ЕДИНА И НЕДЕЛИМА
Единство и неделимость властного тела – один из важнейших атрибутов сакральной власти. Ибо совершенная сущность нераздельна. Культура, базирующаяся на идеале синкрезиса [первобытное состояние, где из общего целого еще не выделились различные институты культуры], не может помышлять разделение сакрального. Разделение власти в себе самой означает как гибель власти, так и гибель традиционного мира. Это связано с изоморфизмом модели власти, или структуры властных отношений, и структуры социокультурного универсума. Власть выступает как отображение модели общества или, в равной степени, Власть задает собой структуру подвластного.
Мы исходим из того, что в устойчивом обществе реализуется единство трех сущностей: структуры ментальности, структуры социокультурного организма и структуры деятельности. Нерасчленимость синкретического сознания с необходимостью задает нерасчленимую целостность социального абсолюта.
В культурах, характеризующихся распадом синкрезиса, ориентированных на выделение автономной личности и взаимодействие отдельных субъектов, формируется власть – социальный институт, которая обязательно разделена на отдельные структуры, взаимодействующая между собой согласно четко оговоренным правилам и процедурам. В культурах, противостоящих автономизации отдельной личности и ориентированных на поддержание нерасчлененного целого, власть складывается как целое, трансцендирующее себя относительно общества, то есть власть сакральная, принцип действия которой никем не оговорен и которая есть великая, неизреченная тайна. (Разумеется, речь идет не о нормативной модели, которая может быть прописана и отражена в документах, но о реальных механизмах власти, об устройстве которых подданные могут только догадываться.)
То, что власть в царской России была едина и неделима, вытекает из автократического принципа. Здесь самодержавие стояло в самом буквальном смысле насмерть. (Николай II предпочел дождаться революции, нежели санкционировать «Правительство общественного доверия», которое вышибал из верховной власти Прогрессивный блок.)
В советском обществе это единство было явлено предельно четко. Совмин, Верховный Совет и Центральный Комитет выступали как три ипостаси единой сущности. Формальное разделение на законодательную, исполнительную и судебную власти было данью идеологической форме. Как в аппарате ЦК, так и на уровне областей существовали отделы, курирующие соответствующие отрасли экономики и сферы общественной жизни. И в этом смысле, управление осуществлялось из одного центра. Все вожди, прежде всего, были членами Политбюро, а партийная, советская или хозяйственная работа были поприщами, на которые направила их Партия. Обращаясь к постсоветскому этапу нашей истории, мы можем наблюдать, как принцип единства и неделимости власти, на фоне деклараций и правовых актов, утверждающих разделение властей и независимость отдельных ветвей и институтов, побеждает любые конституционные нормы и декларации.
После 1991 года, с самого начала формируется Администрация президента, дублирующая функции государственных ведомств. Медленная, но неуклонная трансформация электорального процесса выжимает из политики нежелательные для власти партии и персонажи. Если в 90-е годы верховная власть имела в Государственной думе реальную оппозицию, с которой приходилось взаимодействовать и находить общий язык, то к десятым годам Дума очищена от любых не провластных включений и превратилась в визирующую инстанцию. Сходные процессы разворачивались в СМИ. Государство выдавило из информационного пространства любые сколько-нибудь независимые издания. Так называемая «четвертая власть» попала под власть Администрации президента. С судом все обстояло еще проще. Здесь система жесткого управления судебными органами, существовавшая еще в советскую эпоху, сохранилась в нетронутом виде.
Таким образом, произошло самовосстановление базовой модели единой и неделимой власти. Она и только она оказывается органичной, приемлемой для миллионов людей и способной поддерживать стабильность в обществе. История показала: разделение властей на Руси возможно только в контексте полного разрушения традиционного универсума.
Наше понимание описанного состоит в том, что данная эволюция задана не персоналиями, которые на разных этапах постсоветской истории оказались «наверху», а неумолимой логикой самоорганизации традиционного целого. После краха предшествующей модальности общество ищет новое место в мировом целом, нащупывает жизнеспособные и устойчивые формы экономики и культуры и, минимизируя изменения, неумолимо возвращается к базовым характеристикам. Результат может существенно отличаться от предшествующей модальности. Но базовые, структурообразующие характеристики воспроизводятся. Это суждение относится ко всем аспектам эволюции, переживаемой российским обществом после 1991 года. Более того, сами персонажи, оказывавшиеся во главе (Гайдар, Черномырдин, Кириенко, Примаков, Степашин, Путин), задавались этапом процесса распада исходной модальности, ее корректировки и самосборки новой модальности традиционного целого.
