Андрей Пелипенко. РОССИЯ: ЗА ГРАНЬЮ ИСТОРИЧЕСКОГО ПРЕДНАЗНАЧЕНИЯ, 6. Заключение
Сейчас в России идут одновременно и параллельно социокультурные процессы, относящиеся к разным историческим периодам. Князья-разбойники как в 8-9вв. делят территории, с которой собирают дань, государство-феодал, ещё не вполне расставшись с крепостническими повадками, пытается освоить навыки молодого хищнического капитализма. При этом все поры общества пронизаны ностальгией по теократической империи, а буржуазное сознание, кое-как пробившееся в больших городах, по-прежнему маргинально и трусливо. Всё это и ещё многое другое существует во взаимном переплетении, взаимопронизывании и взаимоотражении.
Синкрезис, спасая Россию от крупномасштабного социального насилия, одновременно спасает её и от развития. А современный мир таков, что махнуть на него рукой и попытаться отсидеться в уголке не удастся. Тем более с российскими амбициями. Вот такая диалектика… Диалектика своя, родная. От неё можно избавиться, только сменив парадигму сознания. Оптимист скажет, что это уже происходит и сошлётся на конкретные и измеримые тенденции. Тенденции есть, спору нет. Но сошлюсь опять же на Шекспира, «покамест травка подрастёт, лошадка с голоду помрёт». Лучше великих не скажешь! Процессы, как говорится, идут, тенденции проявляются. Государство, например, уже видится обывателю не образом вездесущей и всемогущей божественной силы, а растленной иерархией коррумпированных чиновников. Кое-где в ментальности и экономике прорастают буржуазные отношения. (Характерно, что само слово «буржуазность» так и не реабилитировано, и над всем буржуазным продолжают беззвучно тяготеть старые марксистско-ленинские проклятья. Оптимисты говорят, что растёт новое поколение, не знающее прелестей «реального социализма» и лишённое его родимых пятен, предпочитая не вспоминать, сколько дебилов и наркоманов приходится на одну юную светлую голову. Да, тенденции идут, но в обоих направлениях. И нисходящие процессы идут быстрее восходящих. Это – бескровная смерть общества. Саркома как альтернатива хирургической операции.
Говоря кондовым языком советских учебников, в России не решены задачи буржуазно-демократической революции. Историю обмануть нельзя. Можно обманывать лишь себя, бесконечно увиливая от исторического императива, загоняя проблему внутрь, транжиря бесценное время и уповая на магию слов. Чего стоят печально-потешные поиски с фонарями так называемой национальной идеи, закончившиеся, как и следовало ожидать, полным конфузом и стыдливым (разумеется, не по поводу потраченных денег) молчанием. Заказчики и авторы проекта, кажется, не поняли даже того, что стратификация общества как по социальным, так и по культурным признакам – процесс не только неизбежный, но и чрезвычайно полезный для выходящей из средневековья страны. Но нет! Им позарез нужно, чтоб идея была непременно одна. Одна на всех и за ценой не постоим! С таким же успехом можно было искать консолидирующую идею году этак в 1916. А сейчас даже консолидирующая идея типа «Спасайся, кто может!» тоже не является всеобщей, ибо наиболее агрессивная часть традиционалистов готова взорвать себя и весь мир, лишь бы не победила идея развития. (Чем не пример подросткового максимализма, выбирающего эффектный суицид в качестве ответа на обиды мира. Такого рода установка наблюдается у ряда авторов крайне левых изданий).
Выходящее из средневековья социальное сознание видит свою перспективу в либерализме. Такая перспектива была адекватной лет двести назад. В крайнем случае сто. Сегодня либерализм, который для порывающих с традицией деспотизма и азиатчины представляется идеалом, сам находится в глубоком кризисе. Тяжело критиковать либерализм, глядя из России, где последний давно стал символом прогрессивного сознания. Но если для России он – светлая мечта о прогрессе, то на Западе – на глазах умирающая парадигма. Ведь Запад тоже был включён в ту же самую диалектику. Снятие глобального противостояния означает исчерпание не только нашего, но и их системного качества. Нет никаких сомнений, что Западу в ближайшем будущем предстоит кардинально пересматривать фундаментальные установки, ибо #либерализм и стоящая за ним гуманистическая антропология с соответствующим набором социокультурных репрезентаций явственно обнаруживает свою исчерпанность и неадекватность. (Развитие этой темы также требует специального разговора). И если Запад не найдёт в себе силы на такую «смену вех», его лидерское положение в мире окажется под большой угрозой. Но это их проблемы.
Что же касается России, то здесь ситуация представляется безысходно тупиковой. Правила политеса предписывают прятать пессимистические выводы за ритуальными оптимистическими декларациями. Но положение слишком серьёзно, чтобы позволять себе самообман и самовнушения.
Как целое Россия нетрансформативна. Хотя бы в силу колоссальной исторической инерции. Бодрячки-технократы никак не могут понять, насколько настоящее и будущее страны определяется её прошлым. Нерешённость одних задач, историческая запоздалость и половинчатость решения других создаёт клубок противоречий, неразрешимых в традиционных российских моделях. Последние ресурсы уходят на мучительное самоподдержание, а не на реформирование. Скоро ресурс кончится, и деградация цивилизационной среды перейдёт критическую грань. Неопределённость стратегии, хаотически-синкретическая хозяйственная жизнь и размах деятельности паразитарных слоёв общества, бороться с которыми некому, делает этот момент весьма близким. Либеральный проект – идеал вчерашнего дня. Но лучше поздно, чем никогда, хотя всё равно плохо. Сейчас ещё есть возможность, окончательно расставшись с имперской идеей, перейти к формированию национального государства. Иначе говоря, превратиться из имперского народа в буржуазную нацию. Возможно, это последний шанс, который бог даёт России, прежде чем отправить её на свалку истории. Естественно, по-хорошему, т.е. путём пресловутого консенсуса такие вещи не делаются. Единственным фактором, который способен толкнуть сознание на этот поворот, может быть только регионализация страны. Только так можно окончательно похоронить имперскую идею и хоть с какими-то надеждами войти в будущее. О перспективе распада страны обычно говорят с оттенком суеверного ужаса. Если идентифицировать себя, хотя бы и бессознательно, с имперской традицией, то разумеется, есть от чего прийти в ужас. С позиций же либеральных гражданских ценностей – это, по сути, единственный выход. Тогда сразу станет ясно, где в действительности проходит граница между Европой и Азией, кто является жизнеспособным историческим субъектом, а кто нет. И поддержание нежизнеспособных за счёт придушения жизнеспособных во имя сохранения декорации целого станет невозможным.
В истории наблюдается специфический парадокс кризисного поведения. Состоит он в том, что как бы ни вели себя правители в последнем акте, они в любом случае работают на исторический императив. Кажущиеся противоположными сценарии поведения ускоренно сходятся в одной точке. Если, к примеру, через какое-то количество времени стране суждено распасться, то совершенно неважно, кто практически «въедет» в эту ситуацию: либералы реформаторы (#второй_эшелон), консерваторы-державники (#третий_эшелон) или некий полубеременный кентавр, успешно сплачивающий народ вокруг идеи жареного льда (#первый_эшелон).
В ближайшее время мы поймём, насколько Россия предоставлена своей собственной диалектике. Если окончательно, тогда существующее положение вещей будет продолжаться до полного исчерпания ресурса. А дальше – быстрый коллапс. Если нет, то начнётся реальная дезинтеграция на регионы. Представляется, что общественное сознание к этому подсознательно почти готово. Во всяком случае, иллюзий стало меньше.
