать. Самолёты, которые на посадку идут, над этим пляжем и снижаются. Рёв, летит над головой огромное алюминиевое бревно с крыльями, а ты в океане плещещься. Полный сюр.

На Брайтоне народу много и иногда на пляж шпана заглядывает чёрная, с Шипсхед бей. Хотя их так гоняют, если что учудят... Но в каждом поколении отморозков попадается особенно тупой, которого чужой опыт не учит. Пока ему лично всё отрывающееся не оторвут, никакого страха Б-жьего. Ну, отрывать приходится периодически. И не как федералы Трампа в Сиэтле, Портленде и Чикаго, а без малейших сантиментов. У тёщи, вокруг домов для пенсионеров, тоже живут чёрные, они же негры, они же афроамериканцы (жалко их, что ли, как они сами себя предпочитают, называть?), но мирные и спокойные. Банды на разборки из Квинса и Бруклина заходят, но редко, по ночам. Именно потому, что далеко, и ни к кому не подтянется неожиданное подкрепление. Днём там тишина. Прибой выбрасывает на песок то водоросли, то моллюсков. Здоровенные чайки их жрут. Рыбаки с пирсов ловят рыбу. Хорошо.

С чайками шутить не стоит. Клювы такие... Если она с тобой пошутит, мало не покажется. Не наш формат, океанский. В Москве и Подмосковье такие точно не водятся. Характеры у них бандитские, так что за маленькими собачками и за кошками глаз да глаз нужен. Схарчить их воздушным пиратам — за милую душу. Периодически кого-нибудь уносят. Ни разу ни одной не нашли. В свободное от ловли рыбы и сбора раковин время птицы развлекаются, паря над мусорными баками, которые стоят на набережной и подкарауливая не вовремя зазевавшихся крыс. В Нью-Йорке их столько... Но и охотников на них достаточно, от помянутых чаек до гудзонских ястребов, белых, с желтизной, чёрной рябью на груди и здоровенными глазами. Как-то зимой в Нью-Йорке снегопад всё парализовал и на два дня Манхэттен для транспорта закрыли. Они на выделявшихся на белоснежном снегу крыс с небоскрёбов так пикировали...

Но это Атлантика. Что до Тихого океана, красивые там есть участки побережья, невероятно. И там, где береговые секвойи стоят, сразу за скалами и прибрежными островками Биг-Сюра, мимо которого вьётся серпантин дороги, которую путеводители называют самым красивым участком шоссе, идущего по побережью США, от канадской до мексиканской границы, вдоль океана. Может, конечно, врут, но скорее всего нет. Секвойи огромные, тёплые на солнце, кора у них толстенная, красно-бурая. Стоят, как гигантские живые колонны, вверх метров по сто устремлены, и где-то там, на высоте, прозрачная изумрудная листва. Мамонтам под ними только и ходить, не зря их «мамонтовыми деревьями» называют. Монтерей с его аквариумом на полдороге между Сан-Франциско и Биг-Сюром тоже хорош. Каланов море, киты в бухту заходят, огроменная рыба луна живёт, а в отдельном танке того аквариума — тунцы.

Заходишь в их зал, высотой в несколько этажей. Перед тобой водный танк, резервуар, особо крупных габаритов. Темно, но подсветка есть, и в этой, чуть подсвеченной темноте, пузырьки идут снизу вверх, цепочками. И вдруг, прямо на тебя, откуда-то из этой глубины, на бешеной скорости вырываются океанские тунцы, по три-четыре метров длиной. Помнится, братья Луи и Огюст Люмьер с фильма «Прибытие поезда на вокзал города Ла-Сьота» начинали? Вот и тут такое впечатление. Очень хочется сбежать. Красиво и страшно. Разве что народу больше, в год там до двух миллионов человек без малого. И при этом аквариум на самоокупаемости. Умеют американцы делать деньги! А вот с пляжами океанскими от самого моста «Голден гейт» в Сан-Франциско до Биг-Сюра полный пролёт. Их нет. Искали с другом из Котовска, который к морю с детства привык, весь берег осмотрели, не нашли.

Впрочем, и слава Б-гу, что не нашли. Берега обрывистые, изрезанные расщелинами, высокой травой и колючками поросли, но спуститься можно. Был бы только пляж. Так нет их, потому, что акулы. Редкие, но известные: большие белые. Не побережье, а треугольник смерти, как в Южной Африке и на Южных Курилах. Еды много. Рыба, морские львы, каланы, а при случае и морские птицы. Людей они специально не ловят, но с морским львом аквалангиста или сёрфингиста в гидрокостюме перепутать могут. Цвет похож. Может, конечно, это у них такой извращённый расизм, потому что местные утверждают, что в море у белого при встрече с акулой шанс есть, а у негра их нет в принципе. Но проверять не хочется. Все купаются в бассейнах или на специально огороженных пляжах Так что увы, не довелось на диком пляже, на побережье Тихого океана, поплавать, понырять. Да и чёрт с ним. Не в том счастье.

Когда в круиз на Карибы из Майами уходили, был такой опыт, и на каждом острове брали экскурсию, две пляжи включали, на Сен-Мартене и Сент-Томасе. Интересно же искупаться не просто в океане, а в тропическом раю! Первый — Малые Антилы, франко-нидерландский. Второй — Виргинские острова, американский. Море одно, Карибское. Так вот, первый был рай. Как его себе пенсионеры в Сургуте и в Норильске представляют, таким и был. Море ласковое, тёплое, остров зелёный, песок белоснежный, пляж хорошо оборудован, почти пуст и чист до неприличия, над островом гора, над горой облака... Плывёшь, а над самым морем, вокруг твоей кружащейся от этой красоты головы, бабочки тропические кружат, изумрудно-бирюзовые, здоровенные. Бабочки! В море!!! Пятки песком натёрли до волдырей и обгорели сильно, красные потом ходили, как индейцы, но хоть было за что. Классный остров.

Он, кстати, туристический до предела. Такое впечатление, что местный порт, в который два круизных гиганта «Ройял Карибиан» одновременно зашли, на нидерландской части, с мылом моют по утрам. А может его и в самом деле моют. Мостовые клинкером покрыты, магазины набиты ценным товаром, от чёрного и розового жемчуга, до лёгких как ветерок рубашек и женских костюмов стиля «калипсо», с пальмами, облаками, волнами и цветами всех типов и размеров. Прочные оказались, и не линяют, сколько их ни стирай. Кто б знал, когда покупал, спасибо, жена настояла — не хотел. Летом в жару теперь из них вылезать не хочется. Ну, бывают чудеса. Хотя и редко. Чтобы реклама соответствовала ожиданиям?! Впрочем, про Арубу и Кюрасао, которыми тоже голландцы владели, американцы так же говорят. Сам не бывал, но по слухам — лучшие курорты на Карибах.

От Сент-Томаса ожидали того же, очень уж его на корабле рекламировали. И вот тут... Не то, чтобы совсем облом. Остров был? Был. Тропики? Тропики. Пляж был? Был. Море было? Ну? Так что же тебе ещё надобно, старче, сказала золотая рыбка и злобно усмехнулась себе под... Куда там может золотая рыбка усмехнуться? Ну, предположим, что под нос. Или в плавник. Или ещё куда. Остров американский, не голландский (за французскую часть Сен-Мартена головой не поручусь, не были), сразу видно. Грязнее, бестолковее, дороги так себе, логистика тоже. К пляжу везли на другую сторону острова, через холмы. Дорога шла зигзагом, не самая лучшая на планете. Для Америки нормальная дорога провинциального типа. Узкая. Гнать по ней с такой скоростью точно не стоило. Пляж битком набит, толпы туристов. Не повернуться, в том числе в море. Сочи в разгар курортного сезона. М-да...

По дороге с горы сползло облако и врезало таким ливнем, что нестись расхотелось. Да и не очень хотелось. Туристический автопоезд был открытый, с лёгкой крышей, промокли все насквозь. Небо как обложило, так серым и осталось. Во время попытки поплавать, на более чем ограниченном пространстве, напоминавшем суп с клёцками, где только чужие головы, загребая, раздвигать не приходилось, спустилось над морем ещё одно облако, немедленно пролившееся противным тёплым дождём. На пляже бетонные коробки с крышами стояли, но сидеть было негде, да и не хотелось. Половину времени ждали, когда всех соберут, заберут и вернут на корабль, что, после очередной гонки по зигзагообразной дороге и произошло. И это недоразумение гиды презентовали, как лучший пляж на Карибах! Прочее в другой раз. Ночь на дворе, а впереди Средиземное море, Оманский залив и немного Чёрного моря. Сил нет.