зарисовка
Резкое, скрипучее шуршание, напоминающее скрежет, пронизывает воздух. Альфред вздрагивает, поднимается с кресла и направляется к кухне.
— Ло? Ты что там делаешь? — Он опирается о дверной косяк, вслушиваясь в звуки, доносящиеся со стороны стола. Кто-то копошится, явно не обращая на него внимания. — Ло?
Глухой удар. Ругательства. Затем снова шуршание, более торопливое, будто попытка скрыть следы.
— А? Альфред, это ты... — Голос Ло звучит натянуто, с оттенком тревоги, будто застигли врасплох. — Извини, я тебя напугал? Ничего страшного, правда. Просто кое-что ищу.
— Я хоть и ничего не вижу, но слышу превосходно, — Альфред хмурится. — Ты что, углы по всему дому решил обдирать наждачкой?
— Что-то вроде того... — Ло пытается звучать невинно, но его тон выдает. Снова. Альфред уверен: это как-то связано с тем недавним случаем.
— Я ведь всего лишь споткнулся и поцарапал руку, ты зачем углы-то пилить решил?
Слышится тихий вздох, а потом снова шуршание.
Альфред прищуривается (и пусть он слеп, но это движение стало рефлекторным), медленно подходит ближе и останавливается рядом с Ло.
— А ты уверен, что попытка превратить дом в круглый шар что-то изменит? — Мужчина садится на корточки, нащупывает руки любимого и крепко сжимает. Пальцы Ло холодные, ладони шершавые — следы множества отчаянных попыток что-то исправить.
Ло молчит, но его плечи опускаются. Альфред чувствует это даже без взгляда. Привычки, подобные чему-то столь родному не составило труда запомнить, особенно ему.
— Может быть? — наконец выдавливает Ло, нервно посмеиваясь, его голос ломкий, будто готов оборваться прямо сейчас. Рухнуть, как хлипкий карточный домик, который с таким трудом построили.
Альфред мягко тянет его к себе, обнимая, как человека, которому нужно напомнить, что он не один.
— Я понимаю, тебе тяжело. Но это не выход, — его голос почти шепот, тёплый и спокойный. — Ты не можешь исправить всё. И, главное, не должен пытаться.
Ло вздыхает и, кажется, сильнее прижимается к нему, будто пытается найти хоть немного опоры. В такие моменты не тяжело было представить его в виде продрогшего и выброшенного на улице кота, которого наконец-таки подобрали и приютили.
— Я просто... мне нужно было что-то сделать. Хоть что-то. Чтобы не чувствовать себя таким беспомощным.
— Ты не беспомощен. Ты сильнее, чем думаешь. Но сила не в том, чтобы пытаться стереть углы. Ты должен научиться жить с ними.
— Спасибо, — произносит Ло тихо, так тихо, будто боится, что его слова могут рассыпаться в воздухе.
Альфред отстраняется чуть-чуть, чтобы свободной рукой найти край стола и подняться.
— А теперь вставай. Заварим тебе что-нибудь успокаивающее. По совету Беренгария.
Ло хмыкает, в его голосе мелькает нотка сарказма.
— Беренгария? О нет, только не его «пахучие» рецепты.
— Не такие уж они и ужасные. И, кстати, не думаю, что ромашковый чай относится к секретным ингредиентам.