***

Ровно четверть века назад, 11 мая 2000 года, на экраны вышел фильм «Брат 2». Несмотря на культовый статус, он до сих пор остается нерасшифрованным, потому что и фанаты, и хейтеры видят его в русской оптике. Типичный русич привык отождествлять себя с Данилой Багровым — немногословным, пассионарным, решительным. Соответственно, для хейтера Багров тоже воплощает русскость, но в негативном смысле. Всё меняется, если проанализировать фильм не на уровне лозунгов, а на уровне концептов.

Ключевой сценой фильма считается диалог Данилы с американцем Мэнисом («Вот скажи мне, в чем сила?..»), но намного больше говорит о Багрове другая встреча — с таксистом-эмигрантом. Данилу он сходу записывает в русские патриоты, и между ними происходит следующий обмен репликами:

— Зря вы так, я Родину люблю.
— Ааа, патриот! Русская идея, Достоевский, держава… А где твоя Родина, сынок?! Сдал Горбачёв твою Родину американцам, чтобы тусоваться красиво. А теперь твоя Родина две войны и Крым просрала! Русских людей в Прибалтике сдала, сербов на Балканах сдала, … Родина… Сегодня Родина там, где задница в тепле, и ты лучше меня это знаешь. За тем и приехал.
— А у вас брат в Москве есть?

Вроде бы и тот, и другой — русские, но они явно друг друга не понимают. Речь таксиста насыщена концептуально окрашенными фразами, которые скоро перекочуют в телевизионные эфиры и превратятся в новую пропаганду — для этого всего-то и нужно изменить смысловую окраску с иронической на патетическую. Для Данилы всё это пустой звук. Он наверняка не читал Достоевского, понятия не имеет о русской идее. А Родина для него — это просто большой род.

Дискурс Багрова прост как мычание и в основном сводится к родовым наименованиям: «Ты же брат мой», «Не брат ты мне», «Так на брата похож» и т.д. Говорливый немец в первом «Брате», таксист и Даша — во втором для того и нужны, чтобы придавать речи главгероя какую-то концептуальность: моральную, национальную и так далее. В сознании самого Данилы эти концепты просто отсутствуют. Он видит мир как совокупность родовых отношений, в котором русские для него свои лишь потому, что принадлежат к общему с ним роду.

Данила Багров — это действительно ключ, но не ко всей русской матрице, а к одному из ее периферийных явлений — родовому индивиду.

Родовой индивид приходит в большой город как в чуждую и враждебную для себя среду. Для него это опасный темный лес, горожане — враги, а сам он ведет себя как дикий зверь. Типичные локации, в которых обитает Данила в первом «Брате», — подворотни, дворы-колодцы, кладбища. Места, максимально непригодные для комфортной жизни, но удобные для укрытия и маскировки. В начале второго фильма мы как будто видим совсем иного Данилу, прижившегося в большом городе (к этому моменту мы еще вернемся), но, попав в Америку, он вновь мгновенно и органично вписывается в мир городских подворотен.

Для родового индивида городская жизнь смерти подобна. Сам Багров сформулировать такой вывод неспособен, для этого нужна помощь комментатора-немца:

— Вот ты говорил, город — сила, а тут слабые все.
— Город — это злая сила. Сильные приезжают, становятся слабыми, город забирает силу. Вот и ты пропал!

«Забирает силу» — значит, лишает родовой идентичности. Но суть в том, что большинство современных русских именно горожане. Поэтому родовой индивид и вытеснен на периферию русской матрицы. Данила Багров — кумир русских, но не один из них.

Зазор между большинством русских и родовым индивидом Багровым в свое время почувствовал Галковский:

«В фильмах Балабанова «Брат» и «Брат 2» есть какая-то подмена. С одной стороны, она идет только на пользу. У зрителя появляется ощущение непонятного рока, определяющего абсурдные поступки главного героя, и при этом охраняющего его от любых угроз. Это интригует. Но с другой стороны, постепенно нарастает чувство недоумения: что-то тут не так, а в чем дело – непонятно.
А дело в том, что «Данила Багров»… негр. Представьте, что главный герой черный, и у вас все встанет на свои места. До этого действие двоится, как будто сцены снимали сквозь исландский шпат. А измените кожу главному герою, и картинка встанет в фокус. Вы заранее сможете предсказывать его последующие действия, и фантастическая логика японского аниме сменится добротным реализмом русской актерской школы».

Забавно, что в этом посте (уже удаленном из блога и сохранившемся только в цитатнике) Галковский и сам уподобляется Багрову: различие-то он видит, а сформулировать его не в состоянии, вот и бормочет что-то о неграх, новиопах и азиопах. Конечно, внешне Данила ничем не отличим от большинства русских. Разница здесь именно внутренняя, и она — принципиальна.

#Русская_матрица не терпит разнообразия и множественности. Родового индивида она тоже стремится приручить и встроить в свои ряды. Именно такой процесс мы наблюдаем в начале фильма «Брат 2»: Данила мелькает в телеэфирах, заводит роман с поп-звездой, приобретает даже некий лоск, но всё это лишь маскировка. При необходимости он легко сбрасывает ее и становится самим собой. Именно эта волшебная легкость смены идентичности свидетельствует о том, что Багров не полностью встроен в РМ, а в дальнейшем может и перейти к ней в оппозицию.

Реальный пример родового индивида, с легкостью меняющего иденты, — Наталья Поклонская. Еще вчера живой талисман руснализма, сегодня она забыла о царебожии и обратилась к традиции жрецов, пусть и в несколько профанной стилизованной форме. И это еще одно свидетельство того, что русские легко создают себе кумиров из тех, кто не полностью встроен в РМ и тем самым сохраняет определенную свободу действий. Не она ли так притягивает тех, кто этой свободы лишен?

Многие еще помнят косплей финальной сцены из «Брата 2», разыгранной в самолете супругами Навальными*. «Мальчик, водочки нам принеси, мы домой летим», — на этот призыв РМ не откликнулась, потому что имеют значение не только сами слова, но и тот, кто их произносит. В данном случае — русские альтернаты, служители умирающего культа либерализма, которые сами по сути ничуть не свободнее тех, кого якобы желали освободить. Именно поэтому и произошел эпик-фейл в январе 2021 года, вылившийся в трагический финал три года спустя.

«Я узнал, что у меня есть огромная семья», — эти стихи, которые в исполнении Багрова звучат как мантра родового сознания, возможно, действительно обращены в будущее. По мере исчерпания и банкротства идеологий донациональные иденты демонстрируют завидную живучесть, и в мире постнационала родовой индивид явно найдет свое место. Но пока русналисты, государственники и либералы говорят и думают за Багровых, они так и останутся придатком русской матрицы, лишенным шансов на самостоятельность.

*Признаны террористами и экстремистами в РФ.