Андрей Пелипенко. В защиту смертной казни, 3. Заключение

Примерно так же, в духе линейных схем рассуждали прогрессисты середины 19в., пугая обывателей перспективой заваливания улиц больших городов кучами лошадиного навоза; ведь экипажей-то всё больше и больше! В конце концов, если отбросить всю всякого рода демагогию и морализаторскую чушь, по сути проблема упирается в соотношение двух факторов: цена человеческой жизни и цена социального порядка. Как только карательная система, подчиняясь тенденции «совершенствования морали», придёт к полной импотенции, и возникнет реальная угроза социальному порядку, то включится иммунная система общества и смертная казнь будет как ни в чём ни бывало восстановлена. Забудут и про куртуазно-пошлые поблажки женщинам и про все прочие «святые принципы». Надо будет просто выживать. А если нет? Если неолиберальные принципы сыграют роль СПИДа и вконец разрушат иммунную систему? Тогда общество просто погибнет. Растворится, развалится, перестанет существовать. И не надо строить иллюзий. Вызовы 21 века будут жёстки, крайне жёстки. И хорошо если обратное движение маятника остановится где-нибудь в районе современной редакции социал-дарвинизма. Начало 20 века тоже, помнится, было отмечено радужными либерально-прогрессистскими иллюзиями. А потом...

ТАК ЧТО ЖИЗНЬ БЕЗ СМЕРТНОЙ КАЗНИ - ЭТО ВРЕМЕННАЯ РОСКОШЬ, КОТОРУЮ МОЖЕТ ПОЗВОЛИТЬ СЕБЕ ТОЛЬКО ОЧЕНЬ БЛАГОПОЛУЧНОЕ И ОЧЕНЬ СТАБИЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО С ПРОЧНЫМ СОЦИАЛЬНЫМ ПОРЯДКОМ И ДАВНИМИ ПРАВОВЫМИ ТРАДИЦИЯМИ.

Эти традиции в Европе, беря начало ещё с римского права, зрели и развивались на протяжении всего средневековья и лишь в самые последние годы, соединяясь с широким рядом других социокультурных факторов, завершились отменой смертной казни. Какое всё это имеет отношение к России? Цена человеческой жизни - это не метафизическая абстракция, не некий неразменный пятак, всегда равный самому себе и неизменная точка отсчёта ценностных систем для всех времён и народов. Человеческая жизнь стоит столько, насколько её ценят люди. Не больше и не меньше. Сколько стоит жизнь в современной России? А? Только честно! Нет, не хочется нашим либералам жертвовать торжественным посвящением в европейцы, пусть даже эта европейскость смотрится как маскарадный костюм, как аристократический фрак на медвежьей фельдфебельской фигуре. Но довольно об этом!

Есть ещё один лукавый приём у моих оппонентов - смешивание предметов и уровней обсуждения. Поясню. Часто, даже незаметно для себя, мои оппоненты как бы невзначай перескакивают с антропоцентрической на социоцентрическую позицию и наоборот. То говорят о ценности человеческой жизни, уникальности каждой личности и прочих культурно-антропологических реалиях, то вдруг тут же подвязывают сюда статистику преступности и судебных ошибок, интересы общества и прочие факторы макросоциального порядка. Извините, господа, давайте о чём-нибудь одном или, по крайней мере, по порядку! Или о духовном мире личности или о статистике. Не может быть сразу двух ценностных центров. Нельзя одновременно рассуждать и с антропоцентрических, и с социоцентрических позиций. Или государство во имя социального порядка и своего самосохранения может лишать жизни определённых субъектов, игнорируя ценность их жизни и неповторимый потенциал их личности, или абстрактно понимаемая ценность человеческой жизни изначально выше любых социальных ценностей и пусть общественный порядок в конце концов полетит ко всем чертям, лишь бы никого официально не лишали бы жизни. Вот так, господа! Или так, или этак! Третьего не дано! Пока ещё не нашлось гиганта мысли, который подвёл бы эти реалии под общий онтологический знаменатель. Я, признаться, сомневаюсь, что это вообще возможно. Но мои оппоненты, как правило, не упуская случая обвинить меня в казуистике и зауми, отмахиваются от этого противоречия или делают вид, что его не замечают. В некоторых случаях, впрочем, они действительно его не замечают. Но это их проблемы.

В тех редких случаях, когда слово от стороны сторонников смертной казни предоставлялось не лицам, имеющим устойчивую репутацию болтунов и придурков, а настоящим специалистам-профессионалам, непосредственно связанным со следственной, судебной и исправительной системами, мы слышали разумные взвешенные, идущие от самой жизни слова: рано, нельзя, поспешили. Но кто в России слушает профессионалов? И кто в России слушает народ? По опросам, не менее 70 процентов (на самом деле больше) жителей России выступают за сохранение (теперь уже скорее введение) смертной казни. Либералов это, однако, не интересует. Народ дремуч и озлоблен (интересно с чего?), его воспитывать надо. Почаще показывать сусальные иконки в камерах смертников, их корявые, но очень-очень жалестные исповеди, побольше угрюмых решёток, бетонных стен и оскаленных собачьих морд под зловещие аккорды King Crimson - глядишь, народ и проникнется... Мораль смягчится. Вы лицемеры и циники, господа либералы! Почему вы всегда молчите о жертвах, почему вы не показываете (разве что мельком) и не рассказываете о пострадавших: Как они дальше живут? Могут ли они вообще дальше жить? Их, конечно, показывают, но, как правило, не те, кто полностью разделяет ваши позиции. «Что говорить о жертве? Её уже нет»! - вот логика циников от гуманизма. «Расстрелом жертву не вернёшь!» - витийствуют демагоги, уводя разговор от сути дела. Жертву, разумеется, не вернёшь ничем: ни расстрелом, ни тюремным сроком. Да и кто, собственно, говорит о возврате? Смысл наказания не в том, чтобы вернуть, а в том, чтобы покарать (говорю это слово без всякой стыдливости) и, приведя преступление и наказание хотя бы к приблизительной соразмерности, восстановить некий баланс, равновесие, как говорят психологи «завершить гештальт».
Есть социальные законы столь древние и столь сильно укоренившиеся в человеческом подсознании, что действуют почти столь же непреложно, сколь законы природы. ОДИН ИЗ НИХ ТАКОВ: У ЖЕРТВЫ ОСТАЁТСЯ ЕДИНСТВЕННОЕ ПРАВО - БЫТЬ ОТМЩЁННОЙ.

И сколько бы вы не вдалбливали в общественное сознание мысль, что месть - это дикое низменное (собственно почему?) чувство, вам не отменить этот закон в общественном сознании. И ветхозаветный принцип «око за око» никогда не будет вытеснен мазохистской христианской моралью, которая насильственно насаждается вот уже две тысячи лет. Убеждение, что прощая зло, мы пресекаем цепь его распространения и лишаем его почвы в наше время - уже не просто средневековая наивность. Это преступная глупость. Месть мудра. В ней нет ничего от животного, как почему-то любят говорить гуманисты. Месть - это чисто человеческое, чисто культурное явление; в природе никто никому не мстит. Акт мести даёт возможность (не более, но всё таки!) вектору социального насилия замкнуться на микроуровне и не растечься дальше по многочисленным и часто незаметным капиллярам социального организма, отравляя его изнутри. Неотомщенная жертва - это не просто саднящая боль родных и друзей - на них всем всегда наплевать; главное, не дай бог, обидеть преступника! Неотомщенная жертва - вечно открытая возможность актуальной социальной агрессии, которая при первой же возможности реализуется в подходящей ситуации и проецируется, как правило, уже на совершенно посторонний объект. Если канал социальной агрессии будет закупорен и не найдёт легитимного выхода, то ему ничего не останется, как искать нелигитимные каналы. И такие каналы несомненно будут найдены. Накопившийся пар социальной агрессии взорвёт социум изнутри и такие явления как единичные расстрелы по приговору суда покажутся детскими игрушками. Но наши либералы не желают мириться с естественным порядком вещей и с объективными законами социальной саморегуляции. Им непременно надо навязать социуму свои «правильные» и «гуманные» правила. Ох, доиграетесь, любители переделывать мир! [Собственно об этом великолепная книга Рене Жирара "Насилие и священное" - прим. Острог]

Можно строить кислые мины по поводу дикости и дремучести народа, которого надо просвещать и воспитывать. Да, у народа, мягко говоря, не всё в порядке по части исторической памяти, логического анализа и понимания процессов. Но вот с интуицией у него всё в порядке. Тут даже есть чему поучиться просвещённому интеллигенту. Народ чувствует всю фальшь и противоестественность навязанного ему «гуманизма» и подсознательно опасается критического разрыва нормы и практики. Эта пропасть увеличивается и упрямое следование «святым принципам» может в обозримом будущем привести к серьёзным социальным деструкциям и распаду правовой системы вообще. Народ это чувствует и стремится к приведению правовых норм и естественно складывающихся в обществе отношений хоть к какому-то соответствию. Именно поэтому, а не в силу своей тупой жестокости народ, несмотря на усиленное промывание мозгов, стоит за смертную казнь.

Смертную казнь необходимо восстанавливать и восстанавливать срочно. Без оглядки на всякие Евросоюзы, в которых России пока всё равно нечего делать. Усилив ответственность следователей и судей за ошибки, перед лицом суровой нормы закона можно хотя бы начать придавать судебно-следственной системе если не человеческое, то хотя бы человекообразное лицо. Впрочем, практические вопросы в рамках этой темы весьма многочисленны и требуют отдельного разговора. А главный вопрос звучит так: что теперь важнее - жизнь отдельного человека или социальный порядок. Ответ на этот вопрос и есть ключ к проблеме введения или невведения смертной казни. Утверждение, что среднестатистический субъект российского общества достиг в своём развитии уровня личности развитого правового общества, а с социальным порядком в России всё обстоит благополучно, определяет один тип ответа на этот вопрос. Утверждение же, что среднестатистический россиянин это не-личность с постсредневековой ментальностью, а социальный порядок в России висит на волоске, соответственно, выявляет другой вариант ответа. Надо отвечать. Без морализаторства, резонёрства, и демагогии. Без самообмана и выдавания желаемого за действительное. Надо отвечать и принимать решение, пока его не приняла сама история.