Михаил Куликов: Культурный апоптоз, 1
В лучах заката эры никчемности многие вещи видны как никогда из-за резких длинных теней.
Дмитрий Алтуфьев
Любая локальная культура – есть система (отсюда ЛКС – локальная культурная система). И как любая система, через смену фазовых состояний она стремится к равновесию в силу взаимодействия внешних и внутренних факторов. Более того, культура – система сложная, состоящая из множества причудливо взаимодействующих друг с другом и частично пересекающихся подсистем различного уровня вложенности. Охватить умом такую сложность тяжело, даже двигаясь путём обобщения от самых элементарных её частных конструкций к взаимодействию наиболее крупных подсистем вроде экономической, социально-иерархической, религиозной и прочих. А устоявшаяся терминология (примеры которой брёвнами торчат из предыдущего предложения) привносит анахронизмы в изучение культур иных эпох и даже текущей эпохи, если мы говорим не о Западе.
Здесь нам на помощь приходят аналогии. И одна из самых продуктивных аналогий в нашем арсенале – уподобление ЛКС биологическому многоклеточному организму. Конечно, у неё есть свои слабые стороны. Например, размножение и передача (смысло)генетической информации происходят несвойственным для многоклеточных организмов образом. В особенности это касается сложных организмов, а современные культуры весьма замысловаты. Для культур вообще характерны горизонтальные переносы, а размножение происходит самозарождением плода контрсистемы внутри объемлющей, плода, который порой разрывает материнский организм изнутри.
Также за гранью отображения остаётся двойственность Культуры как принципа. Одна её ипостась жизненная, относящаяся к людям и их взаимодействиям с предметным миром и друг с другом, т.е. пресловутое «человеческое, слишком человеческое». Другая её сторона коллективно ментальная, процессы которой определяются структурой смыслового пространства и сложившимися механизмами оперирования такими структурами. Вряд ли кто-то всерьёз описывает живые организмы в терминах коллективной «души» клеток и микроэлементов, по крайней мере, в научном дискурсе. Наконец, субъектность культуры ускользает в этом ракурсе, ибо даже в базовом приближении о ней можно в должной мере говорить, только рассматривая достаточно высокоорганизованный организм вроде человеческого. Человек способен принимать информированные волевые решения о своём образе жизни, косвенно влияя на ход жизненного цикла своего тела, и даже вмешиваться в его работу фармакологически и хирургически. А даёт ему эту возможность именно Культура, поэтому мы входим тут в нежелательную рекурсию.
В любом случае, даже столь ограниченная аналогия лучше её отсутствия. Кроме того, у неё есть масса положительных сторон. Метаболические системы и органы организма могут быть уподоблены подсистемам ЛКС, а клетки носителям культуры, т.е. людям. Типы клеток сравнимы с типизациями человека, от психологических до социальных. Смысловые структуры вряд ли могут быть адекватно отражены биологическим эквивалентом, зато нервная система неплохо отражает каналы передачи экзистенциально важной информации, угнетающей или мотивирующей клетки на их основную деятельность. Двойственное жизненно-смысловое тело ЛКС не может быть в полной мере отражено такой аналогией, зато социокультурный аспект системы – вполне.
