ТОТЕМИСТИЧЕСКОЕ ПЕРЕЖИВАНИЕ ВЛАСТИ
Понятие #тотемизм описывает социально-религиозную систему, в основе которой лежит культ тотема. Тотем представляет собой класс объектов или явлений, с которыми считает себя родственно связанной определенная социальная группа – род, фратрия, племя. Тотем мыслится как прародитель. Он магически связан с родовой общностью. Выступает ее покровителем и гарантом устойчивости космоса. Проблематика тотемизма интересует нас, поскольку традиционная Власть чаще всего переживается тотемистически. По мере формирования государства и вхождения архаических групп в целостность раннего государства тотемистические трактовки и переживания перемещаются на институт Власти и фигуру Верховного правителя.
Переживание власти как сакральной сущности исторически первично. Формировалось на заре истории государственности, соответствует определенному типу сознания и ментальным характеристикам. Люди, принадлежащие иной реальности (стадиальной и качественной), могут осознавать этот феномен лишь в акте интеллектуального постижения, что не так просто. Сакральная Власть – источник сильнейшего переживания и значимый фактор культурного космоса. Логику взаимодействия различных смыслов и картину мира можно более или менее подробно исследовать. Что же касается мира переживаний, то он плохо поддается отчужденно-аналитическому сознанию. Мы можем лишь назвать и обозначить явление, предоставив читателю самостоятельно решать задачу эмоционального включения.
В начале XX века Николай II посетил Императорский фарфоровый завод. В хрониках данного события зафиксирован следующий эпизод: когда коляска отъезжала от подъезда заводской администрации, некоторые пожилые рабочие кидались целовать колеса царского экипажа. Переживание Власти как сакральной сущности в России – это, то переживание, которое подвинуло рабочих выразить свои чувства подобным образом.
О тотемистическом переживании власти на Руси писал еще А. Ахиезер, не останавливаясь подробно на культурных смыслах, составляющих тотемистическое сознание.
Тотемизм представляет собой весьма распространенную в архаических обществах систему представлений. Родовое целое верит в общность происхождения от тотема. Тотем считается родоначальником данной социальной группы, и каждый индивид тотемного класса — кровным родственником, сородичем каждого члена группы его поклонников. Люди, пребывающие на тотемистической стадии сознания, видят в тотеме своего магического/небесного покровителя. И это представление исключительно важно для понимания описываемого нами явления.
Тотемизм – достаточно универсальное явление. Изживание тотемизма связано со становлением стадиально последующих форм религиозного сознания. Однако следы тотемизма и его пережитки встречались в культурах народов классической древности. Тотемизм дожил до наших дней у аборигенов Австралии, у ряда народов Африки и Американского континента. Пережитки тотемизма наблюдаются в культуре множества народов, номинально исповедующих мировые религии. У южных славян, ещё в начале ХХ в., встречался следующий обычай: при рождении мальчика восприемница громко объявляла: «Волчица родила волчонка!»
Принятие мировой религии и вхождение в стадию зрелой государственности рождает специфический синтез стадиально предшествующих, и стадиально последующих представлений. Доктринально христианство отрицает тотемизм. Однако миллионы новокрещенных включались в космос монотеистических религий через переосмысление монотеистической доктрины в близких и единственно постижимых образах и категориях. Так верховный правитель обретал параметры тотема, а подданные Великого князя/Царя/Генсека осознавались как «наше» родовое целое.
Тотемный характер мировосприятия отрицает любые социально-политические институты и требует персонификации Власти. #Магическое_мышление осознает #тотем как метафизический эквивалент целого, находящийся в магической связи с этим целым.
Персонификация власти, «предполагает восприятие власти не как политического института, а как конкретной личности... Личным качествам представителя власти придается большее значение, чем законотворчеству, устройству и функционированию госаппарата». Власть императорской России была персонифицирована на высшем уровне в образе монарха, от деятельности которого зависела и ее легитимность, и устойчивость. Еще Н.М. Карамзин в «Истории государства Российского» сформулировал один из базовых тезисов персонификации и легитимации власти, ставя их в зависимость от силы и воли монарха, т. е. его способности к управлению государством.
Подчеркнем еще раз, для людей адекватного типа сознания тотем – центральная космосозидающая сущность. Любые интерпретации тотемизма могут прояснить смыслы, заложенные в феномене, но не могут раскрыть палитру чувств и место этих переживаний в психике субъекта.
В октябре 1917 года Розанов сделал следующую запись: «Сижу и плачу, сижу и плачу как о совершенно ненужном и о всем мною написанном... Никогда не думал, что Государь так нужен для меня: но вот его нет – и для меня как нет России... Просто я не хочу чтобы она была... Без царя я не могу жить. Посему я думаю, что царь непременно вернется, что без царя не выживет Россия, задохнется. И даже ненужно, чтобы она была без царя». Вот она – целостность тотемистического сознания. Надо сказать, что в сознании Розанова, Николай II воспринимался в двух аспектах: как человек и как тотем. К человеку Николаю Романову, у Розанова, есть претензии. Но это ничего не меняет в аспекте тотема. Тотем – онтологизирующее, смыслонаделяющее и животворящее начало. Нет тотема и сущность, тотемом порожденная, есть тлен, из которого изъят живой дух. Просто этот тлен еще не осознал своего конца и ожидает скорого распада. Лишенная духа, богооставленная Россия не нужна Розанову. Скоро все неизбежно рухнет, ибо нет жизни вне тотема.
Сакрализация Сталина разворачивалась в контексте мощнейшей потребности в тотеме традиционно-архаического общества, вздыбленного революцией, пережившего распад социокультурного космоса и медленно и мучительно, наощупь отыскивающего путь к базовым формам мировосприятия.
Тренд сакрализация актуального правителя от эпохи Брежнева до наших дней задан палитрой факторов и обстоятельств. За этим стоят не только расчеты правящей элиты, не только административный восторг маленького человека или элементарное холуйство, но и рефлексы тотемистического сознания. Носитель традиционной ментальности стремится к «правильно» устроенному миру, в котором он перестанет быть «сиротой безначальной» и попадет под омофор Власти.
Традиционный человек исходит из того, что Власть тотемистически равна целому. Идея о том, что можно любить свой народ и свою страну, но/(или именно поэтому) противостоять политическому режиму, оспаривать базовые практики и институты, критиковать, бороться со сложившейся системой – отвергается на корню, как баснословная отговорка, которая посягает на тотемистическое тождество Власти и Российского целого. На передачи, в которых выступают критически настроенные политики и другие оппоненты власти, систематически приходят реплики – «Почему вы так не любите Россию?». Понятно, что авторы этих реплик стремятся уязвить выступающих. Россию полагается любить, желательно экзальтированно и, при случае, прилюдно свидетельствовать о своей любви к родине. Русофобия – традиционное обвинение врагов Престола и Отечества. Нам же в этих пассажах интересно априорное отождествление правящего режима и России.
Власть тождественна России. Она собирает, оформляет и воплощает ее. Убрать здесь знак равенства означает разрушить краеугольную мировоззренческую концепцию тождества России и Власти. За последние 25 лет тезис о том, что Власть не равна стране и народу высказывалась многократно. Дело не в том, что эта идея не знакома носителям традиции, и ее идеологам. Дело в том, что она отвергается как разрушитель базового основания традиционного космоса. Власть = России, а Россия = Власти. Это тот камень, на котором стоит традиция «...и на сем камне я создам Церковь Мою» (Мф. 16:13). Цитата из Писания здесь не случайна. Данную идею веками внедряла в народное сознание церковь.
Царь может быть подложным, и тогда возникает вопрос о смене персонажа, но сам институт монархии, то есть, сакральная Власть, безусловно, тождественен целому. Для носителя рационального сознания Нового времени эта установка экзистенциально непостижима, ибо базируется на сверхрациональных, магических основаниях. Тем не менее, массы людей, не склонных понятийно оформлять присущую им картину мира, переживают реальность именно так.
Вспомним дореволюционный воинский девиз «За веру, царя и отечество». Вера (то есть идеологический институт, о вере свидетельствующий и веру оформляющий) стоит на первом месте. За нею следует Царь, которого церковь поставляет на царство. Отечество располагается на последнем месте, присоединенное к Царю союзом «и». Царь и отечество – единое целое, в котором царь: сущность исходная.
В возглашении «За родину, за Сталина» порядок сущностей изменен и это – дань идеологии, во имя которой большевики разрушили православную империю. Но суть осталась, Родина равна Сталину. С первых дней советской власти шла пересемантизация идеи тотемистического единства Вождя и воплощающей его целостности. В 1925 году, через год после смерти актуального Вождя, Маяковский пишет: «Партия и Ленин – близнецы-братья/Кто более матери-истории ценен/ Мы говорим Ленин, подразумеваем – партия,/Мы говорим партия, подразумеваем – Ленин».
Однако, заметим, в фигуре царя достигалось сверхрациональное единство конкретного, смертного персонажа и тотема. Царь был сакрален как носитель царского статуса, вне зависимости от своих качеств. В советской реальности объектом поклонения был конкретный вождь. Не носитель должности главы ВКП(б), не первый секретарь ЦК, а вождь. Иными словами, процесс формирования тотемистического переживания Советской власти не завершился. Власть рухнула раньше.
