ЯЗВЫ ГНОЗИСА НА ТЕЛЕ КУЛЬТУРЫ
На прошлой неделе завершился сериал «Король и шут» — довольно спорный проект, который мог стать настоящим прорывом, но привычно застрял в текстурах русской матрицы.
Сериал включает два сюжета, которые параллельно разворачиваются в каждом эпизоде. Первый — история группы «Король и шут», начиная со встречи будущих фронтменов Горшка и Князя в училище и заканчивая распадом группы и смертью Горшка. Это довольно неплохо снятая рок-драма, и хотя авторы явно лепят из Горшка образ русского Сида Вишеса, но здесь именно тот случай, когда карго-культ идет на пользу: сериал ориентируется на действительно качественные образцы вроде фильма «Сид и Нэнси» и благодаря этому во многом выигрывает. Второй сюжет — похождения Горшка и Князя в сказочном царстве, где они встречаются с персонажами собственных песен. Самый любопытный элемент сериала — медиация между этими сюжетами, которая создается посредством психоделии, магии, видений и инсайтов. Всё это могло бы сделать «Король и шут» уникальной для русской культуры вещью, если бы не нарастающая с каждой серией диссоциация, которая сперва проявляется в разладе Горшка с самим собой, затем — с лучшим другом и единомышленником Князем. Наконец, в последней серии он произносит фразу, похожая на приговор: «Все хотят счастливыми быть — заблуждение на самом деле. Несчастным быть правильно. Мудро». Гностическая установка, замазанная шутовским гримом, проступает, словно язва на теле. Собственно, после этих слов физическая смерть Горшка и завершение сериала становятся закономерными и ожидаемыми. Русский гнозис побеждает робкую попытку медиации между мирами. Умиротворяющий финал, в котором диссоциация наконец-то прекращается, может ввести в заблуждение, но не следует обманываться: Горшок находит покой в каком-то ином мире, по сути отрекаясь от жизни в мире этом.
В современных культурах экранизация — это форма признания через кодификацию. Слово считается литературным, если войдет в соответствующие словари, явление культуры становится общепризнанным после выхода фильма или сериала о нем. На примере русского хоррор-панка мы видим, что #русская_матрица принимает и канонизирует лишь гостей, покрытых язвами гнозиса.
Поневоле напрашивается сравнение с образцовым западным хоррором — романом «Оно» Стивена Кинга. Не каждый из тех, кто принимался читать этот монументальный опус, дошел до финала, где разворачивается следующая космология: наша вселенная якобы создана из блевотины космической Черепахи, которая на данный момент уже мертва. В рвотных массах, которые мы именуем миром, поселилась злая потусторонняя сущность, использующая их обитателей как кормовую базу. Это и есть Оно. Стивен Кинг, сознательно или нет, воспроизводит манихейскую космологию в чистом виде: «Напомним, что, согласно учению Мани, земля сделана из мяса и испражнений поверженных демонов царства смерти (тьмы, материи), растения — из семени мужских демонов, животный мир — из нерожденного потомства демонов женских», — пишет И.Г. Яковенко. Как относиться к такому миру? — спрашивает он читателя следом. И вот тут возникает очень любопытный момент.
Американская культура попросту не восприняла эти интенции у Стивена Кинга. Роман «Оно» был экранизирован дважды, и ни в одном из фильмов эта упадочная космология не развернута, а образ Черепахи проскальзывает почти незамеченным. На Западе существуют мощные культурные фильтры, которые гасят и отсеивают манихео-гностические концепты, не допускают их в сознание. Лишь в последнее время эти механизмы стали давать сбой. Устойчивые культурные механизмы до поры до времени сдерживают натиск энтропии, вопрос лишь в том, хватит ли их прочности, пока #постэпоха не вступит в свои права.
Хоррор неслучайно взят в качестве лакмусовой бумажки культуры. Большинство хоррор-сюжетов восходит к волшебной сказке, а та, в свою очередь, — к древнейшему комплексу ритуалов инициации. Сказочные сюжеты лежат в основе песен «Короля и шута», а «Оно», по словам Стивена Кинга, навеяно детской сказкой про тролля под мостом. Именно здесь манихео-гностическая изнанка подступает максимально близко к поверхности культуры, прикрыть ее автомоделью уже не удается. Вопрос в том, какую именно болезнь выдают язвы гнозиса на теле русской культуры.
За ответом далеко ходить не нужно — достаточно посмотреть ленту новостей. В последнее время русские спикеры разного уровня выдают массу предложений, как выйти из кризиса: один хочет перезапустить процесс приватизации, другой — изъять накопления граждан, третий требует всеобщую мобилизацию. Все эти разнородные варианты объединяет одно: каждый из них уже имел место в истории России. Новых вариантов не просто нет — их и не может быть. Если уподобить культурную систему организму, то сейчас она находится в терминальной стадии, когда угасающее сознание лихорадочно перебирает обрывки прошлых впечатлений, пытаясь уцепиться хоть за что-то, чтобы избежать коллапса. Но старое в новых условиях уже не работает: кислород перекрыт, обратные нервные связи больше не действуют, мозг продуцирует всё более гротескные и фантастические фантомы. Можно, конечно, подключить ИВЛ-аппарат китайского производства и держать пациента в коме довольно долгое время, но жизнь из этой культуры уходит навсегда.