Дмитрий Алтуфьев ПЕРМАНЕНТНАЯ ИНВЕРСИЯ, 4. Заключение

Место и роль манихея в пострусском дискурсе

Было бы ошибкой, начав разговор, не сказать вкратце об иных субъектах. Постархаиков России лучше всего иллюстрируют фигуры Кадырова и Арашукова, людей с незамутненным родовым сознанием. В наши группы в соцсетях иногда заходят такие, пытаясь понять, кто мы и чего хотим. Понимание тут крайне затруднено, ибо они живут в донациональном мире, а мы – в постнациональном. Их будущее – это наше прошлое, и наоборот, ибо их идентичность крайне сильна и устойчива, с прекрасно развитыми этническими связями, а наша только складывается и отращивает связи. Возможно, нам есть чему у них поучиться, но в целом взаимодействие постархаиков и пострусских всегда будет носить ситуативный характер. Наивно думать, что постархаики – самый примитивный культурный субъект, это определение негодно. В отличие от черно-белого восприятия манихеев, задающего их ходульные действия, постархаики видят мир в цвете и способны реагировать по-разному на сотни оттенков. Зато манихеи способны воспринимать абстрактные идеи, что и делает их восприимчивыми к дискурсам.

Здесь снова необходим взгляд в прошлое, чтобы понять его и представить будущее. Троцкий в разгар Гражданской писал об инертных массах, имея в виду прежде всего крестьян России, архаиков - носителей родовой культурной модели, слабо изменившейся со времен бронзового века и вообще слабо способной к изменениям. Инертность крестьянской общины тормозила развитие государства и мягко уничтожить ее (разобщить) была призвана реформа Столыпина. Но не вышло, и это жестко сделали большевики, растерев общину в пыль вместе с ее культурными носителями – племенами «великороссов». Затем из этой пыли, как Колобок, был создан русский советский народ, но инертным к тому времени стало уже само государство – и продолжает таким оставаться.
Неслучайно мировая гегемония архаика в осевое время была подорвана развитием логоцентризма, властью текста, породившей манихея, который и загнал затем архаика в регионы-убежища. Точно так и большевики грандиозной кампанией Ликбез (ликвидацией безграмотности), введением обязательных школ и системы изб-читален в деревне добились аналогичного результата. Однако не без сопротивления.

Упомянутая Троцким инертная масса архаиков во время Гражданской тоже взяла оружие для защиты своих, родовых интересов. Они всегда просты и понятны: сохранение за родом источников благосостояния, в первую очередь земли, отданной декретом Ленина осенью (а на деле захваченной еще весной-летом); прав на свободную продажу или обмен сельхозпродуктов, а также защита промыслов: мельниц, лесопилок, охоты, заимок, приисков, контрабанды и так далее. Именно архаики стали социальной базой движения «зеленых», а надстройку составили идейно мотивированные манихеи и личности из анархистов и эсеров. Недооценивать значение «зеленых» в той войне нельзя, но мы обязаны выделить их самое слабое место. Нестор Махно считал таковым локализацию, привязанность «зеленого» бойца - представителя свободного селянства - к земле, к родовой территории и ее ресурсам, за которые он и воевал. Даже организационный гений и харизма Махно оказались бессильны вывести его исключительно мобильную повстанческую армию за пределы территории Гуляйполе – Екатеринослав – Перекоп. Сравните это с Первой Конной и другими красными объединениями, способными воевать от Польши до Монголии и Маньчжурии. Стратегическое преимущество манихейских войск, мотивированных инверсией, служением и мифом Последнего боя со Злом, - несомненно.

В будущем гражданском конфликте на построссийском пространстве наиболее заметными постархаиками выступят представители кавказских народов, закрепившиеся на «нетитульных» землях. Неслучайно резонансные групповые этнические конфликты последних лет происходят вокруг промыслов: лесопилок, автомоек, кладбищ, автосервисов, паромных переправ, рынков и кафе. Родовые интересы мобилизуют постархаиков на их защиту – именно этот вариант «зеленых», добавочно окрашенных исламом, будет превалировать. Вопрос же с русскими архаиками не так прост, как кажется. У них изначально очень слабая база – это мы видим даже по итогам былого противостояния «зеленых» «белым» и «красным» - и это в крестьянской стране. Мы полагаем, что инертная община села состояла в своем большинстве вовсе не из архаиков, а из мироотречных гностиков, относимых в нашей типологии к скрытым манихеям. Пресловутый манихео-гностический комплекс как важная часть русской матрицы укоренился именно среди крестьян, в глубинном народе. Видимо, это всецело заслуга православия, а также следствие исторической судьбы русских как этнической химеры. Изначально финские племена залесских архаиков были лишены языка, культуры, элиты и крещены огнем и мечом в русские. Скорее всего, этот надлом, этот травматический шок и стал причиной мало не тотального привития МГК среди постфиннов. Автор этих строк не знает ни одного русского постархаика, допуская, что они существуют. Однако на сцене будущих событий постархаиков будут представлять, конечно, варвары-инородцы, как и положено. И как когда-то варвары мечтали разграбить Рим - и некоторым удалось, так и здесь объединенные отряды «зеленых» вполне «могут повторить» успех вестготов и вандалов.

Личность, как наиболее способный к абстрагированию, отчуждению, объективной рефлексии и аналитике субъект, является основным резервом и социальной базой пострусских. Одно лишь понимание глубоко антиличностной сути русской культуры, ощутимое на собственной шкуре, делает личность нашим потенциальным союзником. Но как всегда личности окажутся разбросаны по разным сторонам, и в этом нет ничего страшного, скорее наоборот. Дело в том, что только личности способны завершить разгоревшийся конфликт неспособных к компромиссу манихеев меж собой и неспособных к пониманию неродовых ценностей постархаиков внутри основного конфликта. Только личности, представляющие разные стороны, способны к переговорам и могут выслушать и понять логику сторон. Только личности, умеющие в медиацию, могут договориться о союзе, прекращении огня, перемирии, обмене пленными, любом взаимодействии – только личности в принципе умеют договариваться. Это значит, что любым лидерам любых народных республик и любым полевым командирам будущего стоит понять уже сейчас, что личность – это не пушечное мясо, ее надо беречь и использовать совершенно иначе.

Что же касается субъекта Новой естественности, то он во многом остается загадкой. Выросший и социализированный (социопатизированный?) в среде Интернета, достигший мастерства в скольжении по смыслам, способен ли он к длительной концентрации на теме, что всегда было сильной стороной логоцентрика? Нужна ли она, эта концентрация, в социуме новой естественности? Возможно, в переходный период как никогда ранее будем востребованы мы, постлогоцентрики, и наши способности в управлении, организации и планировании, тогда как креатив и развитие возьмут на себя НЕ. Будущее покажет.