КОГДА МЁРТВЫЕ ВОЗВРАЩАЮТСЯ - 1
Противники веры в то, что умственные способности человека переживают разложение его физического тела, заявляют в качестве доказательства смертности, что мёртвые не возвращаются. Явления спиритизма не принимаются материалистами как подтверждение такого выживания по причине трудностей, возникающих у любого, кто вознамерился бы физическими средствами установить, не являются ли такого рода проявления ловким обманом. Однако было бы ошибкой полагать, что составить карту невидимого мира можно исключительно с помощью ясновидения. Люди умирали и снова жили в этом мире, ибо, вернувшись из долины теней, они с мельчайшими подробностями описывали всё, что им довелось там пережить и увидеть, причём в своём большинстве они никогда не верили ни во что метафизическое. Небезынтересно, что до своей загадочной смерти и чудесного воскресения они были склонны к излишествам и эксцессам, а после возвращения из подземного царства все они поголовно становятся людьми примерной нравственности и начинают вести новую, благочестивую жизнь, испытав потрясение от ужаса всего, что им пришлось пережить.
С точки зрения атеистов смерть рассматривается как конечное рассеивание как живого существа, так и его интеллекта, тогда как верующие считают её началом духовного состояния, когда скорбь исчезает и все вещи чудесным образом достигают совершенства. Для людей здравомыслящих должно быть очевидно, что обе эти крайние точки зрения по меньшей мере страдают отсутствием логики. И если в природе существует либо разум, либо логичность, порядок в мире или справедливость в божественном плане, значит все вещи должны пребывать в гармонии с самими собой. То, что грядёт, должно быть оправдано тем, что ему предшествует; цели должны определяться в соответствии с имеющимися средствами, и все состояния должны порождать свои подобия. Когда человек исчезает из круга физических связей, это обстоятельство вряд ли даёт право заключить, что он или полностью прекратил своё существование, или обожествился. Если бы люди перестали жить в ожидании некой необоснованной посмертной метаморфозы и жили в настоящем так, словно им предстоит продолжать своё существование в виде самих себя на всём протяжении времени и пространства, у них появился бы гораздо больший стимул улучшить своё нынешнее поведение.
Все мы склонны преувеличивать важность смерти как некоего эпизода в жизни. Смерть рассматривается как изменение состояния, тогда как на самом деле это только изменение места. Такое изменение не может стать причиной существенного различия в моральном или этическом плане. Как в жизни, так и в смерти человек не делается ни лучше, ни хуже в зависимости от того, где он находится, — это определяется только тем, что он собой представляет. Никто, переходя из одной комнаты в другую, не изменяет свой характер в дверном проёме точно так же, как не сбрасывает вместе с одеждой свои убеждения. Жизнь и смерть — это термины, принятые древними для символического обозначения планов человеческого сознания. Под смертью следовало бы понимать такое состояние неведения, которое возникает в результате вторжения материальных импульсов в сферу рациональной природы, а под жизнью — такое стимулирование энергий души, благодаря которому человек освобождается от рабской привязанности к иллюзиям материальности. Перефразируя аргумент Плотина в духе Платона, можно сказать, что после того как душа соединилась с телом, столь большая её часть спит или затемнена, что единственным её занятием оказывается стимулирование чувственных восприятий. Следовательно, воскресение — это не возвышение тупой массы тела, а скорее возвышение разума над этой массой. Любое феноменальное превращение жизни в смерть или смерти в жизнь, если оно не сопровождается духовным озарением, представляет собой лишь переход от сна ко сну, от видения к видению, подобно человеку, переходящему в темноте с одной кровати на другую. Все реальные изменения должны происходить в душе, а ими, в свою очередь, пропитывается и тело. Превратности, которым подвергается тело, такие, как его приходы и уходы, хотя и не оказывают прямого влияния на качество души, могут воздействовать на неё косвенно, поскольку разум, размышляя над явлениями, приходит к анализу фактов.
Человек, освобождённый смертью от ограничений тела, приобретает одно несомненное преимущество в сравнении со своим воплощённым состоянием, ибо он получает возможность действовать в субъективном мире и стать частью этого мира, одной лишь тенью которого является наша объективная сфера. Таким образом, некоторые механизмы творения открываются его взору, и, если уровень его понимания окажется достаточным, он сможет лучше оценить сравнительные ценности и степени истины, а значит, чем больше он усовершенствовал свои умственные, интеллектуальные способности в течение физической жизни, тем лучше разберется в тайнах, которые откроются ему в невидимом мире. Согласно Плутарху, когда человек умирает, он проходит через такие же переживания, что и те, чьё сознание было расширено во время мистерий. Таким образом, смерть — это посвящение, и каждое посвящение — это своего рода смерть. Причём, как до мистерий не допускаются люди, не подготовившие себя к восприятию тайн, так и невидимый мир отказывает в доступе недостойным, которые должны оставаться в стране теней между неким местом в пространстве и вечностью, дожидаясь назначенного времени, когда им придётся вновь вернуться в телесную жизнь. Следовательно, для сведущих смерть служит источником дальнейшего знания, а для несведущих только ещё больше всё запутывает. Нет большего блага, чем видеть и понимать то, что видишь; и нет большего несчастья, чем приблизиться к мудрости и ввиду отсутствия способностей оказаться неспособным приобщиться к такому благу. Когда Цицерон заявил, что мистерии учат людей умирать, он имел в виду, что посвящённых готовят к правильному истолкованию такого явления, как смерть.
Смерть — это не только переживание, но и ещё возможность. Но поскольку большая часть людей извлекает мало пользы из таких факторов в этой жизни, они вряд ли окажутся способными на что-то лучшее в следующей. Итак, для большинства существование там есть всего лишь продолжение их существования здесь с такой же туманной целью как в одной, так и в другой жизни. Согласно позиции философов в отношении смерти, в конце жизни душа высвобождается из бренной паутины и возвращается в свой источник. Будучи сверхфизической субстанцией, душа способна незаметно проникать в тело и выходить из него, и узнать об этом можно только по результатам этих действий. Душа также может временно отделяться от тела и через некоторое время возвращаться в него обратно. Таким образом, тело, пока отсутствует его жизненный агент, вынужденно остаётся «мертвым», но когда psyche возвращается, она способна привести физическую массу в действующее состояние. Душа во время своего отсутствия удерживает контроль над телом с помощью особых магнитных нитей, благодаря чему сохраняются все жизненные функции. Затем, вернувшись по этим нитям, она вновь проникает в лабиринты материи и оживляет всю структуру. Если же нити, посредством которых тело как бы подвешено к душе, разрываются, наступает необратимая смерть. Тело оказывается брошенным в океане материи, и душа более не может оказывать влияние или контролировать опустевшую оболочку. Тот факт, что древние экспериментировали в этой таинственной области и знакомились со всеми её аспектами, подтверждает Прокл, который в своей рукописи с комментариями к десятому тому «Республики» Платона пишет: «То, что душа может выходить из тела и входить в него, подтверждает тот, кто, согласно Клеарху, проводил опыты с притягивающей душу тонкой палочкой на спящем юноше и сумел убедить Аристотеля, как упоминает Клеарх в своём “Трактате о сне”, что душа может отделяться от тела и что она снова входит в тело и использует его в качестве жилища. Для этого он, ударяя юношу палочкой, вытягивал и как бы уводил его душу, имея целью доказать, что тело остаётся недвижимым, пока душа находится на некотором расстоянии от него, и что оно сохраняется неповреждённым; а душа, вновь приведённая в тело с помощью палочки, после вхождения в него рассказывает всё до мельчайших подробностей. Это обстоятельство убедило обоих наблюдателей и Аристотеля, что душа отделяется от тела».
Самым известным из тех, кто вернулся из мёртвых к более умеренной и конструктивной жизни, стал Аридей из города Солы, о котором Плутарх узнал от своего друга Протогена. В «Видении Аридея» Дж. Р.С.Мид с исчерпывающими комментариями рассказывает об этом необычном случае. Аридей, прославившийся своим огромным богатством и ещё большим распутством, был способен на любое злодейство и приобрёл весьма незавидную репутацию одного из самых величайших мерзавцев своего времени. Он, казалось, устал от злодеяний и даже дошёл до того, что спросил оракула Амфилоха, есть ли у него хоть какая-то возможность улучшить оставшуюся часть жизни. Говорят, что ответ оракула был весьма загадочным, ибо он сказал Аридею, что тот сможет стать лучше после того, как умрёт. И кто знает, то ли на него так подействовал этот ответ, то ли само Провидение встало на защиту пророчества, но только Аридей попал в катастрофу, и, хотя внешне он не получил никаких повреждений, пережитое им потрясение привело его в состояние, похожее на смерть. Прекращение всех жизненных функций было настолько полным, что это ввело в заблуждение самых опытных врачей. Прошло три дня, и не успели закончиться приготовления к его похоронам, как он встал со своего смертного ложа. Полностью оправившись от случившегося, он поведал нескольким из ближайших друзей о странных вещах, которые произошли с ним за время его краткой болезни.
«Под влиянием неприятных переживаний, — пишет Мид, — характер Аридея круто изменился и он стал образцом добродетели». Сам Аридей объяснял эту поразительную перемену в своём образе жизни и мыслей тем, что он увидел и пережил. Плутарх, не задумываясь, подтвердил достоверность его рассказа, поскольку он полностью согласовывался с обрядами посвящений.
По словам Аридея, после того как его покинуло сознание, он пережил ощущение, похожее на то, какое испытывает моряк, которого волной смыло с палубы в открытое море, и вскоре ему показалось, что он задышал каждой клеточкой своего тела и смог видеть сразу во всех направлениях, как если бы открылся единственный глаз его души. Он находился в пространстве, где не было видно ничего, кроме громадных звёзд, удалённых друг от друга на огромные расстояния и испускавших изумительное радужное сияние и чудные звуки. Но самое удивительное в его рассказе касалось душ умерших, которые поднимались в огненных пузырях (аурах). Эти пузыри через некоторое время лопались и из них появлялись фигуры людей (астральные тела). Затем он описал смятение тех, кто, перейдя в смерть непросвещёнными, пришли в ужас от столкновения с вечностью и метались в панике, словно обезумевшие стада. Немного позже он увидел и других, излучавших сияние и покой и двигавшихся в верхних уровнях пространства. Затем Аридей бродил по аду, очень похожему на тот изображённый силой гения Данте ад, который существует только как следствие комплекса боязни, укоренившегося в умах людей. Когда его видение подошло к концу, он почувствовал, как его будто «всасывает в трубу вдохом страшной, непреодолимой силы». Он вошёл в своё тело и очнулся как раз вовремя, чтобы не дать похоронить себя заживо.
Приводя в качестве доказательства сведения из более ранних источников, Прокл поддерживает общую точку зрения последователей Платона относительно способности души выходить из тела и вновь в него входить по желанию или случайно. Он приводит пять примеров, когда людей, якобы умерших, отозвали обратно из мира теней, чтобы они, как прямые свидетели, поведали другим о сверхфизических тайнах жизни.
Первым был Клеоним из Афин, человек, очень любивший посещать лекции на философские темы. Потеряв друга, он, снедаемый печалью, дошёл до такого отчаяния, что казался мёртвым. И вот, когда его уже убрали, уложили на стол и готовились к погребению, послышался легкий вздох, отложивший его похороны. Прошло несколько дней, и Клеоним, полностью оправившись, подробно описал то, что он увидел и услышал за то время, пока его душа отсутствовала в теле. Он рассказал, что его душа, или разумная часть, словно освободившись от рабства, вылетела из тела и, поднимаясь над землёй всё выше и выше, вступила в области, «наполненные разными фигурами и расцвеченные разными красками», где текли реки, неизвестные человеку. Продолжая подниматься, он вошёл в области Весты и оказался рядом с богами неописуемого вида. Его рассказ напоминает один из миров, описанный Сократом в его последней лекции, — некую воздушную сферу, где существа обитают на берегах атмосферы точно так же, как люди живут на берегах моря. Достоверность этой истории подтвердил Клеарх, ученик Аристотеля.
Второй пример, о котором Прокл узнал от историка Наумахия, относится к некоему Поликриту, занимавшему видное положение среди жителей Этолии. Поликрит вернулся к жизни после смерти (или состояния временного прекращения жизненных функций), длившейся в течение девяти месяцев. Выйдя из своей могилы, он принял участие в общем собрании видных жителей города, чтобы сообща обсудить, какие меры следует принять для улучшения общества. Это событие было настолько из ряда вон выходящим, что Гиерон из Эфеса и другие историки подтвердили его истинность, послав изложение фактов Антигону. После своего возвращения из странствий по четырёхмерным просторам Поликрит явно стал намного мудрее, откуда следует, что он снискал благосклонность богов.
Третий пример касается Эвриноя из Никополя, который после похорон пролежал в могиле пятнадцать дней, после чего воскрес и поведал немало удивительного о том, что он видел и слышал, находясь под землёй, умолчав, однако, о подробностях, сообщать которые ему было запрещено. По его словам, он спустился по странному подземному лабиринту, и, пока его тело мирно покоилось в склепе, его разумные энергии исследовали тайны Тартара. Согласно письменным свидетельствам, поведение Эвриноя после столь своеобразного «посвящения» стало значительно лучше, чем прежде.
В четвёртом примере рассказывается о фессалийском жреце Руфе, который встал со своего смертного одра, пролежав на нём три дня, и совершил несколько священных обрядов, подобающих его сану. Исполнив таким образом свою клятву совершить эти обряды, он лёг и умер во второй раз, после чего уже не вернулся. Философы объяснили это так, что душа Руфа, привязанная клятвой к земной сфере, не могла уйти из неё, так как её удерживало чувство неисполненного обязательства. Поэтому душа, вернувшись в тело, вновь его оживила и позволила совершить надлежащие обряды, после чего, не имея больше никаких связей с материей, перешла в духовное состояние.
Последний пример, приведённый Проклом, касается Филонеи, жившей во времена правления Филиппа, которая через шесть месяцев после своей смерти ожила, затем снова умерла и опять воскресла в третий раз. Свои странные действия в периоды возвращения к жизни она объясняла волей земных демонов или духов. Казалось, что её телом завладевали элементалы, которые заставляли его выглядеть ожившим. Филонея также рассказывала о странных существах, обитающих в невидимых мирах, которые вполне разумно беседовали с ней на разные серьёзные темы. Она, как и другие, описывала субстанцию запредельных сфер в переводе на язык красок и света, а также прекрасных симфоний и созвучий, заставлявших трепетать тонкие сущности во всеобъемлющем гармоничном звучании.
