ИМПЕРИУМ
Государство Александра Великого принято называть империей, ибо в момент распада оно и было таковой – силовым объединением разнородных земель и народов. Но конечный замысел был иным и осуществление этой грандиозной и до сих пор недооцененной идеи волею царя шло полным ходом.
Гений Александра выразился в мастерском использовании героического, политического и культурного мифов Эллады сначала как инструментов экспансии на Восток и расшатывания империи Дария, а затем как основы для принципиально нового государства. Отправной точкой метода Александра стал отказ от всеобщей тогда позиции противопоставления эллинов варварам. Наперекор родне, своим полководцам, военным побратимам и всему войску Александр демонстративно принял правопреемство от персидских и египетских царей и богов. Персидский мистический дуализм вечной борьбы Добра со Злом был использован против ослабевших Ахеменидов, объявленных воплощением зла. Идейная основа будущего государства - дискурс эллинизма - был создан на основе доказанного силой военного и культурного превосходства эллинов, поданного подданным не как ярмо и угроза (в отличие от персов), а как ориентир и образец развития. Наряду со стратегическим военным планированием и его воплощением в серии наземных и морских экспедиций Александр энергично занимался интеграцией – широкой кооптацией региональных элит с дальнейшим слиянием (вплоть до насильственных массовых свадеб) их с пришлой элитой победителей (причем царь дал пример, женившись на среднеазиатской княжне), слиянием аватар божеств местных пантеонов (азиатских, египетских, индийских) с аватарами греческого пантеона и вплетением в общую мифологическую ткань образов эллинской героики и самого Александра как полубога.
Интегративное государство, им задуманное, настолько отличалось от Персидской империи, что впору назвать его антиимперией. И если оно распалось со смертью основателя (что вовсе не было предопределено), то шедевр культурного конструктивизма царя – эллинизм – просуществовал столетия, включив в свою орбиту не только государства диадохов, но и чисто местные, восточные царства и династии, и оказав огромное влияние на Азию. Образ Александра Македонского/Искандера Зулькарнайна до сих пор остается единственным героическим мифом, единым для Запада и Востока. Уже к моменту безвременной кончины Александра греческая и македонская элиты слились в единую греко-македонскую, а спустя всего десятки лет появилась единая эллинистическая элита государств диадохов, лежащих в едином культурном поле.
Мы полагаем, что в случае долгой жизни царя и установлении преемственности его власти основу нашей современной цивилизации составило бы не Римское государство, а Эллинистическое, причем рубеж цивилизаций шел бы не по берегам Средиземного и Черного морей, как сейчас, а ближе к Инду и Памиру.
Грандиозный успех эллинизма как плодотворного синтеза элит, культур и населения, охватившего весь Восток Ойкумены, дает основания полагать, что замысел Великой Антиимперии Александра в то время и в том месте был осуществим. Более того, планировавшееся покорение Западного Средиземноморья также могло стать явью. Очевидные сейчас расовые, религиозные и ментальные барьеры выросли не так давно. Невеста царя, показанная в известном фильме абсолютной цыганкой, на деле происходила из арийской аристократии Согда и Бактрии. Персия же тех времен имела гораздо более прав называться Ираном (страной ариев), чем теперь. Архетипическая индоевропейская общность пантеонов и мифологии Балкан, Иранского нагорья и плоскогорья Декан позволяли тогда, в 4 веке до н.э., надеяться на воссоединение некогда разошедшихся ветвей расы, достигших гигантских свершений, в рамках фантастического по потенциалу государства, раздвигающего рамки Европы. В результате Антиимперия смогла разрушить Империю персов, но состояться уже не смогла.
Мы придерживаемся не марксистского, а героического взгляда на роль личности в истории. С тех пор, как Ормузд поразил Аримана и пал, все империи сочетают в себе элементы подлинной империи Ахеменидов и антиимперии Александра Филипповича Македонского, используя интеграцию не для синтеза чего-то принципиально нового, а как желудочный сок в попытке переварить проглоченные куски.
Рим уже не ставил перед собой таких грандиозных задач, занимаясь территориальной и цивилизационной экспансией с вполне утилитарными целями. Хотя именно римский термин рес публика (общее дело) хорошо отражает суть государственных идеи царя. Так или иначе к рубежу эр как времени широкого оперирования римлян на Ближнем Востоке шансы на интеграцию последнего в Европу были уже утрачены.
Следующий значимый этап в интересующей нас теме интеграции масс – эпоха агрессивного монотеизма. В донациональный период истории монотеистические учения сыграли архиважную роль. Римская империя времен введения христианства уже была лоскутной многонационалией, отчего пластичное раннее христианство сразу расслоилось на множество течений, соответствующих расовому и этническому мировоззрению, от арианства германцев до монофизитства армян. Парад десятков сект и направлений первых веков христианства образно представлен в «Искушении св. Антония» Флобера, рекомендуем. Так для позднего Рима христианство стало молодым вином, влитым в старые мехи. Только после того, как оно перебродило в Темные века и стало известным нам католицизмом, можно говорить о его значении как фактора интеграции Европы.
На Востоке сложилось иначе. Когда римляне Восточной империи окончательно стали ромейскими греками, они попытались возродить нечто вроде «христианского эллинизма» на Востоке, но тщетно. Во-первых, слишком много воды утекло, во-вторых, христианство, как все монотеистические религии, абсолютно нетерпимо к традициям окружавших Византию восточных народов. Бесконечная война греков с персами вошла в финальную, патовую фазу борьбы базилевсов с Сасанидами.
И тут явился ислам. Гений Магомета проявился не только в том, что он создал религию/политию/образ жизни, подходящую арабам и окружающим настолько, что они вошли в нее, как сабля в родные ножны. Он также в том, что пророк учел евангельскую притчу о вине и мехах и построил свое государство как совершенно новую систему, получив ошеломляющий результат в виде Халифата – чемпиона интеграции среди всех империй. Есть основания полагать, что если не сам Магомет, то его ближайшие последователи изучили опыт Искандера Зулькарнайна гораздо лучше, чем европейцы тех времен.
Сравнение великих детищ Александра и Магомета - эллинизма с исламом - есть пример единства и борьбы противоположностей. Начать следует с того, что царь умер в Вавилоне накануне похода в Аравию. Таким образом арабы (за исключением части северных пограничных племен) оказались вне эллинизма. Как идея интеграции масс синкретический эллинизм с его героикой полубогов и культом красоты тела и духа был прямо противоположен исламу с его героикой слуг Аллаха и культом покорности и фанатизма. Но по эффективности интеграции ислам намного превзошел эллинизм, оставаясь актуальным уже тысячу лет. На месте геокультурного ядра эллинистической цивилизации сейчас расположено ядро цивилизации ислама, а ИГ (новый халифат) вырос на перекрестке маршрутов Александра. В антропологическом аспекте если носителем эллинизма как дискурса образцов был ариец, почти неизменный от Сиракуз до Греко-бактрийского царства, то ислам расово всеяден. В обоих случаях есть плюсы и минусы, ибо ариец обязан постоянно развиваться, оставляя старые теории позади, что гарантирует ему постоянные кризисы, скачки и провалы; мультирасовая же общность, подобно толпе на площади, воспринимает лишь самые простые вещи, доступные примитивнейшему ее элементу.
Последнюю серьезную попытку интегрировать часть Ближнего Востока в Европу сделали крестоносцы на основе религиозной идеи. Но империи за ними не стояло, изначально союзную Византию они превратили во врага и на какое-то время уничтожили, а расовые и культурные барьеры между пришельцами и местным населением были уже непреодолимы.
Качество интегративной идеи и степень ее адаптированности к населению в долгосрочной перспективе значит гораздо больше, чем военная мощь. Примером тому непревзойденная по масштабу завоеваний империя монголов. Единое государство, построенное не на вероучении и идеологии, но на этике — 64-х принципах поведения Великой Ясы — начало распад уже при внуках Чингиза. Силы и «длинной воли» оказалось недостаточно, что еще раз показывает роль интеллектуалов. Слабость этики как интегративной идеи привела к тому, что от величайшего государства всех времен и народов не осталось и следа. Более того – в 19 веке при контактах европейских исследователей Нового времени с монголами выяснилось, что стерта даже историческая память и большинство монгол понятия не имеет о былом величии.
Преградой интеграции является любая устойчивая региональная специфика: культурно-хозяйственная, религиозная, этническая. Прелесть эллинизма в том, что он работал с местной спецификой путем взаимообогащения. Но это возможно лишь при общности архетипов и происхождения, тогда ветви одного ствола еще могут сплестись и барьеры преодолимы. Другой, более распространенный метод интеграции империй, стремился нивелировать местную специфику до уровня некого общего шаблона, подавляя ее в той или иной степени. Крайность явил Чингисхан, пытавшийся возместить слабость интегративной идеи уничтожением региональной специфики завоеванных территорий. Он снес все барьеры и смешал всё, что мог, отчего до сих пор путают татар с монголами и киргиз с кайсаками. Те улусы, где вновь поднималась «недобитая» культурно-хозяйственная, религиозная, этническая и др. специфика, тут же отпадали от империи.
Обратив взор на Российскую империю, мы увидим, что она выделяется из ряда подобных разве что описанным еще Ключевским феноменом внутренней колонизации. В нашем контексте поиска и оценки интегративных идей мы утверждаем, что таковая появилась в России слишком поздно, в 1920-е годы. Это классическая теория евразийства Трубецкого и далее Гумилева, в какой-то степени сравнимая с эллинизмом. Однако время для ее применения было упущено еще в 19 веке. Ислам, тогда слабый и культурно-политически податливый, теперь окреп и сделал рубеж цивилизаций непреодолимым для любых интегративных идей, кроме самой исламизации, и дугинское конъюнктурное азиопство есть первый шаг к ней. Возникла мембрана с односторонней проницаемостью, и это касается не только ислама – религиозно-расовый барьер с Югом (мир ислама) и Востоком (Восточная Азия) русские могут преодолеть лишь ценой полного растворения в чуждых обществах.
Огромное слабонаселенное постимперское пространство от Дона до Амура, занятое пока межеумочным образованием РФ, испытывает огромный дефицит современных идей интеграции, но осознания этого в обществе пока нет. Общество, с подачи государства становящееся все более невзыскательным, предпочитает знакомые архаичные идеи. Воздействие на Азию авторитетом отвергнуто, вернее, авторитет ищется в былом, но Азия такого не понимает. Азия сама интегрирует РФ.
Нет ориентиров и субъектов европейской интеграции. Нет Александра и нет Аристотеля. Есть только Валтасар и надпись на стене.