Michael Golembesky - Level Zero Heroes. Глава 25.
Через свою оптику я увидел, как Билли склонился над телами, внимательно осматривая их головы. Джордж отвел одного из афганцев в сторону вместе с Хайбаром, и они втроем увлеченно беседовали вне пределов слышимости остальных пассажиров грузовика, которые сидели на корточках у подножия холма под прицелом винтовок Джека и Джейми.
— Энди - снова сказал Билли по радио - эти афганцы говорят, что девочка и женщина были убиты одной из наших бомб. Но совершенно ясно, что они были убиты не нами.
— Что вы имеете в виду? - спросил Энди.
— В них стреляли. Недавно. Может быть, несколько часов назад. Похоже, с близкого расстояния. Одиночный выстрел в висок. Обе. Вероятно, выстрелом калибра 7,62.
Помимо M40 Марка и SR-25, единственным другим оружием калибра 7,62 мм, которое у нас было на холме, были наши пулеметы M240, ПКМ Зохана и несколько автоматов АК, которые ребятам из АНА еще предстояло использовать. Никто из них на Патфайндере» за весь день не сделал ни единого выстрела.
— Это не могли быть мы - сказал Марк.
Я услышал все это и увидел, как моя жизнь восстановилась в мгновение ока. Я не нес за это ответственности. Странное чувство облегчения и приподнятости захлестнуло меня, как выброс адреналина. Затем это исчезло, вытесненное осознанием того, что там, внизу, все еще находятся мертвый ребенок и ее мать. Мгновение спустя я почувствовала себя виноватым за то, что испытал облегчение.
Сражение усиливает каждую человеческую эмоциональную реакцию. Ваша система привыкает к радикально новым высотам и экстремальным глубинам, между которыми вы меняетесь минуту за минутой по мере того, как разворачивается битва. В этих крайностях есть непредсказуемость. В одну минуту мы ликуем. В следующий раз мы сталкиваемся со смертью брата или ужасами жертв среди гражданского населения и мучаемся от того, чему становимся свидетелями. Дома этих эмоциональных взлетов и падений больше не существует. Золотая середина — нормальная жизнь в Штатах — становится невероятно скучной для некоторых из нас, подсевших на этот кайф. Это всегда будет следствием отправки воинов в бой, а затем возвращения их домой к тихой и непримечательной жизни. Для некоторых из нас это не что иное, как смерть души.
Посттравматический стресс[1] усиливается, когда воин осознает, что, сколько бы он ни прожил, он никогда не будет таким охуенно крутым, как в этот момент. Им придется смириться с тем, что они просто посредственны.
Радио снова ожило. Билли объяснил, что водитель сказал, что ему дали разрешение поехать в Капех Баба, чтобы забрать тела двух гражданских женщин, погибших в результате авиаударов. Это разрешение было дано для того, чтобы женщины могли быть похоронены в соответствии с мусульманским обычаем хоронить своих умерших в течение срока, предписанного Кораном.
Другой мужчина, ехавший в кабине вместе с водителем, представился местным врачом. Они уклончиво ответили на вопрос, кто были другие мужчины и что они делали в машине.
— Кто дал им разрешение, Билли?
— Он говорит, что это сделал губернатор района.
Губернатор района сидел с PRO 6 в Замке АНП. Означало ли это, что командир батальона 82-й воздушно-десантной пообещал этим парням безопасный проход, а затем не сказал об этом никому из нас?
Когда Билли закончил пересказывать все это Энди, Джордж махнул ему рукой. Они немного посовещались, затем Хайбар присоединился к ним, держась подальше от единственного афганца, с которым он разговаривал. Все трое прижались друг к другу и долго разговаривали. Наконец Билли отошел в сторону и снова вызвал Энди.
— Этот сукин сын вон там - сказал Билли, указывая на одинокого афганца — Это муж и отец. Он только что признался Хайбару, что трое других сказали ему, что его жену и дочь нужно убить, и. если он будет протестовать, его похоронят в могиле рядом с ними.
— Что ты хочешь этим сказать, Билли?
— Эти два ублюдка получили разрешение въехать в кишлак не для того, чтобы вывезти пару тел, а для того, чтобы вытащить этих четверых парней. Тела были всего лишь уловкой, чтобы сделать возможным спасение.
Эти четверо мужчин были последними выжившими из вражеского подразделения внутри Капех Баба. Они знали, что у них не было безопасного пути к отступлению из кишлака после того, как мы сравняли с землей траншею и убили их приятелей. Если бы они попытались вырваться из укрытия и убежать, 240-е или Марк с «Элвисом» прикончили бы их, не задумываясь.
Но у них был туз в рукаве - сотовый телефон и прямая линия с Окружением в Замке АНП. Как только они организовали безопасный проезд для грузовика, им понадобились трупы, чтобы осуществить свою уловку.
Одна несчастливая семья, оставшаяся позади, когда кишлак был покинут, стала частью хитроумного гамбита талибов. В их радикальной версии ислама женщины почти не имеют ценности, они - вещи, которыми можно торговать или пользоваться. В случае изнасилования их могли забить камнями до смерти. Они могли быть убиты своими мужьями, если бы осмелились оставить свои дома без присмотра мужчины из их семьи. Движение «Талибан» пошло на многое, чтобы гарантировать, что девочки не получат образования. В нескольких случаях они убили десятки учениц ядовитым газом, когда те сидели в своих классах.
Итак, здесь, в этой жалкой, разрушающейся деревне, отец, сражающийся бок о бок с талибами, дал согласие на убийство своей маленькой девочки. Он нажал на спусковой крючок? Он убил и свою жену тоже? Хайбар не смог этого выяснить. Но они были убиты в рамках последнего отчаянного плана побега. Это было совершенно ясно.
Мои эмоции накалились до предела с тех пор, как тела были извлечены из грузовика. Теперь все, что я чувствовал, была холодная, безжалостная ярость. Я хотел, чтобы эти шестеро ублюдков были мертвы. Я хотел, чтобы их тела сбросили в какую-нибудь безымянную дыру. Я подозревал, что остальная часть команды испытывала схожие эмоции. Билли и Джордж выглядели особенно взволнованными. Джек тоже. Он был отцом, охранявшим сейчас этих детоубийц и разрывавшимся между реальностью и ценностью жизней этих людей.
Но каковы были бы последствия? Если бы мы убили их, рано или поздно правда выплыла бы наружу, и нас привлекли бы к ответственности за убийство. Мы видели, как это происходило, как в Корпусе морской пехоты, так и в армии. Никаких смягчающих обстоятельств не было. Возможно, этого вообще никогда не должно было быть. Убийство есть убийство, независимо от того, является ли жертвой шестилетняя девочка или безоружный убийца этой девочки.
И все же мы не могли просто так отпустить врага. Независимо от того, получили ли они разрешение от губернатора района или нет, они все равно оставались талибами. Четверо оборванцев стреляли в нас в течение трех дней. Черт, они могли бы быть расчетом ПКМ, который я пропустил со своей последней бомбой в конце первого дня.
Да. Должна была быть расплата. Но как? Они бросили свое оружие и получили эквивалент карточки «Выйди из тюрьмы на свободу»[2], хотя мы раскусили их уловку.
Губернатор района заверил их, что им будет обеспечен безопасный проезд. Теперь, даже когда один из них признал свою вину, остальные все равно требовали, чтобы их освободили и отправили восвояси.
Пока мы пытались сообразить, что делать, новости о жертвах среди гражданского населения молниеносно распространились по всему Западному Афганистану. Всякий раз, когда погибали мирные жители, отчет о потерях среди гражданского населения[3] должен был отправляться вверх по цепочке командования. Такие инциденты обычно привлекали внимание штаба дивизии, и автоматически проводилось расследование.
Штаб 82-й воздушно-десантной дивизии в Герате сходил с ума. Вернувшись в оперативный центр на ПОБ «Тодд», Дэнни одновременно пытался координировать всех своих передовых наблюдателей, работать с Проказником 4-2 и передавать информацию на командный узел в Замке — и все это время сталкивался со все более резкими требованиями вышестоящего руководства относительно того, почему мы сбрасываем бомбы повсюду в этом предположительно мирном месте долины. Сомнения, прикрывание задниц и обвинения, по-видимому, уже начали сыпаться. И все это, конечно, сделали люди, которые не были здесь и не подверглись нападению «мирных» талибов.
Энди доложил о ситуации на ПОБ «Тодд» в поисках указаний. Мы хотели, чтобы все те, кто вышел из деревни, были задержаны как военнопленные. Мы хотели убедиться, что правосудие восторжествовало над теми, кто совершил двойное убийство. Но нам негде было их держать. Холм Патфайндер был зоной боевых действий, а не следственным изолятором. Нашей миссией был холм, и мы не могли выделить людей для охраны задержанных. То, как мы будем обращаться с заключенными, никогда не было подробно описано в первоначальном плане операции «Доброе утро». Я не думаю, что кто-то думал, что мы захватим в плен каких-либо вражеских боевиков.
Нет, держать их здесь было бы нецелесообразно.
Нам нужно было получить их биометрические данные — образцы ДНК, сканирование глаз, отпечатки пальцев. Если бы мы могли прогнать эти данные через нашу базу данных, мы могли бы увидеть, были ли они уже в системе. Скорее всего, по крайней мере у одного из них, вероятно, было досье с подробным описанием долгой истории борьбы с Коалицией.
Что еще более важно, телам потребуется полный судебно-медицинский анализ. Если бы выстрелы были произведены с близкого расстояния, на их черепах остались бы следы пороха. Вскрытие показало бы это со всей очевидностью.
Дело в том, что мы имели дел с местом преступления. Мы не копы, мы стрелки и не подготовлены к тому, чтобы справляться с подобными ситуациями.
Без руководства со стороны ПОБ Энди пришлось принять трудное решение. Он не мог приказать их убить. Он не мог просто позволить им уйти, и он не мог их задержать. Это был ужасный выбор, и в тот момент я ни капельки не завидовал ему или его положению руководителя нашей команды.
— Давайте передадим их 82-й на «Приус», и они смогут перевезти их на ПОБ. Они могут остановить их. Я уверен, что у них есть оборудование для сбора биометрических данных - наконец сказал он.
В данный момент грузовик никуда не собирался ехать. Пуля Марка пробила шину, и в машине не было запасной. После некоторого обсуждения доктору разрешили воспользоваться его мобильным телефоном, чтобы вызвать другой грузовик. Мы ждали в молчаливом гневе, пока второй грузовик, наконец, не проехал по Дорожке для боулинга, мимо «Приуса» и не поравнялся со местом под нами.
Афганцы заменили пробитую шину, а Джордж и Билли, Джейми, Джек и Хайбар стояли неподалеку и наблюдали, на их лицах застыло выражение холодной, профессиональной отстраненности. Я наблюдал за происходящим с вершины холма, больше не оцепенев от мысли о моей вине в смерти тех, кто лежал у задних ворот грузовика. Вместо этого я разрывался между разочарованием и яростью, пойманный в ловушку чувства беспомощности из-за того, что наш враг вот-вот сбежит с нашей помощью.
Что бы подумали об этом парни, которые воевали в Нормандии? Наши деды, которые своей кровью создали легенду 82-й воздушно-десантной? Рейдеры Морской пехоты Кровавого хребта Гуадалканала[4] — мы носим их нашивки. Что бы они сказали, если бы могли увидеть, в какой войне оказались их внуки?
В тот момент, когда мы наблюдали, как люди, пытавшиеся убить нас, меняли пробитую шину прямо под нашим прицелом, война вообще перестала иметь для меня какой-либо смысл. Высокие идеалы ничего не значили перед лицом такой реальности, как эта. Холодная политика и планирование, тактика и руководства по борьбе с повстанцами были такой чепухой. Это были вещи, которые привели нас к этой пародии.
В Афганистане правосудие было столь же призрачным, как и надежда.
Джо был прав. Он любил нас, как свою собственную семью, мы все это знали. Но он видел эту реальность, знал, как она может опалить сердце воина, и ему было невыносимо видеть, как мы отдаемся этому делу.
Нет правильного и неправильного. Только ты и парень рядом с тобой. Это было единственное, за что стоило умереть в этой долине и стране.
Талибы закончили менять шину. Они засунули тела обратно под брезент. Затем они сели на свои пикапы и поехали в сторону «Приуса».
Аванпост ожидал их. Энди связался с капитаном Перри и подробно описал ситуацию. Вместо того чтобы остановить грузовики и задержать нашего врага, солдатам в «Приусе» было приказано отступить. PRO 6, не желая оскорблять старейшину деревни или подрывать авторитет губернатора района, приказал своим людям отпустить врага. Грузовики не были остановлены. Уловка талибов сработала. Последние три выживших вражеских бойца в Капех Баба выпрыгнули из грузовика, когда он подъехал к Базару, и скрылись в подворотнях.
Я часто задавался вопросом, убил ли кто-нибудь из этих четверых позже солдата Коалиции в другом бою. Или они пытали или убивали других невинных? Мы одобрили такой подход, и, конечно, близкое столкновение с нами не отучило их от подобной тактики.
С нами играли. Враг, старейшины, Окружение. Когда грузовик скрылся из виду, они показались нам одним и тем же.
Когда талибы высадили их на Базаре, врач, муж-отец и водитель отвезли тела на ПОБ «Тодд». Все еще цепляясь за историю о том, что одна из наших бомб убила девочку и ее маму, они потребовали от американского правительства компенсации за их потерю. Жертвы «Вышедших из сражения на свободу» теперь рассматривались этими людьми как источник дохода
Медицинский персонал осмотрел тела и пришел к выводу, что они были убиты с близкого расстояния одиночным выстрелом калибра 7,62 мм сбоку в голову.
Муж, врач и водитель были допрошены и отпущены, после чего скрылись за Старым мостом на Базаре.
[1] Посттравматический стресс, посттравматическое стрессовое расстройство (ПТС, ПТСР) — тяжёлое психическое состояние, возникающее в результате единичного или повторяющихся событий, оказывающих сверхмощное негативное воздействие на психику индивида. Травматичность события тесно связана с ощущением собственной беспомощности из-за невозможности эффективно действовать в опасной ситуации
[2] Карточка «Выйди из тюрьмы на свободу» (Get-Out-of-Jail-Free card) – карточка из игры «Монополия», освобождающая игрока из тюрьмы.
[3] В оригинале – CIVCAS, сокращение от Civilian Casualties, жертвы среди гражданского населения.
[4] Битва за хребет Эдсона (англ. Battle of Edson's Ridge), она же Битва за кровавый хребет (Battle of the Bloody Ridge) — сражение между Императорской армией Японии и Англо-американской армией. Произошла 12—14 сентября 1942 года на Гуадалканале в архипелаге Соломоновы острова, и была второй из трёх крупных японских сухопутных наступлений во время Гуадалканальской кампании.