Михаил Куликов #Пострусские в аспектах культуры и идентичности (часть 1)
Эпиграф:
Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете;
стучите, и отворят вам;
ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят
Евангелие от Матфея гл. 7, ст. 7—8
В рамках пострусского дискурса была предложена идея об отчуждении от негативной и бесплодной русской идентичности и, впоследствии, растождествлении с телом русской культуры. Под культурой будем понимать самоорганизующуюся систему надбиологической деятельности человека, данную в ментальном и предметном, овеществленном измерениях. #Растождествление предстаёт в качестве единственной возможности выжить в процессе саморазрушения русской локальной культурной системы (далее ЛКС). Иными словами, был предложен уход в #вырусь, но не только в иные иденты, а в иные культуры. Подобная постановка задачи предъявляет к обзору этой проблематики, предпринятому в данной статье, требование рассмотреть проблему в двух упомянутых в названии аспектах. И хоть идентичность находится в подчиненном отношении к культуре, с научной точки зрения мы обращаемся к двум различным областям человеческого знания. Речь идет о социальных науках, в рамках которых сложились теории идентичности, и о теоретической культурологии. Эти направления используют различные модели описания и проливают свет на различные комплексы явлений. Их соотношение можно сравнить с тем, как нейробиология и междисциплинарные нейронауки изучают одни и те же явления в человеческом мозгу, но исключительно со своих точек зрения. Подобным образом теории идентичностей обращаются к социальному взаимодействию индивидуума с другими членами идента, порой с привлечением психологии. Тогда как культурология изучает закономерности смыслообразования внутри человеческих сообществ на более общем уровне.
Автор ставит себе целью наметить теорию выруси и пострусских в указанном ключе рассмотрения этих явлений с двух сторон — как социальный и культурный феномены. Также стоит хотя бы приблизительно наметить вехи на пути от русского альтерната[1] до пострусского произвольной идентичности. Иными словами, перейти к соображениям практического толка. В свете сказанного, важнейшей теоретической частью представляется процесс не только отчуждения от русского идента, но и разрыва с соответствующей культурной традицией — процесс отпадения. В частности, предполагается описать предпосылки и классифицировать степени предрасположенности к этому процессу. В тексте будет использована терминология из работ А. А. Пелипенко, И. Г. Яковенко и Д. Ю. Алтуфьева. Теоретическим базисом берется смыслогенетическая теория культуры (далее #СТК@vostroge) . Структурно статья делится на две сопоставимые по объему части: теоретическую и практическую. Целью обоснования гибели русской ЛКС в целом и российской государственности в частности автор не задаётся, но для полноценной постановки задачи будет сделан теоретический обзор. Приведённые в нём тезисы и положения станут восприниматься в тексте как данность, а фокус устанавливается на теоретической рефлексии и интеллектуальной работе по преодолению кризиса с точек зрения как отдельного индивидуума, так и различных сообществ. В практическом плане стоит упомянуть, что глобального коллективного рецепта быть не может – каждый случай индивидуален. Можно лишь рассмотреть варианты и дать рекомендации. Помимо перечисленного, автор также коснется некоторых футурологических выкладок, прямо относящихся к заявленной проблематике.
Начнем с самого начала — с русского идента. Мы постулируем, что русская идентичность есть #этническая_химера, лишенная какой бы то ни было формы. Русские внеэтничны, атомизированы и лишены любого вида самосознания, кроме государственного[2] (что не эквивалентно национальному самосознанию). Причём это осознание себя не субъектом государственности, а её объектом. Государство здесь выступает предметным отражением смыслового комплекса сакральной Власти, которая в русской ЛКС является развитием центровой идеи господства, приложенной к самим русским, общественным отношениям между ними и направленной вовне, к другим народам. Идея господства находит свое выражение в такой форме как #идеократическая_империя. Русская масса здесь выступает в качестве роящегося зомбисоциума, обеспечивающего бесконечную экспансию.
Бесформенность, химеричность идента неудивительна, ведь помимо фактора укоренившейся ментальности, есть еще особенности этногенеза. Если углубиться в историю, то проясняется эклектичное происхождение этой государствоцентричной общности, составленной из лоскутного одеяла финно-угорских, балтских, славянских и тюркских племен, объединенных принесенной из Азии государственностью и китайской административной системой[3]. Таким образом, русские предстают не единой нацией, и даже не этносом, а суммой племён московитов — казённых людей под управлением метрополии. Их объединяли лишь диалекты одного языка и варианты одной веры (широко известны языческие пережитки православия, различные от области к области — часовни из березок, святые пни и т.п.). Нацбилдинг сверху начался только на рубеже XIX-XX вв., продолжился снизу во времена революций и гражданской войны, и был закончен опять сверху лишь в 40-х годах XX века с рождением «русских советских людей»[4]. Происхождение «большого общества» России от Золотой Орды было скрыто за идеями панславизма. Как озвучил известный историк и общественный деятель Афанасьев в одном из своих поздних интервью:
«Ту неослабевающую, прямо-таки магическую, двухтысячелетнюю упертость русской власти (досоветской, советской и постсоветской) в отстаивании лживой, насквозь мифологизированной версии о Киевской Руси как нашей духовной купели и начале начал национально-государственной русскости можно объяснить только одним: русская власть держится всеми способами за очевидную и давно уже раскрытую ложь о наших началах, за идола наших истоков, чтобы скрыть, упрятать подальше с глаз долой самую большую, можно даже сказать нашу Великую русскую ложь. На самом деле, Россия (как государство, как тип и модель власти, как цивилизационная определенность) представляет собой прямое, непосредственное и сущностное продолжение монгольской Орды, продолжение улуса Джучи — он же Белая, он же Золотая Орда, он же страна Московия».
Добавим к этому, что второй такой мифологической ширмой стала византийская ортодоксия с филофейским «Москва – третий Рим». А лоскутное одеяло из не переработанных деэтнизированных казенных людей скрыли за надеждинским зонтиком великороссов[5] и рустикальным конструктивизмом сталинской эпохи.
Примечания:
[1] Оппозиция альтернат-московит — один из самых ранних продуктов дискурса, и претерпела некоторые изменения. Если концепция московитов была просто дополнена, то понятие альтернатов существенно переосмыслено с помощью аппарата культурологии, и об этом ниже.
[2] Д. Алтуфьев "Сырьё" (Острог6).
[3] Д. Алтуфьев, И. Алексеев-Лексинен "Каганат руссов: трофейная государственность" (Острог9), И. Алексеев-Лексинен, Д. Алтуфьев "Монгольское иго на Руси и в Китае и рождение русской матрицы" (Острог16).
[4] Д. Алтуфьев "Кубики" (Острог13).
[5] Лескинен М.В. Великороссы/великорусы в российской научной публицистике (1840—1890) // Славяноведение. — 2010. — № 6. — С. 5.; Надеждин Н.И. Об этнографическом изучении народности русской // Записки Русского географического общества. СПб., 1847. Кн.2. С. 61-115; переизд.: Этнографическое обозрение. 1994. No 1. С. 103-117; No 2. С. 124-139.