ЗАКАТ ЧЕЛОВЕКА РАЗУМНОГО. УЧЕБНИК (НЕ)ФАНТАСТИЧЕСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ, 4
Алексей Соловьев и Ольга Календарева
Появление этой формы субъективации заметил и описал в эссе «Эра пустоты» Жиль Липовецки в конце ХХ века, и с тех пор она усилила свои позиции среди причудливых мутаций нового постразумного человека. Человек психологический любит therapy speak и зациклен на себе, он много «читал по психологии», а его эталоны для самоотождествления — это пси-блогеры, речь которых изобилует словами «токсичный», «газлайтинг» и «абьюз».
Он соткан из психологической болтовни и толков (в хайдеггеровском смысле) и умеет превращать любое общение в разговор на пси-темы. Он указывает другим на нарушение «своих границ» и трепетно реагирует на любые проявления «психологического насилия», которым для него может стать чей-то «слишком громкий» парфюм или музыка из чужих наушников в общественном транспорте. В терапию человек психологический приходит для подтверждения своей исключительности и грандиозности через грандиозность и исключительность своих проблем, а в его надменном взгляде можно прочитать: «Ни один психолог мне не поможет!». Он психологизирует абсолютно всё и принимает самокопание за желание «быть в контакте со своими чувствами». Собственный внутренний мир является для него «сверхценной идеей», вокруг которой вращается всё остальное. Он требует эмпатичного отношения и активного слушания со стороны других, поскольку «конституционально сверхчувствителен и склонен к перестимуляции».
Такая форма человеческой жизни принципиально аполитична, так как замкнута на себе и не интересуется кем бы то ни было ещё. При любом обнаружении Другого человек психологический или мгновенно встраивает его в свои внутренние процессы, используя в качестве нарциссической ортопедии, либо ощущает себя «жертвой» чужих интервенций, если «чужак» слишком настойчиво обнаруживает отличия от собственного Я пси-человека. Солидарность, кооперация или коллективная форма протеста вызывают у такого человека лишь ступор и когнитивный диссонанс. «Начните с себя!» и «работайте лучше над собой!». Там, где соприкосновение с Другим возможно — это или сговор, или комменсализм: «Мы сотрапезники, не больше!».
Погружённый в себя человек психологический соткан из потоков «эмоциональных впечатлений» и навязчивых состояний, лишённых связывания, осмысления или принципиальной позиции. Человек психологический оперирует «пустой речью», которая ничего не способна выражать и может проявлять себя лишь в форме «вторящей речи, не отсылающей к сути вещей» (в хайдеггеровском смысле). Артикуляция используется им, по большей части, в качестве «мускульного усилия» по опорожнению психики от всяких содержаний. Психологический человек избегает реальности своих эмоций, интерсубъективности настоящей психотерапии или истинной встречи с (абсолютно) Другим. Предсказуемость плохого он всегда предпочтет непредсказуемости хорошего, тотально изолируясь от тревоги перед иным.
Тиккуновская девушка на энергетиках
Двадцать лет назад группа французских интеллектуалов Тиккун попробовала теоретически осмыслить персонажа, названного ими «Young-Girl» и ставшего в русском переводе просто «Девушкой»1. Тиккуновская девушка не относится к определенному гендеру, а является собирательным образом современного гиперпотребителя, который может воплощаться в разных персонажах: будь то мачо, любующийся собой в качалке; барышня, мечтающая о sugar daddy; или парнишка с андрогинной внешностью, жаждущий внимания всё новых и новых воздыхательниц. Сущность тиккуновской девушки — беспрерывно находиться в потоке потребления товаров, услуг, экзотических мест, развлекательного контента и ярких впечатлений. И за последние годы этот типаж усилил свои позиции в культурном ландшафте нового дивного мира.
Благодаря современным технологиям customer development тиккуновской девушке не нужно думать, что, зачем и когда покупать. Из незатейливых предпочтений уже выведены персональные рекомендации, предлагающие реальные и виртуальные перемещения (в основном с целью шоппинга), следуя которым тиккуновская девушка отдает на аутсорсинг конструирование своего образа. Её не интересует свобода, потому как она верна сформулированному Тиккун лозунгу её жизни: «К чёрту свободу, я хочу быть просто счастливой!».
Тиккуновская девушка лишена экзистенциальных терзаний и наблюдения за внутрипсихическим опытом, потому как её внутренний мир вывернут наизнанку. Она вся во внешности. Сотворение перформативной аутентичности, скроенной по лекалам модных трендов в сфере косметологии, ухода за собой и техник самопомощи, поглощает всю жизнь без остатка. Ярким примером такой формы субъективации предстают «бежевые мамы» (англ. sad beige mom), которые окрашивают всю свою семейную жизнь (в прямом и переносном смысле) в оттенки бежевого цвета, потому что так сделала великая Ким Кардашьян.
Сегодня мы сталкиваемся с тиккуновскими девушками на энергетиках, которые благодаря цифровым маркетплейсам и технологиям потребительской кастомизации находится в турборежиме потребления 24/7, раз за разом увеличивая дозы «абсорбции» всего подряд: от косметических инъекций до новых форм сексуальности. Тиккуновская девушка на энергетиках мечтает быть тревел-блогером, отдыхать на экзотических островах и яхтах, потягивая прохладный коктейль и публикуя свидетельства гламурной жизни в соцсетях. Она верит, что вселенная слышит ее, просто потому, что она этого достойна. Она выступает амбассадором позднего капитализма, ее манифест — вызывать зависть к своему избыточному наслаждению. Никакой экзистенциальной драмы от невыносимой лёгкости бытия. Ее вечная молодость, обеспеченная косметологией, хирургией и умелым фотошопом, призвана утвердить торжество праздничной неги в качестве бесконечного счастья бытия Девушкой.
