Триада: жизнь – смерть – новая жизнь как формула психосферной медиации, 2
Но вернёмся к главному. Психические матрицы, скоррелированные с реалиями абиотических систем относительно слабо специализированы и в этом смысле как бы неустойчивы. Иначе говоря, их устойчивость определяется общей инертностью и рутинностью процессов в физическом мире с его высоким уровнем энтропии и «грубостью» действующих в нём интенционально-энергийных потоков. При этом уровень самости (один из глобальных эволюционных показателей) столь низок, что матрицы эти постоянно пребывают в потоке калейдоскопически вихревых изменений и рекомбинирования. В биосистеме степень привязанности психических матриц к организмическим формам существенно увеличивается. С появлением же человеческой ментальности, индивидуализация отношений между организмом и ПС возрастает многократно. Та же тенденция подхватывается и в культурах: от максимальной скоррелированности с коллективным психическим полем психические субстраты восходят к высоким степеням индивидуальной «специализированности» и автономности, что и было отражено в концепте индивидуальной души.
Если даже у высших животных с их относительно сложной организацией психики психофизический «метаболизм» с психосферой протекает в целом спонтанно, то у человека в силу его эволюционных особенностей это становится фундаментальной экзистенциальной проблемой, а её осмысление (изначально мифосемантическое) накладывает отпечаток на все стороны его бытия в культуре. Если бы в отношении животной когнитивности было бы допустимо говорить о трансцендировании, то трансцендентным бы выступала идея вида (в биологическом понимании), а формой трансцендирования – бесконечное продление его существования во времени. Для архаического человека с его возросшим, но ещё относительно слабым индивидуальным началом трансценденция связывается с идей рода (уже, разумеется, не в биологическом понимании), и его бесконечного воспроизведения в циклическом времени. И только системный кризис МРС поставил проблему посмертного (психосферного) инобытия «самостоящей» человеческой экзистенции. Решением этой проблемы стала выработка в полной мере индивидуальных каналов и форм трансцендирования в религиях спасения.
У самых же истоков культурогенеза спонтанные авторегуляции прямых и обратных связей между явленным миром и психосферой, «спотыкаясь» о пробудившуюся рефлексивность человеческого сознания, прошли через конвертор смыслогенеза и спроецировались в поле культурных смыслов и практик, прежде всего ритуально-магических. О том, насколько острой для раннего сознания оказалась проблема магических манипуляций с ПС (психосферным субъектом, душой) умерших сородичей, можно судить хотя бы по тому, что наиболее древними археологическими свидетельствами ритуальных практик у ранних сапиенсов и неандертальцев выступают захоронения. При этом попытки разгадать содержание погребального ритуала, исходя из установки на некую общую для всех случаев прагматическую функцию, будь то стремление обеспечить возрождение умершего к новой жизни, либо, напротив, предотвратить это возрождение, в корне неверны.
Прагматика погребальной ритуалистики может быть очень разнообразной и определяться конкретными обстоятельствами, реконструировать которые не представляется возможным. Однако в силу синкретизма раннего магического сознания для достижения разных задач использовались одни и те же атрибуты. Например, охра как магический коррелят крови (и не только крови, но шире – маны (см.ниже)) могла работать в значении как возрождения к новой жизни, так и привязки умершего к миру мёртвых. Причём содержание магических манипуляций с ПС умершего отнюдь не ограничиваются этими двумя крайними позициями: их сочетание порождает сложные ритуальные контексты, в которых главную и, увы, недоступную нашему пониманию роль играют ПМН (психоментальные настройки), а набор магических атрибутов ещё мало дифференцирован.
Ключевые смысловые диспозиции триады жизнь – смерть – новая жизнь как экзистенциального алгоритма психосферной медиации получили развёрнутое мифосемантическое оформление в архаическую эпоху (верхний палеолит – неолит), инициировав образование необозримого ценностно-мотивационного поля, вне соотнесения с которым само существование человека как культурного существа оказывается невозможным. Если взять на себя неблагодарную роль перевода архаической, хотя и весьма живучей мифосемантики на научный язык, то её квинтэссенцию можно представить следующими положениями.
Продолжение следует
На фото - дрeвнейшая маска в мире - 9000 лет (эра неолита). Сделана из известняка, нaйдена в Иудейской пустыне.
