Рецензия на текст А. Давыдова "Миф решающего"
Будущее всегда туманно. В переживаемую нами постэпоху туман темнеет и сгущается, все более напоминая грозовые тучи. Людям такое зрелище не по душе, и они отворачиваются: так #футурофобия в той или иной степени охватывает земной шар. Между тем, специфика эры исторических завершений такова, что созидательный аспект грядущего полностью скрыт за грозовым фронтом, но очертания аспекта разрушительного могут угадываться в общей неоднородности туманной завесы. Мир перестраивается, оптимизируя избыточность, но Россия как целое нетрансформативна, и это диктует неизбежное. Речь идет об элиминации и распаде русской культурной системы вместе с растущей из нее политейей. Это ставит перед нами определенный круг задач.
#Утилизация_России тяжела, и залог ее успеха хотя бы в отдельных регионах доразвалившейся империи находится в руках передовых дискурсов идентичности. Необъятная по масштабам работа по сепарации, сегрегации и селекции (CCC) немыслима без идент-футуризма и вопросов культурного синтеза. Деконструкция просроченной действительности сверхактуальна и важна, но ширится и нужда в новом конструктивизме. Стоит только улечься пыли после первой вспышки хаоса, как понадобятся первые технические задания.
Приближение к этой точке локальной исторической бифуркации меняет сознание. Появляются и потребность мыслить в новом для нас направлении, и первые результаты такой интеллектуальной деятельности, хоть они и немногочисленны. В частности, речь о таких статьях, как «Русобалты: к вопросу о формировании региональной балтийской идентичности в КО и Прибалтике» Алтуфьева, Кризис адекватности Яковенко (Острог №17) и «Пострусские в аспектах культуры и идентичности» от автора этих строк (Острог №18), где сделаны первые попытки рассмотреть практическую сторону дела. Однако нам не хватало идент-технологии, а текст Давыдова написан как раз в этом ключе.
Опубликованный в №4 нашего альманаха «Миф решающего» значительно опередил свое время, и потому остался незамеченным. Кроме того, аудитория журнала тогда была сильно идеологизирована, и, смею предположить, общий интеллектуальный уровень читателя был ниже, и его качественный рост – большая заслуга редакции. Закономерно, что текст содержит идеологические аберрации. Все-таки его автор – русналист, и манихейские искорки жажды битвы за Должное структурирование космоса нет-нет и высекаются из чеканных априорных пассажей, то и дело встречающихся в тексте. Однако вдумчивый и академичный нарратив, выстраиваемый Давыдовым, формирует особую разреженную атмосферу, и в этом вакууме зародыши пламени не находят подходящего материала, исчезая во тьме, за пределами фронта рефлексии, как на ранних плакатах Острога.
В своей теоретической части статья созвучна нашей культурологии. Автор справедливо выстраивает ядро идентичности и произрастающей из нее политейи вокруг Мифа. И это в высшей степени технологически дальновидно, ибо человеческое мышление мифологично в своей основе. Коллективная ментальность может сложиться в величественное здание любой степени изыска или технической сложности, но в фундаменте его всегда лежит Миф. Иногда он маскируется под конструкции рацио, но не следует верить этим маскам Культуры – стоит только сорвать их одну за другой, как за внешним лоском рациональности обнаруживается комплекс слабо структурированных априорных установок. В пример можно привести мифы современного рационалистического западного сознания о демократии, общечеловеке и, наконец, несостоятельности любой гармонии перед всесильной алгеброй. Об этом другими словами Давыдов пишет в первой части статьи.
Незаурядные умы способны проникать в зыбкое и эфемерное пространство актуальной мифологии, рефлексировать и даже деконструировать Миф. Однако случаи полной мифологической деконструкции нам неизвестны. Вряд ли это вообще возможно, по крайней мере пока культурное сознание императивно в отношении сознания непосредственно переживающего. Мифологический подход в конструировании идентичности несомненно превосходит тот поверхностный и намертво привязанный к своему собственному устаревшему Мифу, что предлагает близорукая политология со своим позитивизмом.
Мишенью нашей критики в статье стала характерная для манихейского сознания ориентация на идеологию и власть. Давыдов рассматривает миф соотносительно с властью, и тем самым ограничивает круг своего исследования, и, кажется, понимания. Хотя на деле Миф уходит корнями гораздо глубже политейи. Видимо, автор находится под влиянием типично русского когнитивного искажения, в котором все в этой стране (а по проективному принципу и везде) всегда исходит от Власти, тогда как в реальности понимание сути власти может быть самым разнообразным, в том числе чисто утилитарным. Здесь автор уперся в те же рамки, о которых пишет сам.
Характерна также закономерная привязка к конструкту нации. При этом автор рационально подходит к вопросу этнонационализма и скорее предостерегает от этого пути (впрочем, тут может скрываться и хитрость – Давыдов в 2014 году не мог не ощутить внеэтничность русских и, следовательно, бесперспективность любых позывов к этномобилизации). Не умаляя написанного, однако, справедливо следующее: стоит заменить узкую трактовку автором идеологии на широкую (комплекс органично произрастающих из Мифа идей), как текст выравнивается и сохраняет свое технологическое значение.
Положительных сторон в статье гораздо больше, и они куда более значительны. Совершенно справедлива, например, мысль о сакральном ядре Мифа как источнике ценностных ориентаций. Последовательность феноменов при зарождении новой идентичности описана весьма убедительно, если самостоятельно выйти за рамки дискурса власти, навязанного автором. В частности, в своих выкладках он практически описал хронический синдром потери адекватности со стороны русской власти и ее неизбежный выход за грани сакральности (которая, конечно, обеспечивает ее долженствование, но и обрекает на инверсионное опрокидывание). Удивительно, но в тексте мы видим и размышления о культурно-идентичностных матрицах и их актуализации в условиях кризиса адекватности, что весьма примечательно для 2014 года. На этой основе дается высокоуровневый алгоритм зарождения новой идентичности в рамках объемлющей ее агонизирующей старой. Единственное слабое место в нем – точка бифуркации, когда речь идет о формировании нового социального ядра на базе специфического понимания реальности носителями альтернативного Мифа, где «в некоторый исторический момент эта реальность вырывается из индивидуальных психик, формируя социальное целое». В защиту автора стоит сказать, что бифуркация – концентратор хаоса и конкретный момент перехода размыт и слабо рефлексируем. В конце концов, тот же счет можно предъявить и Яковенко с Музыкантским с их фазовым переходом от гностического мироощущения к манихейскому, но это контрпродуктивно. Также во второй половине текста раскрываются архиважные для нас рассуждения об источнике Мифа в принципе. Предложенная автором концепция, должно быть, не единственно возможная, но крепко сбита и уверенно стоит на ногах.
В заключение и так слишком пространного комментария стоит вспомнить, что, уходя, агонизирующая культура оставит анклавы своего доживания, куда постарается затянуть максимальный объем человеческой массы. Это значит, что в локальных сообществах, которые найдут в себе силы противостоять Русской матрице и растождествиться с ней хотя бы своей лучшей частью, актуализируются «ведра с крабами» из типичных обитателей ватрицы. Да, умирающая культура порождает естественно формирующийся отток жизненной энергии в очаги ее альтернативных скоплений. Но бросать все на самотёк нельзя, ведь мы имеем дело с древнейшим устойчивым манихейским эгрегором, а история свидетельствует, что подобные системы не уходят со сцены тихо. Даже русналист Давыдов понимал, и об этом ярко говорит этот и другие из его ранних текстов в журнале, что культурную матрицу русских необходимо перепрограммировать, только понимание его было в своем узком ключе. Как бы там ни было, культурное обновление не на базе очередной инверсии в интересах самих же резидентов ватрицы. И если читатель не сможет найти для них ни крупицы сочувствия, то стоит вспомнить, что их потомство может быть воспитано в любой культурной традиции, как уже не раз доказано практикой.
И хоть сам Давыдов давно разошелся с пострусской идеей (и даже пытался встать поперек дороги), разуверившись в ее пригодности для манихейской инверсии русского Мифа, будет большим упущением не использовать его наработки для развития дискурса именно технологического, так необходимого нам уже завтра. Конечно, он в первую очередь мечтал о генезисе «настоящей» нации (нации националистов), а Майдан был его вдохновителем (это читается между строк), но мы можем развивать его мысли и с высоты своего понимания стремиться к формированию устойчивых пострусских идентичностей не на манихейском субстрате, а на базе личности и постличности. Начать, наверное, стоит с источников, на которые ссылается автор, и далее, возможно, наметить синтез с иными ветками пострусского дискурса. Например, с неоварнизмом и концепцией психосферной медиации.
#Острог_идентичность #пострусские #Острог_мифы #Острог_дискурс Острог19
