Дмитрий Алтуфьев: Мастер-класс, 2
Писатель: Холодно. Было очень холодно. Я нашел на берегу, повыше полосы водорослей, удобную площадку, постелил кусок татами и повалился, упершись глазами в небо. Похоже, действие началось.
Я вырос и живу в городе, и потому звезды всегда виделись мне далекими проблесками. Но тут восприятие лучше, и все они оказались разноцветными. Звезды мерцали и колыхались, став мелкими веслоногими рачками, связанными тонкими линиями, но не как простая сетка или паутина, а весьма замысловато, что-то среднее между связями на электронной плате и силовыми линиями. Спустя пару месяцев случайно я нашел наиболее точное изображение того, что видел – скульптурное трехмерное ночное небо на арке портала бухарской мечети.
Луна действительно мешала. Возможно, Сталкер был прав, а может быть его слова стали внушением. По мере обострения восприятия она из бледной тарелки стала кипельно белой, затем загорелась так, как в ночных клубах под специальной подсветкой фосфоресцируют белые тряпки, а потом и вовсе превратилась в прожектор, заливающий все вокруг мертвящим светом. Лежа на спине, я закрывал ее то одним ботинком, то другим, но силы были неравны – и я оставил поле битвы, вернувшись к теплу костра и чая.
Подошел Ученый, как обычно – с непроницаемым видом. По нему никогда ничего не видно. Впрочем, если начнется что-то настоящее – возможно, заметим.
Сталкер подсел к занявшему медитативную позу Ученому и шепчет на ухо наставления:
— Сконцентрируйся на своем дыхании. Ты должен охватить сознанием окружающий мир и представить его частью себя. Начинай медленно дышать по моему счёту. Забудь свое Я. Слушай мой голос. Здесь только я, никого больше нет. Понял меня? Тебе сложно, у вас мозговой аппарат перекачан и раздут. Вы пытаетесь все анализировать. А тут этого не надо, наоборот. Открой себя полностью, раскройся миру, впитай все звуки и ощущения, плыви в потоке.
Писатель слушал пространное наставление о том, как снять оковы сознания, преодолеть барьер и прорваться в психосферу и кивал, думая про себя: Легко тебе говорить. Ты психологически лабилен, как березка на пригорке. Чуть подул ветерок – и она уже трепещет всеми листьями. А мы с Ученым лежим под ней, как два валуна – и нас не сдвинуть. Если это не ураган или потоп.
Писатель: Закрыл глаза и сделал то, что велит Сталкер – раскрылся. Сразу навалились ощущения: шум прибоя, треск костра, отдаленный свист ветра, разные звуки ночного леса. В темных очках закрытых век началось движение - темнота посерела и разделилась пополам – правая щека налилась теплом, левая застыла от холода (хотя сидел лицом к огню). Возник образ костра, в котором пламя горизонтально вытянуто вправо, по земле. Затем на границах поля зрения (при закрытых глазах?), а лучше сказать – со стороны оправы очков закрытых век появились проблески света, пытающегося пробиться ко мне. Тогда я мало что понял, но потом мне еще раз выпал случай убедиться, что выходы из текущей реальности скрыты именно там - в размытых краях воспринимающей возможности наблюдателя, на окраине любой парадигмы. Но как только ты обращаешь внимание на движение там и фокусируешь внешнее или внутреннее зрение на нем – все останавливается. Задача, видимо, состоит в расфокусировке.
Ушел в лес, размышляя о том, как пробить барьер, отделяющий обыденное сознание – даже измененное – от психосферы. Повалился на татами на той площадке – и меня затряс озноб, хотя тулупчик не снимал. Несколько минут било ознобом в свете луны, а затем в мозг пришла строка: …И Спаситель ответил: «Спокойно, Андрей, никакого барьера здесь нет».
Сейчас трудно сказать, как отличить мистическое откровение от собственных зреющих подспудно умозаключений. Наверное, это невозможно. Бывает ли первое без вторых? Нет никакого барьера, нет стенки между тонким миром и миром «реальности». Миры слиты воедино, но их обитатели видят только свое, как в каком-то сериале про два города на одних и тех же улицах . Нужно лишь сменить настройки сознания, покрутить верньеры в том фильтре, который мы называем мозгом. Обычно это делают химические ключи. Однако если человек вообразил себе барьер, который необходимо пробить лбом, он будет думать лишь об этом, объективизируя этот барьер, делая его все более жестким и реальным, строя настоящую стену из блоков мыслеформ – непроизнесенных слов.
И я вновь поспешил к костру – поделиться открытием. За мной поворачивает луна, как прожектор на дозорной вышке реальности в концлагере обыденного сознания. Не уверен, что возможен побег. Для меня – слишком долго я строил стены этой тюрьмы. Сталкер-то давно на свободе.
