Мифоритуальньное мышление. Общие замечания. (Часть 1)
Андрей Пелипенко
Ранние формы мышления привлекли внимание философов, этнологов и психологов ещё в первой половине прошлого века. Но если обращение к ним для более глубокого понимания мифа давно принято как само собой разумеющееся, то необходимость их анализа в целях реконструкции целостного культурно-смыслового контекста соответствующей эпохи начинает осознаваться только в последнее время. Причина тут в исчерпании универсалистско-редукционистского подхода, основанного на априорной убеждённости в том, что в истории культур можно выделить набор «всеобщих категорий», которые всякий раз «наполняются» исторически конкретным и специфическим для разных культур содержанием. Историческая культурология и некоторые другие направления приходят к точке зрения, согласно которой каждая ЛКС вырабатывает свой особенный набор «категорий» – ключевых смысловых конструкций, определяющих её фундамент и несущий каркас. Глядя правде в глаза, необходимо признать: безущербный перевод этих смысловых конструкций на современный научный язык невозможен. Возможна, однако, частичная расшифровка и герменевтика, способная существенно углубить наше понимание культур прошлого. Здесь на первый план выходит задача реконструкции соответствующих форм когнитивности. Из этого же опыта реконструкции ментальности всякий раз строится особая модель соотношения универсального (общекультурного) и локального (специфичного для отдельной ЛКС).
Прежде, чем обратиться к реконструкции ключевых смыслов и «категориальных сеток» ранних культур, требуется построить хотя бы самую черновую модель их общей когнитивной платформы. В такой постановке вопроса нет уступки универсалистскому редукционизму – ведь речь идёт не о содержании мышления, а только о его формах и техниках, которые в своей совокупности и составляют историческую специфику когнитивности. Дополнительным эпиграфом может послужить высказывание Э. Нойманна: «Бессознательные знания о происхождении жизни и соответствующем поведении человека отображены в ритуалах и мифах; это ответы того, что называют человеческой душой и человеческим разумом на очень важные вопросы, хотя никакое сознательное Эго их не задавало» . Здесь содержится указание на эффект прямого знания. Какова же природа этого феномена и сопряжённых с ним особенностей мифоритуального мышления? Можно ли его объяснить с позиций смыслогенетической и медиационной парадигм?
Отправной термин здесь – ментальная конституция, определяющая систему мышления в целом. Культурно-историческое развитие систем мышления – продолжение глобального эволюционного процесса, который после завершения видовой эволюции сапиенсов в верхнем палеолите совершил, в полном соответствии с общеэволюционной логикой, очередное уплотнение фронта развития. Магистральная эволюция свернула на более узкую стезю: от нейродинамических структур мозга к психике и, далее, к ментальности – источнику и сфере смыслообразования и мышления. На этой стезе было совершено несколько вертикальных эволюционных ароморфозов, и потому между системами мышления - типами ментальных конституций разница не количественная, а качественная. Каждой из систем мышления соответствует свой тип человека, и типология тут сложнее, чем присущее «старой» этнологии простое различение человека первобытного и цивилизованного . Современная «политкорректная» наука тщится различия культурно-антропологических типов всячески затушевать. Со временем, это получается всё хуже, и аргументировать свою позицию приходится уже не столько научно сколько идеологически.
Ментальные культурно-антропологические типы, обретая разнообразные когнитивные специализации, способны воспроизводить лишь свою «видовую» ментальную конституцию. Так любой биологический вид, при всех эволюционных приобретениях, генетически воспроизводит именно себя, а не какой-либо иной вид. Новые культурно-антропологические типы с их ментальными конституциями, как и биологические виды, рождаются сразу в «готовом виде», а не путём ползучего накопления изменений.
Продолжение следует