НЕМНОГО О ВКУСНОЙ И НЕЗДОРОВОЙ ПИЩЕ

Вспомнил Жванецкого. Бессмертный юмор, великого маленького человека... Его "Дежурного по стране" приходилось ждать чёрт знает сколько. Глаза смыкались, спать хотелось смертельно, а что делать? Такое ощущение свежего воздуха было! Просто нормальный человек нормальным голосом говорил нормальные вещи. Ну, с юмором говорил. Но одессит же! Среднестатистический одессит не шутит. Он так разговаривает и так живёт. От этого у него появляются гениальные произведения, лысина, живот, загар, характерный акцент, лёгкие, необременительные связи и дети. Иногда похмелье. Иногда ругань из-за того, что соседи включили не ту лампочку в туалете коммунальной квартиры или даже мордобой. Ну, Одесса, она и есть Одесса...

Сколько там теперь их осталось - настоящих одесситов? Не тех, которые, что называется, "строят из себя меня" и не одесситов-профессионалов, которые на этом зарабатывают? И, кстати, есть ли ещё в стране, которая для многих так и осталась единой, несмотря на все границы и всех местных паскудников, мелких и крупных, которые их, как могут, укрепляют, разрезая по живому всё, что люди строили и создавали столетиями, хоть один такой город, принадлежность к которому могла бы прокормить человека? Нету такого города. Не было. И не будет. И тут не надо втирать автору про Питер и "питерских", которые сами по себе в подмётки ленинградцам не годятся и без того, чтоб их везде начальство пихало, куда надо и не надо, мало чего стоят. Это из другого.

Так вот, вспомнилось описание воскресного завтрака по Жванецкому. Хрестоматийное, яркое и аппетитное, сочное, как те помидоры и острое, как тот лучок... Чтоб нам всем всегда так завтракалось. И не только по воскресеньям. Хотя, говоря по чести, есть и другие правильные варианты. Те же сырнички. Маленькие творожные шайбы, в меру толстенькие, подрумяненные, горячие. Со сметаной или вареньем - всё равно. Но если со сметаной, то непременно холодной, для контраста. А если с вареньем, то или с вишнёвым, с ягодами без косточек, или черносмородинновым, в котором ягоды протёрты с сахаром, немыслимого сиреневого цвета, из трёхлитровой банки, заготовленной на зиму мамой. И непременно с чаем. Без сахара, хотя можно с лимоном. Так оттеняет вкус...

Ну, с тем же самым чаем, естественно, обычным, чёрным (жасминный, копчёный лапсанг сушонг с правильным вкусом старой кожаной подмётки, чай с бергамотом или чебрецом мы тоже уважаем, но это совершенно другое дело) и тем же самым вареньем, непременно из аккуратной фарфоровой розеточки, лучше белоснежной, расписанной мелкими, очень яркими, чётко выписанными цветочками, чертовски хороши сухарики. Небольшие, хрустящие. Оптимально - ванильные, но можно и с изюмом или с маком. При этом варенье с его кисленьким вкусом хорошо смешивать со сгущёнкой, в равной пропорции. Смягчает. Только с настоящей, сделанной по старому советскому ГОСТу. А то развелось подделок... Зачерпываешь эту смесь сухариком, запиваешь всё это горячим чаем, и жизнь улучшается на глазах.

Американцам этого не понять. Ни разу не мог от них добиться в кафе по-настоящему горячего чая. Причём ПОСЛЕ еды. Несут едва тёплую мутноватую пакетную бурду, словно заваренную водой из-под крана (а может, именно так и заваренную), вместе с завтраком. Хоть убей. Про сухарики и варенье и не спрашивал - бесполезно. Сгущенка - только в русских магазинах, а иногда в аптеках, если их держат русские, поскольку для американской аптеки - нормально, когда там, помимо лекарств, продаётся невесть что. К примеру, рядом с домом любимой тёщи, на Сигирт-бульваре, у океана, в дальнем уголке Квинса, именно в аптеке обнаружил классический домашний штрудель с изюмом, орехами и сливовым повидлом, почему-то от "Баку-бэйкери". Ну, может хозяин пекарни до отъезда в Баку жил...

Впрочем, то, что для нашего человека - вкусняшка, для человека иностранного ужас-ужас. И наоборот. Те же американцы, как правило, не могут осознать, как вообще можно жарить творог. Хотя, как правило, готовые сырники сжираются ими мгновенно, как и блины, пельмени или пирожки. А, скажем, автор ел арахисовую пасту в своей жизни ровно один раз, в мае 1990-го, в гостях, во время первого приезда в Штаты. Да и любимый местным народом кленовый сироп ему в горло не полез. А вот пицца, особенно кальцоне, капучино, клам-чаудер, биск и крабовые котлетки или свиные рёбрышки с соусом барбекю, пошли мгновенно, как и китайские дамплинги. Хотя вкус устриц понял только весной 2002-го, в Вашингтоне. Ну, может, там они просто "первой свежести" были.

Чёрт его знает, на что и как чьи именно вкусовые рецепторы реагируют... Однако, скоро пора на радио ехать, а автор расписался, хотя ещё не завтракал. Вообще-то изначальная идея была - вспомнить, в пандан Жванецкому, воскресный ужин. Поздний, как и положено, когда работы много. С яичницей глазуньей из трёх слегка подсоленных яиц, покрытых равномерным слоем растопившегося от жара под крышкой сковородки сыра, с загогулиной художественно выведенного поверху сыра кетчупа, на смешанном, двух сортов, сливочно-подсолнечном масле, с парой ломтиков подсушенного в тостере домашнего, испеченного женой хлеба, с магазинным израильским хумусом. Ну, и с тем же чаем. Не Жванецкий, понятно, хотя тоже вкусно. Ну, так и мы в подмосковной Берендеевке, а не в Одессе...