Michael Golembesky - Level Zero Heroes. Глава 7.
— Ореол 1-4, это Гадюка 2-1, захожу с юга для демонстрации силы - раздался голос по радио.
Над нами из облачного слоя вынырнул F-16, форсажные камеры опалили небо конусом сине-красного пламени, похожим на хвост кометы. Сначала это была всего лишь точка в небе, и ни звука не сопровождало ее приближение со скоростью пятьсот миль в час. Затем она превратилось в плоскую серую птицу. Единственный хвостовой плавник, заостренный нос, большой воздухозаборник, расположенный под фюзеляжем, придают ему убийственно гладкий вид. Гадюка 2-1 следовал прямым курсом над восточным берегом реки, где окопался противник, снижаясь все ниже, пока его реактивные струи не взъерошили разбросанные деревья вокруг позиций талибов.
Стрельба прекратилась. Талибы на противоположном берегу реки увидели, что надвигается на них. Талибы слишком хорошо знают о разрушительной силе, которую может нанести по запросу американская авиация. Одно нажатие на спусковой крючок, и за считанные секунды пушка «Вулкан»[1] выпустит сотню разрывных снарядов, поразив район цели. Выживают только самые везучие.
Но артиллерийский удар с воздуха был наименьшей из забот талибов. F-16 нес JDAM[2] - бомбы с GPS-наведением. Введите точные координаты с точностью до нескольких метров, и JDAM сотрет цель в порошок с точностью, невиданной ни в одной другой войне.
Одинокий F-16 в ярости пронесся мимо нас, превращая долину в ад. Я наблюдал за этим, и мое сердце билось быстрее. Такая мощь и красота никогда не переставали вызывать у меня благоговейный трепет. И я надеялся, что это зрелище до смерти напугает врагов и заставит их разбежаться по всем укромным уголкам, в которых они здесь обитали.
Самолет пролетел над кишлаками на противоположном берегу реки. Я представил себе, что если там и были какие-то окна, то сейчас они все разбиты. Звук двигателя General Electric F-110[3] был просто оглушительным. Внизу земля содрогалась, как будто стремительно приближались сейсмические волны землетрясения.
Одиночный самолет начал крутой набор высоты, чтобы избежать пересечения воздушного пространства Туркменистана. Теперь серая птица почти вертикально исчезла в облаках.
Все было кончено в считанные секунды. Звук двигателя стихал, пока не растворился в послеполуденном бризе. Но они барражировали там, наверху. И теперь враг знал это.
Прошло несколько минут, в долине было тихо, пока несколько выстрелов эхом не разнеслись по берегам реки. Не обращая на это внимания, Роб и Джо углубились в воду в поисках наших пропавших солдат. Я остался возле хижины, включив радио. Беспилотник «Predator» прибыл район через двадцать минут после F-16. Должно быть, он был где-то поблизости, раз добрался сюда так быстро.
Странно, что пилот, за тридевять земель отсюда, управляя летательным аппаратом откуда-то из США, управлял дроном, как какой-нибудь помешанный геймер, накачанный кофеином, сидящий за клавиатурой компьютера и играющий в авиасимулятор. Благодаря колдовству спутниковых технологий у меня была почти мгновенная связь с пилотом беспилотника.
У «Predator» была единственная задача - просканировать реку ниже по течению от нашего района поиска. Если бы хоть одно из тел всплыло на поверхность, мы бы увидели это с помощью сенсора дрона. Тем временем Гадюка кружил далеко вверху, вне поля зрения, но все еще слышимый.
Отчаянные поиски продолжались. Облачный слой начал распадаться, и сквозь него пробились лучи солнечного света. Температура быстро поднималась. Вскоре мы все обливались потом, солнце палило на нас со всей силой, которую мы испытали в пустыне Невада.
Прошло сорок пять минут. Дежурство Гадюки закончилось безрезультатно из-за нехватки топлива, а это означало, что у F-16 было ровно столько керосина, чтобы вернуться на базу и приземлиться. Они повернули к дому. Когда они покинули район, прилетели еще две птицы. На этот раз нам выделили Боровов — еще одну пару А-10 «Тандерболт», ласково известных своим пилотам как «Бородавочники» из-за их ужасно уродливого внешнего вида. Самолет А-10 нарушает все правила авиационной эстетики. Двойные хвостовые рули, 30-мм многоствольная пушка, предназначенная для уничтожения советских танков. Под каждым прямоугольным крылом подвешен груз бомб. Они были великолепным страхолюдинами для нас.
Они кружили, как хищники, ожидая, когда мыши сделают свой ход.
Тем временем ребята из команды, оказавшиеся в воде, обнаружили, как упали два солдата. Скальный выступ тянулся от берега реки примерно до середины реки. Течение было неистовым, и люди на выступе едва удерживались на ногах, борясь с ним. Затем он исчез без всякого предупреждения. Вода текла слишком быстро, была слишком мутной и слишком бурной, чтобы разглядеть эту пропасть. Только что солдаты 82-й воздушно-десантной ступали ботинками по твердому камню. В следующее мгновение они упали в подводную пропасть глубиной не менее шестидесяти футов. Ни один человек не смог бы выжить в бушующем течении и на глубине, будучи одетым в полное боевое снаряжение. Нашим парням было трудно удержаться на плаву в одних трусах, а они были морскими пехотинцами-разведчиками, прошедшими серьезную водную подготовку.
Приближался полдень, и Боровы покинули квадрат. Я связался с их заменой. Операция «Возвращение героя», как это теперь называлось, была самой приоритетной миссией во всем Афганистане. Наше вышестоящее командование позаботилось о том, чтобы у нас была вся поддержка с воздуха, с которой мы могли справиться, и мы никогда не оставались без этих птиц-защитников над головой.
Мой голос стал скрипучим и грубым. Я выпил воды из своей бутылки Nalgene[4], которую держал рядом с радиоприемником. Кто бы ни был Варварскими огнями на ПОБ, он оказался для меня огромным помощником. Мы вошли в ритм, каждый помогал другому и следил за тем, чтобы груз никогда не становился слишком тяжелым для одного человека. Я сделал мысленную заметку разыскать его и поблагодарить позже.
При ясной погоде я мог бы использовать свой VideoScout для подключения к датчикам самолета над головой. На «Predator» была установлена сложная цветная камера, с помощью которой я продолжал сканировать реку ниже по течению. Мы также использовали его инфракрасную систему, чтобы посмотреть, сможем ли мы обнаружить тепловые признаки любого из тел, какими бы слабыми они сейчас ни были. День тянулся безрезультатно. В течении всего врмени, работая с другими самолетами, сообщая последние новости Варварским огням и Энди, я поддерживал постоянный контакт с экипажем «Predator». Пока быстроходы[5] появлялись и исчезали, «Predator» барражировал над головой. Он мог оставаться в районе более десяти часов, что делало его невероятно полезным активом для нас.
После полуденного призыва к молитве у талибов поднялось беспокойство. Марк, который на попутке добрался до места эвакуации, находился на крыше хижинывел наблюдение с помощью своей винтовки SASR. Его поисковые усилия снова засекли движение вдоль траншей и крысиных троп. Вскоре вспыхнула еще одна перестрелка, и трассирующие пули описывали дугу туда и обратно через реку над нами. Я положил этому конец еще одной демонстрацией силы. На этот раз спустился одиночный А-10 и с гулом пронесся над полем боя. Талибы залегли на землю, и огонь прекратился. Прошло, наверное, минут двадцать, и спорадическая стрельба возобновилась.
Используя свой мощный оптический прицел, Марк начал выдавать мне непрерывный поток свежих сведений. Я воспользовался его информацией, чтобы направить датчики Борова на ряд из трех поселений на окраине кишлака за рекой, где Марк заметил большую активность. Теперь я ориентировался и все лучше узнавал местность. кишлак называлась Людина, и каждый раз, когда у нас наступало затишье в боях, его жители пытались выбраться в поле, где были траншеи, чтобы разграбить поддоны с припасами, случайно сброшенные туда сегодня утром. Время от времени мы вступали в перестрелку с талибами, а жители кишлака все еще были там, роясь в наших вещах. Затем, когда для них становилось слишком жарко, они забирались обратно в свои калаты и садились на корточки. К нашему удивлению, проходило несколько минут, и они посылали своих детей — мальчиков и девочек — продолжать мародерство. Пули и трассирующие снаряды свистели мимо, когда стайки шести и семилетних детей ковыряться в поддонах. Время от времени кто-нибудь забирал ящик «Gatorade»[6] или какое-нибудь другое сокровище и мчался обратно в кишлак, сжимая его, как футбольный мяч[7]. Это было чудо, что никто из них не погиб.
Когда Марк дал мне краткий комментарий по этому поводу, я не могла не подумать о своей собственной маленькой девочке. Что, если бы мой дом в Колорадо был охвачен таким насилием? Что бы сделали мы с Сабриной?
Что ж, последнее, что было бы в списке — это вышвырнуть ее на улицу.
— Что, черт возьми, за родители заставляет своего ребенка лезть в перестрелку? - спросил я Марка. Было трудно не выдать отвращения в моем голосе.
— Не знаю. Отчаявшиеся, я полагаю. У этих людей нет ничего.
Несколько бутылок «Gatorade» против потери еще одного рта, который нужно кормить — вот уравнение жизни в Афганистане.
Каждый раз, когда боевые действия разгорались, я вызывал воздушную кавалерию. Полеты с демонстрацией силы были очень драматичными и благотворно влияли на моральный дух. Кроме того, каждый раз они заставляли талибов замолчать на несколько минут, хотя к этому времени они уже привыкли к ним и, возможно, чувствовали себя в большей безопасности, поскольку мы еще не забрасывали их бомбами.
Я старался подбирать моменты для достижения максимального эффекта. Каждый заход сжигал много топлива, сокращая время, в течение которого каждая пара самолетов могла поддерживать нас. И все же на данный момент это было все, что я мог сделать. Я хотел сделать больше, и было неприятно, что в рамках наших правил ведения боя у меня не было четкой цели, которую я мог бы уничтожить, используя всю огневую мощь, нависшую над головой. Я не мог запросить удар по кишлаку — слишком много мирных жителей. В комплексах, которые идентифицировал Марк, кроме людей, стрелявших в нас, могли находиться мирные жители. В большинстве войн это был чертовски тяжелый момент для этих гражданских лиц. Мы могли бы сравнять с землей их дома бомбами или артиллерией, но не сейчас. Нам пришлось рискнуть пострадать от талибов, использующих эти безопасные убежища, для защиты жизней «невинных». Как это называло наше командование? Героическая сдержанность[8]. Я до сих пор понятия не имею, что это значит.
Если бы я пошел дальше и назвал цель, эта бомба и все, что она уничтожила, было бы на мне, ни на ком другом. Если бы я убивал мирных жителей, военные, скорее всего, привлекли бы меня к ответственности — особенно если бы инцидент стал новостной историей, разнесенной по основным сетям.
Работа продолжалась, люди в реке пытались дотянуться до дна с помощью крюков, прикрепленных к парашютным стропам. Они нашли много обломков, но тел наших погибших не было. Нам понадобится нечто большее, чем крюки. Были вызваны водолазы, и к концу дня поисково-спасательный отряд Военно-воздушных сил была переброшена по воздуху на ПОБ «Тодд». 82-я воздушно-десантная доставила их на место эвакуации, и когда я наблюдал, как они достают свое снаряжение для подводного плавания, я понял, что мы пробудем на месте еще долгое время.
Пока они готовились, взвод из 82-й присоединился к группе АНА и направился вверх по реке к старому мосту, который был построен русскими еще в 80-х годах, к востоку от ПОБ. Они пересекли его, затем двинулись вдоль дальнего берега, скрываясь из виду врага, пока не оказались рядом с полем, где лежали паллеты.
На тот момент на улице было много взрослых, а дети рылись в наших припасах. Бойцы 82-й и АНА заняли берег и ворвались на поле, заставив жителей кишлака разбежаться по домам. Они захватили то, что осталось от наших припасов, но, прежде чем они смогли сделать что-либо еще, талибы контратаковали. Коалиционные силы редко бывали на той стороне реки, и из радиопереговоров противника, которые мы получили из ПОБ «Тодд» от нашего специалист по РЭР Джеймса, было ясно, что они думали, что мы атакуем их позиции.
После обмена выстрелами через реку бой перерос в яростную схватку на окраине кишлака. Теперь гражданское население там находилось в значительной опасности, поскольку талибы использовали их дома и сооружения для обстрела наших людей с близкого расстояния. Я снова почувствовал себя беспомощным. Мы не могли ударить по ним в этих обстоятельствах, не убив женщин и детей. Все, что я мог сделать, это наблюдать и посылать штурмовики вниз для еще большей демонстрации силы.
Во время вечерней молитвы враг разорвал контакт, и на поле боя воцарилась тишина.
— Я думал, восхваление Аллаха предшествует убийству неверных - сказал Марк.
Солнце зашло, когда ныряльщик спасателей вошел в воду. Солдаты 82-й и некоторые из наших бойцов продолжали тралить участки реки с помощью парашютных строп и кошек. Поиски не дали никаких следов пропавших. Чем дольше мы здесь находились, тем больше рисковали потерять еще больше американцев, но никто не сдвинулся с места. Это было личным делом каждого из нас. Все возвращаются домой, все. Для наших воинов оставаться в этой адской дыре было просто неприемлемо. По правде говоря, какая-то часть меня почувствовала облегчение от всех усилий, огневой мощи и средств, привлеченных к этой трагической сцене. Это напомнило мне, что, если я умру здесь, мои братья перевернут небо и землю, чтобы убедиться, что мои останки вернутся в Колорадо. Для Сабрины и моей маленькой девочки это было бы последней каплей.
Потерять любимого человека в бою — это уже само по себе плохо. Но потеря их останков также оставляет так много вопросов без ответов. Разум проигрывает всевозможные сценарии, один из миллиона, которые дают ложную надежду и не дают близким павшего воина двигаться дальше и снова обрести чувство реальности после такого ужасного удара. Множество стран, множество военных и диванных аналитиков[9] критикуют риски, на которые мы, американцы, идем на поле боя, чтобы вернуть наших павших. Вот почему. Мы делаем это для наших семей. Все возвращаются домой.
— Эй, мне кажется, я что-то вижу - сообщил Марк с крыши хижины.
Я взглянула на него снизу вверх. К этому времени мы уже были в туманных серых сумерках, как раз перед полной темнотой.
— ACU[10] в реке - сказал Марк - Я почти уверен. У нас на плаву тело.
ACU были стандартной формой, которую носили в 82-й воздушно-десантной и в большей части армии в Афганистане в то время.
Группа наших сослуживцев — наш медик Райан, Джек, Билли, Роб и Джордж — присоединились к солдатам 82-й и бросились в воду. Повиснув на парашютных стропах, они цепочкой перебрались через подводный выступ, пытаясь перехватить то, что видел Марк. Джордж был в конце цепочки, самым дальним. Он мог видеть ACU солдата, когда течение унесло его дальше в нескольких футах от его рук. Джордж бросился к нему — и свалился с выступа в пропасть.
Роб был следующим в цепочке и видел, как Джордж ушел под воду, над бурлящей водой оставалось видно всего несколько пальцев. Он схватил Джорджа за руку и втащил его обратно на выступ. Промокший и дрожащий, с головы и лица которого стекала вода, Джордж уставился на Роба, понимая, что тот, вероятно, только что спас ему жизнь.
— Ты в порядке? - спросил Роб.
— Да. Хотя, может быть, это и не такая уж хорошая идея - ответил Джордж.
Мгновение спустя течение подхватило Джека, еще одного опытного морпеха-разведчика, и перевернуло его на спину. Кто-то схватил его прежде, чем его успели унести. Достаточно. В темноте мы подвергались слишком большому риску дальнейших человеческих жертв. Первый сержант Заппала приказал всем убираться из реки на ночь. Поиски следовало продолжить с первыми лучами солнца.
Место все еще нуждался в охране. Наихудшим сценарием, с которым мы могли столкнуться, было бы то, что талибы завладели телами наших погибших. Они оскверняли тела, делали фотографии и видео и победоносно выкладывали их в сеть — мучительная боль для семей и пиар-победа зла. Этого не должно было случиться в наше дежурство.
82-я воздушно-десантная произвела ротацию своих людей и доставила на место происшествия свежие силы. Они заняли позиции вдоль берегов и устроились на долгую ночь. Поскольку 82-я занимался охраной, Энди отозвал команду обратно в ПОБ «Тодд», чтобы немного отдохнуть. Завтрашний день обещал быть еще более напряженным.
Будучи единственным передовым авианаводчиком, я остался. У нас была поддержка с воздуха на всю ночь, и кто-то должен был это контролировать.
Марк и Джордж подошли ко мне, поглощенные разговором. Джордж, должно быть, замерзал в этот момент, так как температура падала по мере того, как ночь становилась все темнее. Однако, если это и было так, то он не подавал никаких признаков этого.
— Ты видела Райана там весь день? - спросил Джордж.
— Да. У него на спине было больше дерьма, чем у кого-либо там - ответил Марк, имея в виду медицинский ранец Райана и дополнительное снаряжение в дополнение к его и без того тяжелому боевому снаряжению. Райан был SARC, боевым медиком[11] нашей команды и чертовски хорошим.
— Должен сказать, чертовски приятно знать, что у нас есть медик, который приходит готовым ко всему. Чувак позаботится о нас.
Марк кивнул, затем остановился рядом со мной. Он оглядел меня с ног до головы и слегка наклонил голову набок.
— Как дела, Ски? - спросил он.
Едва. Как долго я этим занимался? Четырнадцать часов? Может быть, и больше. Мой мозг затуманивался.
— У тебя хриплый голос, ты уверен, что с тобой все в порядке? - сказал Джордж.
— Да. Спасибо. Устал, вот и все.
— Ты собираешься возвращаться? - спросил Марк.
— Не могу. Нужно обеспечивать воздушную поддержку доя 82-й.
— Что ж, мы не оставим тебя здесь одного - сказал Джордж – На хер.
— На хер - эхом отозвался Марк.
Именно в этот момент вся дневная усталость улетучилась. Холодный ночной ветерок не мог коснуться меня, и приступы голода, урчащие в моем животе, исчезли. Я не помню, благодарил ли я их когда-нибудь или нет, но этот жест был первым реальным знаком того, что дверь в Братство была открыта для меня.
[1] M61 Vulcan (конкретно на F-16 - M61A1) – шестиствольное 20мм роторное орудие с воздушным охлаждением и с электрическим приводом. M61 и производные от него орудия - основное пушечное вооружение военных самолетов США на протяжении более шестидесяти лет.
[2] GBU-31 JDAM - фугасная бомба Mk 84 (BLU-117/B) весом 2000 фунтов (900 кг), с комплектом JDAM (Joint Direct Attack Munition) - аэродинамическим комплектом с наведением по GPS. Обозначения: GBU-31(V)1/B (для USAF), GBU-31(V)2/B (для USN).
[3] Так в оригинале. На американских F-16 модификации Block 52 установлены Pratt & Whitney F100-PW-229. Pratt & Whitney F100 — семейство американских авиационных двухконтурных турбореактивных двигателей с форсажной камерой. Установлены на F-15, F-16.
[4] Nalgene - марка пластиковых изделий, первоначально разработанных для лабораторного использования, которые были небьющимися и легче стекла. Свойства пластиковых изделий делают их пригодными для работы со многими веществами в различных температурных диапазонах. Продукция Nalgene производится компанией Nalge Nunc International, которая в 2004 году стала дочерней компанией Fisher Scientific, ныне Thermo Fisher Scientific.
[5] Fast movers – «быстроходы», жаргонное наименование истребителей и штурмовиков в вооруженных силах США (видимо, в отличии от бомбардировщиков)
[6] Gatorade — общее название изотонических напитков, производимых компанией PepsiCo. Разработан в 1965 году группой исследователей Флоридского университета по заказу университетской футбольной команды с целью восстановления жидкостей, теряемых организмом во время тренировок. Благодаря постоянной широкой рекламной кампании продукты серии Gatorade являются наиболее популярными спортивными напитками в Северной Америке и одними из наиболее популярных в мире. Поставляются в вооруженные силы США.
[7] Имеется в виду мяч для игры в американский футбол, который на бегу прижимают к груди.
[8] В оригинале «Heroic restraint».
[9] В оригинале – «Monday-morning quarterbacks», «защитники-утром-в-понедельник» - люди, в понедельник рассказывающие, как должны были поступить игроки во время прошедшего матча (матчи проводятся в основном в выходные).
[10] ACU (army combat uniform) - боевая униформа армии США, также одноименный рисунок камуфляжа.
[11] SARC (special amphibious reconnaissance corpsman) – боевой медик Флота США и Корпуса Морской пехоты США