Дмитрий Алтуфьев КОВЧЕГИ ЗАВЕТОВ, 5. Окончание.
Предыдущая часть тут: https://teletype.in/@ostrog/HoJvM8GunE6
Мы уже писали о двойственности ( https://vk.com/@-172623766-svet-i-teni-po-sledam-bogov ) каноничного образа Иисуса – именно она сделала его настолько ярким феноменом Культуры. Позже ортодоксы сведут эту двойственность к богочеловеку – и станут ломать копья в спорах о природе и преобладании того или иной ипостаси, умножая расколы в своей среде. Гораздо раньше двойственность заметят гностики – но совершенно иную, двойственность зла и добра, тьмы фанатика-яхвиста Иешуа и солярного Иисуса Христа, проповеди угрозы и любви, обещания меча и мира. В труде Резы Аслана (социолог религии, профессор писательского мастерства в Калифорнийском университете) «Зелот» (2013) добрый и миролюбиво-кроткий пастырь Иисус с церковных витражей противопоставлен еврейскому радикалу Иешуа, который горячо ревновал о своем народе и считал, что нужно взять в руки оружие и изгнать римских оккупантов. И таким полярным трактовкам нет числа.
Вернемся к ессеям, чтобы изложить крайне любопытные выводы профессора А. Дюпон-Соммера, заведующего кафедрой древнееврейского языка в Сорбонне, изложенные Генрихом Штолем в книге «Пещера у Мертвого моря». Лидер кумранской общины, выступающий в ее текстах под именем «учителя справедливости», во многих отношениях является точным прообразом Иисуса Христа. Кумранская община называла себя «Новым заветом» или «Новым союзом». Точно так же называли себя раннехристианские общины. Кумранский «Новый завет» во всех отношениях предвещает христианский и прокладывает ему путь. Иисус Назорей – самое удивительное перевоплощение учителя справедливости. Оба проповедуют покаяние, бедность, смирение, любовь к ближнему, целомудрие, оба призывают следовать закону Моисея, оба избранники и помазанники божьи, оба предсказывают Иерусалиму гибель, потому что он не внемлет им и гонит их, оба враждуют со священнослужителями храма, обоих осуждают и казнят. Оба вернутся в день Страшного суда как судьи, оба являются основателями церквей, приверженцы которых в эсхатологическом экстазе ожидают возвращения их создателей. В обеих церквах важнейшими церемониями являются обряды погружения в воду и тайной вечери, совершаемые священниками. Во главе каждой церкви стоит человек, в Кумране называемый «надзирателем», у христиан он называется епископом, что в переводе означает «надзиратель». Обе церкви имеют коммунистическую основу: все принадлежит всем.
Барт Эрман в книге «Иисус до Евангелий. Как обрывочные воспоминания нескольких человек превратились в учение о Господе, покорившее мир», приводит выводы библеиста 18в Германа Самуэля Реймаруса, опубликованные после его смерти в так называемых «Вольфенбюттельских фрагментах» (1774–1778). Важнейший из фрагментов – «О цели Иисуса и его учеников». В нем Реймарус развивает свою гипотезу: исторический Иисус был еврейским проповедником, который не был (и не собирался быть) духовным мессией, отдающим жизнь за грехи мира, а затем воскресающим. С точки зрения Реймаруса, эта идея выдумана учениками Иисуса после распятия. Реальный же Иисус был совсем другим. Воспоминания об Иисусе, сохраненные церковью, были искажены.
Реймарус начинает с очень сильного утверждения, которое показалось бы радикальным в его время, но кажется абсолютно разумным каждому, кто хочет изучать Иисуса со строго исторической точки зрения. А именно: когда Иисус проповедовал, он использовал слова, понятия и концепции, понятные его еврейским слушателям и естественные в его исторической обстановке. Он не стал бы вкладывать в понятия тот смысл, который вкладывала в них более поздняя христианская теология. Слова означали то, что означали в ту эпоху. Они не означали чего-то иного.
Стало быть, когда Иисус говорил о грядущем царстве Божьем, он имел в виду именно царство. Он имел в виду то, что обычно имели в виду евреи, говоря о царстве: политическое образование во главе с царем. Это не «небеса после смерти» и не «церковь после Воскресения». Ведь Иисус не уточнял, что вкладывает в данное понятие необычный смысл. А значит, он действительно ожидал земного царства, высшим властелином в котором должен быть Бог: физического и политического образования, в которое одни люди войдут, а другие нет.
И когда он говорил о Мессии, то имел в виду Мессию. А евреи I века называли так не духовное существо, обитающее с Богом на небесах, и уж конечно, не распятую, а затем воскресшую фигуру. Мессианские ожидания этого не предполагали. Когда евреи использовали слово Мессия, они подразумевали Помазанника (как оно буквально и переводится). А кто такой помазанник? Помазанник – это царь Израиля, как предельно ясно видно из Ветхого Завета. Вывод: грядущим Мессией Иисус называл царя Израиля, через которого Бог станет править своим народом в будущем царстве.
Согласно Реймарусу, эту роль Иисус отводил себе. Иисус не думал, что он будет править, сидя на небесном троне одесную Бога. Он полагал, что станет реальным и земным правителем в реальном и земном царстве. Но как это случится? Иисус ожидал, что евреи, услышав о скором воцарении царя вместо римлян, с энтузиазмом примут и весть, и вестника. Вокруг него сплотятся толпы. Начнется народное восстание против ненавистных языческих правителей. Земля обетованная будет освобождена от чужеземного гнета, а Израиль обретет суверенное государство, какое существовало в дни великого царя Давида. А Иисус, вождь евреев, станет царем.
Ученики Иисуса поверили этому и ходили по его поручению в города и села Израиля собирать сторонников (см. Лк 9:1–10; 10:1–12). Он говорил ученикам, что евреи воодушевятся «благой вестью» и с восторгом примут их. Более того, Иисус даже советовал им не брать с собой ни денег, ни еды: всё дадут те, кто горячо ожидает грядущего царства. В последнюю неделю жизни он взял с собой учеников и пришел в Иерусалим. Он полагал, что вот-вот пробьет долгожданный час. Жители Иерусалима стекались приветствовать его, и он вполне логично усмотрел в этом начало конца римского владычества. Но мечты пошли прахом. Несмотря на свою первоначальную поддержку Иисуса, евреи не спешили поднять восстание. Более того, случилось непредвиденное: Иисус не только не воссел на троне, но и был арестован, осужден и распят как политический смутьян, бросивший вызов могуществу Рима. Иисус не стал великим царем в Царстве Божьем на земле. Его без всяких церемоний раздели, высекли кнутом и распяли за царские притязания.
Ученики были абсолютно подавлены. Их можно понять! Ведь они ожидали, что вот-вот наступит новое царство Израиля, их учитель станет царем, а они получат видные должности. Но учителя схватили, унизили и замучили. Надежда исчезла.
Что же делать? Они бросили свои дома, семьи и работы, пойдя за ложным, распятым Мессией. И остались с носом. А ведь еще недавно, какие-то недели и месяцы назад, их тепло привечали в городах и селах Израиля, с упоением выслушивали их рассказы. Неужели всему конец? И у них родился план.
По мнению Реймаруса, сразу после смерти Иисуса ученики осознали, что могут продолжить свою проповедь – со всеми выгодами, которые сопутствовали ей раньше. Стоит только подкорректировать учение… Пока Иисус был с ними, они говорили, что Мессия вот-вот установит царство Божье. Сохранив эту базовую идею, они заменили политического Мессию духовным. Будто Иисус не только не был, но и не хотел быть буквальным царем на израильском троне. Он изначально собирался погибнуть на кресте ради людей. А Бог поставил печать одобрения на жертвенную смерть Иисуса, воскресив его из мертвых. Таким образом, идея духовного Мессии, чьи смерть и воскресение спасительны, была выдумана учениками сразу после распятия Иисуса.
Но как убедить публику, что Иисус – духовный Спаситель, воскресший из мертвых? Как сделать так, чтобы весть звучала правдоподобно? Для этого гробница должна быть пустой. Поэтому ученики выкрали тело Иисуса. С точки зрения Реймаруса, Иисус не воскрес. Ученики выдумали воскресение, чтобы положить начало новой религии: религии, которой они сами будут заправлять.
Так возникло христианство: религия, создавать которую у Иешуа и в мыслях не было. Он-то был благочестивым евреем, и его проповедь уходила корнями в исторические чаяния Израиля. Вернувшись к Моисееву завету, который жаждал повторить амбициозный Иешуа, спросим себя: Разве Моисей просил у Яхве пути Спасителя человечества, Сына Божьего или богочеловека? Отнюдь — ему нужна была сила, подчинение народа и Земля обетованная (впрочем, эта демагогема возникла позже). Что ж, того же хотел и Назорей — религиозный фундаменталист, антиримский бунтарь и стремящийся к власти фанатик, консервативный революционер того времени. А его ученики изобрели новую (христианскую) веру, основанную на идее умирающего и воскресающего духовного Спасителя, вполне в духе метафизических нарративов Востока.
В качестве примера приведем отрывок из Первого послания Климента (письмо от церкви Римской к церкви Коринфской, написано приблизительно в 95 году н. э.):
Особенно будем помнить слова Господа Иисуса, которые изрек он, научая кротости и великодушию. Он так сказал: «Милуйте, чтобы быть помилованными, прощайте, дабы и вы были прощены; как вы делаете, так вам будут делать; как даете, так вам дано будет; как судите, так сами судимы будете; как будете снисходить, так к вам будут снисходить; какою мерою мерите, такою отмерится вам». (1 Клим 13:1–2)
Противопоставление друг другу Нового и Ветхого Завета невозможно не заметить. «Заповедь новую даю вам – да любите друг друга» - невероятно для уст фанатичного реставратора жестокого Моисеева закона Иешуа, это мог сказать лишь Христос — плод необычайно удачного метафизического и этического синтеза. И тут мы подходим к интересному вопросу: кто же мог его создать и зачем? Все ученики Иешуа были неграмотными крестьянами и рыбаками, не знавшими иных языков, кроме арамейского. Тем не менее (а быть может, благодаря этому) сведения о чудесах Иешуа, свершенных в то время, когда боги забыли людей, а люди богов, когда жрецы и священники стали лишь бюрократическими прослойками, — расходились за пределы Иудеи как круги по воде. Ряд блестящих интеллектуалов, из которых нам известен лишь Павел из Тарса, использовали эту великолепную фактуру для создания нового вероучения, вложив в него греческий язык, парабуддийскую этику и нарративы митраизма. За каких-то 50-60 лет появились церкви в таких местах, как Рим, Коринф, Фессалоники, Филиппы, Эфес, Галатия и Александрия. Дальше — больше.
Интересно, что после торжества революции Пророков в 4 веке сильный синтетический образ Спасителя, впитавший в себя солярные элементы, совершенно вытеснил в христианстве образ Яхве – жестокого демона пустыни, и лишь равноудаленный от центров римской и персидской традиции ислам остался более консервативен.
Для понимания мы предлагаем читателю самое раннее изображение Страшного суда и одновременно самое раннее изображение Дьявола/Иблиса. По нашему мнению, эта мозаика 5в в Равенне являет собой самую оригинальную трактовку Троицы в христианстве, в отличие от полностью заимствованной из митраизма идеи Отца, Сына и св. Духа. Общепринятая трактовка изображения гласит, что в центре сидит Иисус, справа – грозный ангел, слева – Сатана. Мы же полагаем, что Суд вершит один Иисус, по сторонам - лишь его ипостаси как чаши весов совершенно в египетском ключе: справа жестокий темный Яхве как одна составляющая Христа, слева – сияющий Митра/Аполлон/Иблис как другая. Эта Троица читается совершенно в гегелевском плане как тезис-антитезис-синтез, или, если называть справа налево: Тезис, Синтез и Антитезис.
Читателя, возможно, занимает вопрос – что же стало с ковчегом Иешуа? Никто не знает. По одной из версий, он был искусно спрятан в пустыне, пока бог не дал его в руки Магомета, по другой – был утаен учениками в пещере Гроба Господня. И это устойчивое понятие может послужить нам ключом. Известно, что никакого гроба у Иешуа быть не могло, ибо евреи завертывали тела в плащаницы. «Что касается иудейских пещерных гробниц, которых археологами к настоящему времени обнаружено и исследовано около двухсот, то обычно в каждой из них находится от 15 до 30 захоронений людей обоих полов и разных возрастов. В такую гробницу попадали через небольшой прямоугольный вход, закрывавшийся камнем, за которым вёл спуск вниз. По трём сторонам примерно квадратного помещения размером обычно 5х5 м находились каменные скамьи для тел. Покойников клали на спину, головами на каменные подушки, часто выполненные в виде подковы или головы египетской богини Хатхор. Когда скамья требовалась для нового захоронения, останки предыдущего сбрасывались в яму, высеченную под скамьёй или в задней части гробницы» (С. Петров). Как видим, тут нет и не могло быть ничего похожего на гроб.
По сторонам пещеры находятся каменные скамьи, на которые клали тела усопших, справа видна яма для сброса останков старых захоронений
Тем не менее изначально греко-латинское понятие Гроб Господень сыграло ключевую роль в истории Средних веков, вызвав крупнейшую военную экспансию христиан в Палестину. Не были ли продолжавшиеся несколько столетий войны за обладание Гробом Господним — не могилой, не пещерой, не крестом — чем-то большим, чем спор за памятные места?
Могло ли случиться так, что тамплиеры, будучи закрытым военно-религиозным орденом, неподконтрольным местной церкви, столетиями оперировали в Палестине на месте событий Старого и Нового Завета и таки обнаружили заветный ковчег, сохранив это в тайне? Чарльз Аддисон в своей Истории рыцарей-тамплиеров пишет, что на парижском процессе члены ордена были обвинены в поклонении ужасному идолу ростом около двух локтей, покрытому набальзамированной старой кожей, имеющей вид промасленной ткани, а также в отречении от Иисуса Христа. Возможно ли, что часть тамплиеров выбрала сторону старого Яхве, избавившись от двойственности христианства? Что ж, когда-нибудь мы это узнаем.