Михаил Куликов: Космическая игра, 7
4. Второстепенные задания. Какова роль человека в космической игре?
Чтобы ухватить значение момента современности в рамках предложенной концепции, обратимся к двум направлениям эволюции, введенным Пелипенко. Как я уже писал выше, эволюция разворачивается не только как дерево, но и восходит этапами или ступенями по иерархии типов, обладающих совершенно новым набором качеств, что изменяют правила взаимодействия со средой и, в конечном итоге, саму среду. По достижении некоего этапа тип (это может быть биологический класс или род) расходится веером подтипов, стремящихся занять свои ниши в окружающей среде, чтобы обеспечить выживание и воспроизводство. Это можно сравнить с расползанием некой биомассы по горизонтальной ступени эволюции. Живая субстанция разделяется на ручейки, что затекают в самые выгодные лунки и, заполнив их собой, не дают проходу конкурентам. Это есть дарвиновская эволюция, и стремление форм к приспособлению в нишах ландшафта объемлющей экосистемы Пелипенко назвал горизонтальным направлением эволюции.
Второе направление, как нетрудно догадаться, вертикальное. Оно постоянно давит, выталкивая наименее укорененные в экосистеме типы наверх, в том смысле, что происходит трансцендирование, прорыв за установленные экосистемой рамки. Это как решить поставленную на плоскости задачу учетом третьего измерения. После очередного прорыва устанавливается новая экосистема, основанная на взаимодействии новых типов. Старые типы остаются избыточным эволюционным фоном для новых. Поначалу старая экосистема этого «не замечает», и всё в ней идет своим чередом. Но рано или поздно эхо событий на новом плане бытия, - чем становится экосистема высшего порядка, - отдается в предыдущем, существенно меняя его. Так ранняя деятельность человека разумного на австралийском континенте привела к вымиранию практически всех крупных животных и навсегда изменила облик локальной экосистемы континента. Про современную его деятельность, окутавшую существенный процент естественного ландшафта искусственно возведенными сооружениями, электрическими сетями и упорядоченным электромагнитным фоном, можно и не писать. Понятно, что вертикальный вектор, действуя на все типы, не может сдвинуть с места высокоспециализированных представителей, глубоко укорененных в своих нишах. Он может подхватить и утянуть за собой вверх в воронку вертикального эволюционирования только самых неспециализированных, «двоечников» с точки зрения дарвиновской эволюции, находящихся на грани самоподдержания. Воронка задает свои правила отбора переходных типов, и наверх выталкивается только один из них. В биологической эволюции примеры вертикального эволюционирования очевидны: цинодонты триаса, давшие миру ветвь млекопитающих, и ранние ветви рода homo. На последнем биологическая эволюция и завершилась, «перескочив» на план коллективной ментальности различных редакций человечества – так можно обозначить единство антропологических и культурных характеристик, определивших в итоге отдельные цивилизации. Под последними мы будем понимать достаточно сложно организованные конгломераты родственных ЛКС, которые сами образуют объемлющую культурную систему, завершившую «фазу детства». То есть она вышла за пределы циклического воспроизводства и начала наращивание культурного ресурса, поначалу в экстенсивной экспансии.
Но еще до рождения цивилизаций эволюция ментальности прошла подобный биологическому путь по выталкиванию и отбраковке переходных типов. Так, типичные для ранних людей компактные культуры охотников-собирателей остались сегодня на Земле лишь как реликтовый эволюционный фон. Взаимодействия таких культур с современными цивилизациями множатся, и с какого-то момента можно будет заключить, что просачивающаяся в «первобытное» мышление модернизация полностью и бесповоротно изменит его. Что будет означать окончательное исчезновение культур самого раннего типа из пространства коллективной ментальности. Возможно, это уже произошло. Через схожий процесс прошли и ранние цивилизации. Мы можем проследить, как в ходе Дуалистической революции наименее специализированные субкультуры древнего мира сформировали дуалистическую культурную парадигму логоцентризма, пройдя через жесткий эволюционный отбор. Так же мы можем отследить Реформацию и сопутствующую ей революцию личности в Западном мире. В последнем случае манихейский тип с его ярко выраженным дуализмом в механизмах интерпретации реальности и этической озабоченностью выступил переходным по отношению к новоевропейскому типу личности. Только лишь в одной части света этот переход оказался возможным, когда в остальных схожие тенденции не привели к возникновению жизнеспособных типов, носителей личностных принципов.
В предыдущем разделе мы уже коснулись общеэволюционной логики происшедшего. Если же рассмотреть сознание, путешествующее от одного воплощения к другому, то думаю справедливо установить иерархию по уровню сложности соответствующей ему ментальности человека, сформировавшейся в процессе инкультурации (усвоения культуры в ходе взросления, где раннее детство наиболее значимо). Таким образом, от родового сознания, что смыкается в современности с так называемым обыденным сознанием, через волюнтариста-манихея к личности. Между этими чистыми «лабораторными» образцами, коих не встретишь в непрерывной реальности, членящейся на дискретные отдельные друг от друга куски лишь в человеческих головах, существует множество переходных и смешанных типов. В каждом отдельном случае всегда есть выбор: оставаться на месте в безмятежной неизменности, развиваться, стремясь к максимальной реализации своего потенциала, или деградировать, выбирая #раскультуривание, растительное существование, или став марионеткой собственных бессознательных стихий. Этот выбор влияет как на материальный носитель, так и на психосферный субстрат «под» ним, и за легкий путь деградации, потворства своим слабостям и глубинным страхам, может статься, придется расплачиваться «посмертно», понизив качество следующего приёмника и отдалив таким образом возможный переход на носители сознания следующего качественного уровня.
