Get in the water.
Никогда не думали, какого это — утонуть?
“Вода подарит тебе покой” — твердили они. Она держит тебя, шепотом уговаривая впустить ее. “И тогда все проблемы исчезнут”.
Но что, если вода и есть его проблема? Поражает каждый твой нерв и отдает гулом где-то у висков.
Ведь не может Небожитель страшиться воды! Не может Повелитель Воды стоять у берега и поджимать пальцы в песок от мурашек, проходящих по позвоночнику. Ударяя костями о кости.
И песок темнее ночи, подобно золе огибает его всего. А волны бушуют где-то рядом, подходя все ближе и ближе. Заманивая сладкими речами, подползая украдкой, подобно змее к намеченной добыче.
— Я звал тебя. — Сгусток чего-то вязкого, совсем не похожего на вино, застревает по пути в глотку и не дает более сделать и вдоха.
— Ты молчал, — отвечает ему голос где-то над ухом и заставляя обернуться. Никого. — Слышал, но молчал. А ведь был когда-то в глубинах подле.
— Ты спасал СЕБЯ! Говорил “я вернусь, обещаю!”, а потом тишина. — Голос отдаляется, становится на мгновение тише, будто бы возвращаясь бумерангом к обладателю, силуэт которого выходит из толщи воды.
Черные, потрепанные временем одеяния, по краям которого располагались серебряные узоры, искусно повторяющие очертания волн. Бледная кожа, как у мертвеца и пустые, стеклянные глаза, которые запали глубже, чем при жизни.
— А знаешь, как звучит тишина под километром воды, Кевин? — И Жан рывком приближается вплотную к Небожителю, отчеканивая каждое слово как на самом большом полотне. — Я дожидался подходящего момента, а теперь до твоего дома рукой подать: Не думаешь, что пожил уже с лихвой?
— А теперь спускайся в воду. — И в ответ Небожитель только пятится назад, губами шевеля в немом отказе. — Спускайся в воду! Либо от прилива умрет все, что тебе дорого.
И что-то внутри Кевина дергается, как будто на него накинули сеть из самого прочного металла. Как будто имя вытянули с глубины .
— Прекрати. Прошу! — И связки рвутся как нити мойр, срываясь на крики в надежде достучаться. — Тебе не надоело, Жан? Десять лет прошло, сколько можно? Мы оба оплакиваем свои потери!
Кевин отступает и ноги вязнут в песку, а пальцы всё ещё сжаты в мокром песке, будто в последней молитве. Волна облизывает его пятки, зазывая за собой в глубины морские. Но не чистые, не кристально блестящие, что пророчат Небожителю, а смолистые и густые, как болото.
— Ты знал, что я останусь внизу, с ракушками в горле и цепями на шее, — и голос Князя звучит где-то возле уха, запуская шипы, проходя лезвием по позвоночнику. — И всё равно ушёл.
— Ты называешь это — жизнью? — Демон скалится в улыбке, зубастой, такой красиво ужасающей, что воздух будто бы перекрыли. — Я давно мертв! Не выжил, если уж глаза твои тебе же и врут! Хочешь посмотреть, что ты сотворил?
Жан медленно поднимает руку, на которой лоскутками свисают длинные рукава. В них не видано воды. Лишь что-то плотное, как тень, начинает струиться с его пальцев, касается кожи и ползет. Доходит до Кевина, оставляя следы, будто ожоги, леденящие тело и душу, оплетая вокруг и сжимая где-то у висков в надежде раздавить.
— Ты обещал быть со мной до конца. Я пришел напомнить, каково это — конец.
Кевин делает шаг назад — и спотыкается. Вода жадно хватает его за щиколотки. Он смотрит вверх, как будто небо всё ещё может спасти его.
Но оно молчит. Всегда молчало.
— Покой — под водой, — отвечает Жан.
И вода врывается в лёгкие, врастая в них удушливыми петлями. Леденящая и медленно обволакивая, произнося что-то напоследок прямо на ухо, перед тем, как покинуть с конца: