Михаил Куликов, Сергей Морозов: Полемика о Культуре, 2
Культура – это то, что выросло и поддерживается.
Культура имеет сложную структуру. Изначально она напоминает волны от брошенного в воду камня. Это изначальная чистая – в меру чистая - культура. Но когда эта культурная волна набегает на торчащий из воды камень, от него расходятся производные круги. Это уже производные структуры культуры. А в конце процесса изначальная энергия утрачивается, и волна-культура исчезает.
Народники идут в тюрьму за народ – первая волна культуры. Там они встречаются с уголовниками, уголовники видят, что народники – это круто, и запускается производная культурная волна блатной романтики. Культурная волна блатной романтики набегает на камень провинциального молодежного быта, на пустоту этого быта, и возникает «культура пацанчиков». Далее пацанчики становятся не нужны и не эффективны экономически, они исчезают, и вместе с ними исчезает культурное явление.
Русская культурная матрица состоит из культур нижележащего уровня, в том числе в ее базе лежит культура пацанчиков.
И возникает старый вопрос – все-таки, Аполлон Бельведерский круче печного горшка или не круче? Если рассматривать культуру как то, что выросло и поддерживается, то не круче. Потому что культуры Аполлона уже нет, а культура пацанчиков еще есть, и свои «печные горшки» эта культура еще ваяет.
Но что бы сказал Шпенглер в своей «куда более поверхностной интерпретации» про эту культуру? Он бы сказал, что не культура противопоставляется цивилизации, а именно цивилизация культуре, а если детальнее – то 1) теряя энергию-душу и 2) обретая формы, которые поддерживают и позволяют высокое, но ограничивают, живая культура умирает, превращаясь в набор неживых форм – ритуалов и ритуальных действий. К таким действиям в России относятся религиозные ритуалы давно утраченной культурно религии, или, например, новые ритуалы поддержания демократии. Содержание умерло, формы остались.
Мертвые формы культуры, они же формы цивилизации, могут стоять сколь угодно долго, пока не появится что-то новое. По Шпенглеру «Русская культурная матрица» перешла в состояние «Русской цивилизационной матрицы». В плане живой культуры это труп.
Но что с Западной культурной матрицей? Это тоже труп. Такой же труп, как и культура пацанчиков в России. Вся планета завалена трупами культур, живых культур нет. И понимать можно только одно – культура закончилась. Есть набор инерционных структур, которые в силу инерции имитируют культурный процесс, которого нет. Потому что культурный процесс состоит из смыслов, а смыслы утрачены.
Культура – это то, что выросло и поддерживается. Сейчас всё выросло, пока растет, но уже не поддерживается. Поэтому культурным матрицам приходит конец, о чем писали и Шпенглер, и Пелипенко. И насчет понимания Западной культуры или культурной матрицы Шпенглер сказал все главное. Главное, что нужно понять, что она заканчивается и почти закончилась. У них есть культура производства сыра; но это только инерция многих волн, запущенных между Песнью о Роланде и строительством соборов. И как раз между ними находится нечто культурное утраченное – то, что и пытался найти Шпенглер – душу. А описать душу – это сложно даже для Шпенглера. Хороший сыр – такое же производное культурно-цивилизационное явление, как и культура пацанчиков. И так же проходящее. Выводить душу Европы из сыра очень сложно.
Весь конфликт в понимании культуры сводится к тому, можно ли называть мертвую культуру – она же цивилизация - культурой. А проблема в том, что можно и называть, можно и не называть. Про это лучше сказал Пелевин: «Никаких философских проблем нет, есть только анфилада лингвистических тупиков, вызванных неспособностью языка отразить Истину.»
Сергей Морозов
Продолжение следует
