***
Повторим еще раз тезис Острога о русских за границей: у них нет не только диаспор, даже понятие землячество им незнакомо. Никакого интереса к "своим" нет, не то что помощи. Однако стоит добавить, что при этом наблюдаются места кучного их проживания. Казалось бы, опровержение? Но не стоит спешить с выводами, необходимо внимание к нюансам. Скопления русских домохозяйств в отдельных районах городской среды наблюдаются там, где исторически оставило свой след российское государство. Примеры всем известны - Прибалтика, Восточная Германия. При этом домохозяйства эти атомизированы в точности так же, как и в самой России, вплоть до смеха знакомого всем нам поведения на лестничных площадках многоквартирных домов, когда соседи избегают контакта друг с другом, прислушиваясь к происходящему за дверью. У нас достаточно свидетельств о состоянии солидарности и взаимопомощи заграничных русских: такая "помощь" обычно в народе называется кидаловом. Придающее сил и уверенности в завтрашнем дне ощущение поддерживающей руки общины, которая выживает так в чужеродной среде как целое, отсутствует у русских как класс.
При этом парадоксально, но факт — русские эмигранты в массе своей дезадаптированы в первом поколении. Они не ассимилируются, держатся за прошлое, боятся погружаться в местную культуру, ведут себя по привычке замкнуто, как и на родине, а в общении руководствуются критерием русскоязычности. Тут множество причин, #национал_инфантилизм одна из них: русские крайне безынициативны без направляющей длани своего государства, а вне ее досягаемости по привычке живут в маленькой раковине своего быта. Еще одна причина кроется в манихео-гностическом комплексе (#МГК@vostroge), который культивирует на чужбине ощущение нахождения в кругу врагов, а также чувство собственного величия от принадлежности к богоспасаемому народу; это в дополнение к общему фону тщетности жизни и любых усилий по улучшению своей жизненной среды. Опять же лень и неумение работать над собой. Не все ведут себя именно подобным образом, но речь идет об усреднении и наиболее часто встречаемом. Естественно, местные подмечают все это, и в обществе складываются негативные стереотипы русского, дополнительно стимулирующие описанное поведение через соответствующее ожидание. Например, в Любляне, Словения большая "диаспора" русских, на 300-тысячный город более 10000 мигрантов это очень много, но кучного места проживания не наблюдается, и никакой диаспоры по сути не существует. При этом, и при том, что там не самая плохая выборка русских — это в основном инициативные и умелые в своих сферах деятельности люди, — большинство из них не в состоянии выучить словенский язык после многих лет постоянного проживания, что довольно таки раздражает местных, которые хоть и привыкли общаться с иностранцами на английском, но такое поведение находят обидным проявлением высокомерия. Что же вы думаете, русские ходят в какие-то русские клубы? Нет, общаются чисто с русскоязычными друзьями и знакомыми на русском, но никакого комьюнити не складывается. Никакой особой симпатии, даже интереса, не говоря уже о взаимопомощи или преференциях в бизнесе, лизинговых отношениях или в трудовом найме.
Опять же парадоксально, но дети русских на чужбине уже во втором поколении с легкостью вливаются в объемлющую культуру, стоит им с раннего возраста усвоить язык. Напротив, они как будто намеренно стараются не погружаться в русское, держаться от него подальше. В третьем поколении дети русских мигрантов полностью растворяются в объемлющем субстрате. Ничего удивительного тут нет. Русская идентичность негативна и лишена этнической компоненты, системообразующих связей между индивидами. Созданный сверху государством русский идент подобен в этом любому другому продукту идеократической империи, будь то османы или древние римляне. Особенность именно русских в том, что российское государство преуспело в выхолащивании всего локального и этнического, своей мясорубкой перемалывая всяких псковичей и рязанских в единообразный русский фарш, который уже не прокрутить назад. Псевдоэтническая русская масса делит единую культуру — русскую матрицу — но не объединяется ею. Скрепляющие силы масса черпает в этатизме строго определенного формата. Стоит этой шинели упасть с плеч, она исчезнет.
Культуролог проф. Яковенко писал, что любой индивид бессознательно считывает перспективы своей культуры и ее вклад в дело выживания своей семьи и будущего потомства. Умирающие культуры в период своей агонии "дают течь" из стабильно вливающихся в сопредельные культуры людских потоков. Особенно это характерно для лимитрофов, находящихся на пересечении территорий и популяций. Вдвойне это справедливо для современного мира, связанного высокоскоростными транспортными и информационными коридорами. В каком состоянии находится русская культура, написано нами уже достаточно, sapienti sat. Дети зарубежных русских делают свой выбор хоть в большинстве случаев и неосознанно, но вполне закономерно. Исключения наблюдаются в местах кучного проживания, где доступны русскоязычные школы, а коренное население враждебно или подозрительно настроено к русскоязычным "гостям", по понятным историческим причинам. Тогда гнойник русского "эксклава", подпитываемый информационными и ресурсными соками с реваншистско настроенной родины, преет долгие десятилетия, рассасываясь весьма неохотно. Но неотвратимо.
