Нищета территориализма: пересматривая европейское устройство, 2
Андреас Фалуди, почётный профессор пространственной политики, Дельфтский Технологический Университет, Нидерланды.
Перевод Анны Мьювинг и Михаила Куликова
Как Поппер поступил с историцизмом, так и нашим первым шагом будет обоснование территориализма. Быстрый обзор литературы показывает, что этот термин часто используется для описания животных, готовых (так делают не все) защищать область, где они бродят, кормятся и размножаются. Она называется домашним ареалом. Общим местом стало применение территориальности к людям. Как говорится, мой дом — моя крепость. Дом означает безопасность, тепло и уют, гарантированные преимущественно владением, которое дает контроль доступа в ограниченное пространство и поведения внутри.
В самом деле, территориализм подразумевает контроль над людьми и ресурсами через контроль местности, что и называется территориальностью (Сак 1986). Человек неолита мог стать территориальным, когда начал обрабатывать землю, что потребовало оседлого образа жизни. Территориализм идёт дальше. Он задает фундаментальные принципы пространственной организации. Суть состоит в сплошном покрове – сетке из территорий, имеющих определённого владельца. Территории ЕС в частности и континентов в общем представлены как пазл, как сумма нарезанных территорий, в качестве специфической «метагеографии». Таким образом «территориальные соглашения и договоренности формируют, как все организовано на местах» (Мерфи 2009, стр. 8). Любая конкретная метагеография строится в ущерб другим способам упорядочивания пространства, например, по водным бассейнам.
Говоря обобщенно, территориализм означает, что макросоциальное пространство «всецело организовано в таких единицах, как округа, города, провинции, страны и регионы» (Шолт 2000, стр. 47). Каждая единица понимается как «отображение… „пространства“ в качестве политической категории: находящейся в собственности, распределенной, нанесённой на карту, измеренной, обнесённой границей и контролируемой» (Элден 2010, стр. 810). Таким образом, как в случае с домами, каждая единица – это суверенное владение, обладающее исключительной властью над однородной территорией (Перкман 2007, стр. 257).
Аналогия с земельной собственностью показательна: права её владельцев подлежат различным формам публичного контроля, и наслаждение плодами собственности зависит от предоставления услуг гражданскими службами. Так и с административными единицами: каждый район, каждый город, каждая провинция подчиняются той или иной форме регулирования и зависят от внешних условий, например, в области инфраструктуры. Но государство - это другое. По крайней мере, формально - это суд последней инстанции, хранитель всех суверенных полномочий и держатель всех общественных ресурсов, за которые он может быть привлечен к ответу. На его границах «осуществляется контроль за перемещением людей, услуг и товаров… Концепция подразумевает сближение людей с указанной территорией и мифами общей истории… говорящими о том, кто мы есть, где наше место, и кому мы должны быть преданы» (Воган-Уильямс 2011, стр. 185). Границы же «... выражают суверенитет как способность присоединять население к территориям..., управлять территорией посредством контроля над населением и, наоборот, управлять населением посредством разделения и межевания территории» (Балибар 2009, стр. 192). Государства, таким образом, являются конечными строительными блоками. Там, где нет суверена, нет собственника, ответственного и заинтересованного в поддержании порядка, простирается ничейная земля беззакония. Порядок, безопасность и значимость — сильные аргументы в пользу территориализма.
Еще один довод в пользу территориализма - он дает эмоциональное удовлетворение. Он ограничивает область обитания ее жителями, теми, кого можно и нужно - хотя бы потенциально - знать и, по крайней мере по духу, взаимодействовать с ними, предпочтительно на общем языке. Из таких общих черт возникает привязанность, а из привязанности - солидарность. Территориализм таким образом становится основой социального договора жителей данной территории.
Во Франции территориализм особенно развит. Со времен Французской революции государство отвечает за благосостояние французских граждан посредством государственных учреждений, "определяемых и регулируемых главным образом в национальных рамках администрацией, подконтрольной политическим силам, подотчетным нации, сообществу граждан-избирателей-потребителей-налогоплательщиков, из которого они черпают свою легитимность. К государственным службам предъявляется требование быть, если не на практике, то в теории, единообразными на всей территории страны» (Пейрони 2014, стр. 307-308; перевод на англ. автора).
Устоявшимся дополнением к описанному является равенство граждан. Равенство перед законом теперь общий принцип, но именно революционная Франция подняла его до заоблачных высот. Республика была основана на постулате равенства граждан, образующих органическое целое - единое тело, населяющее территорию, которую армия призывников - новинка того времени, изменившая облик войны - защищала от вторжения монархов, вступивших в сговор с силами реакции. Это означало полную окончательную передачу Rex Patrimonium (наследственной королевской власти) народу (Розанваллон 2011, стр. 38). Суверенный контроль территории в особенности важен для демократий, где «абсолютизация и сакрализация границ возможно даже более сильна … потому, что они выражают идею, что государство в идеале принадлежит народу...» (Балибар 2009, стр. 193).
Наполеон поднял Францию на новые высоты не только в военном, но и в культурном плане. Другие страны подражали этому примеру, формируя собственные национальные государства. Нации-государства поощряли и даже настаивали на лояльности своих народов, укрепляя их единство, романтическую любовь к отечеству и патриотический дух, продвигая их по пути к прогрессу и процветанию.
А как же отношения между государствами и их территориями? Вот тут-то и проявляется обратная сторона государственного территориализма. Отношения между суверенными государствами - международные отношения - регулируются не так, как отношения между территориальными администрациями внутри каждого государства в отдельности. Конечно, были попытки разобраться с этим вопросом (как управлять международными отношениями). ЕС является одной из наиболее сильных таких попыток, выходя за рамки управления в принципе анархическими международными отношениями. ЕС и его амбиции привели к европейским инициативам в области администрирования, в настоящее время известным под названием территориального единства (Дюр, Коломб и Надин 2010; Фалуди 2010). Именно этот проект ЕС, похоже, сейчас находится в кризисе, не говоря уже о европейском пространственном планировании, которое кажется почти забытым.
#Острог_эксклюзив #постгосударство #постнационал #Острог_футур #Острог_страницы, №20
