ОБРОК ДЕНЬГАМИ И КРОВЬЮ
На днях Яндекс уличили в том, что он подставляет своих пользователей, размещая в первой строке выдачи фейковые копии сайтов запрещенных в РФ организаций. Попадая на такой сайт, пользователь оставляет свои личные данные, которые могут использовать для составления списков несогласных и даже возбуждения уголовных дел.
По сути перед нами фишинг — схема, которую активно используют кибермошенники, чтобы выуживать деньги у населения. В данном случае оброк берут не деньгами, а жизнями, но суть одна. В самом деле, почему кибержулики так активизировались именно в последние годы, одновременно с активизацией репрессий? Совпадение это или две стороны одного процесса?
Чтобы ответить на этот вопрос, нам нужно вспомнить почти забытую в наши дни книгу эмигранта второй волны Николая Нарокова «Мнимые величины». Это роман о большом терроре 1937 года, свидетелем которого был автор. В отличие от Солженицыных и Рыбаковых, он не ограничился стенаниями о страданиях якобы безвинного народа, сумев увидеть в репрессивной практике русско-советского государства интересную закономерность: в еще большей степени, чем на страхе, она основана на обмане и жульничестве. Жертва охотно верит палачу и тем самым облегчает ему работу. Не будь этого, поставить репрессии на конвейер было бы куда сложнее.
Итак, чекисты берут в оборот областного партийного босса Варискина, но тот, одурев от свалившихся на него обвинений, впадает в ступор и не может сотрудничать со следствием. И тогда ему объясняют, в чем суть его испытаний: по всей стране арестовывают коммунистов и тестируют их на преданность партии, устраивая допросы с пристрастием. Те, кто всё выдержат, попадут в элитную группу из десяти тысяч партийцев, которая будет выполнять ответственную миссию под руководством самого Сталина. А доказать верность партии несложно: достаточно назвать имена знакомых шпионов, вредителей и троцкистов. И эта уловка действует: «Варискин слушал с остановившимися глазами и почти не переводя дыхания. С самого начала своего ареста он ходил в темноте: зачем арест, зачем побои, зачем страшное требование самообвинения? Но теперь вдруг все стало ясно, и даже радостно-ясно. Каким нелепым вздором ни было то, что говорил Петрухин, он сразу и без колебания поверил всему: оно вносило свет в обступившую его кровавую тьму, и оно устанавливало для него цель, которая могла бы даже вдохновить его, если бы у него был хоть зародыш крыльев. Никакого неправдоподобия в словах Петрухина он не видел, потому что привык жить неправдоподобием и служить неправдоподобию».
А теперь представим на месте злосчастного Варискина какого-нибудь современного русича, которому звонят и строгим голосом сообщают страшное: его деньги вот-вот похитят и переведут в пользу врагов Отечества, а на него за это заведут уголовное дело. Но тут же бросают и спасательный круг: нужно всего лишь пойти в банк и перевести деньги на «безопасный счет». Кромешный мрак сменяется ярким светом, жизнь обретает ясность и смысл. Неудивительно, что эта схема оказалась настолько действенной, что затронула даже таких русских VIPов, как Лариса Долина.
Так действует манихео-гностическая установка в сознании современных русских, так она действовала и в тридцатые годы прошлого века, и намного раньше. Сперва индивид погружается в бездну гностического отчаяния, затем выныривает из нее и, направляемый манихейским импульсом, переходит к активным действиям. Суть в том, что эти действия в итоге оказываются саморазрушением, будь то оговор на допросе или добровольное расставание со своим имуществом и деньгами. Культура берет со своих адептов оброк: с одних — деньгами, с других — кровью.
Репрессивную сущность русской культуры отрицала и продолжает отрицать русская оппозиция. Покойный Алексей Навальный (вроде бы так и не исключенный из списка террористов и экстремистов) со своим лозунгом про жуликов и воров был до поры до времени крайне удобным оппонентом режима, примерно как Байден — для Дональда Трампа. Вся его риторика высвечивала лишь одну (и относительно безобидную) сторону репрессивного процесса, оставляя в тени все остальные и по сути давая им индульгенцию. Услужливые лакеи русской матрицы, навальнисты в свое время и сами создавали такие же фишинговые сайты, на которые аккумулировались личные данные их сторонников, слитые затем заинтересованным лицам. Многие из тех, кто поверил конторе «Рога и копыта», поплатились за это свободой, кто-то и жизнью.
Почему именно в русской матрице установились подобные отношения между культурой и ее адептом? Думается, ответ в том, что зазор между идеализированным образом и реальными антиантропными практиками русской культуры настолько велик, что простыми манипуляциями (вроде образа американской мечты) его не заполнить. Приходится прибегать к сложным и заведомо обманным манипуляциям, создавать симулякры, собирать их в системы. Для нетворческого сознания это задача довольно сложная, но если старательно копировать имеющиеся модели и варианты, можно добиться значительного количественного эффекта. Отсюда — фишинг как главный способ освоения русского симулятивного пространства. Блуждая в лабиринте бесконечных подобий, индивид рано или поздно попадает в расставленную ловушку и расплачивается за это. Важный нюанс: нет принципиальной разницы, кто именно расставил ловушки, угроза исходит буквально от каждого. Так формируется антиантропная среда обитания, максимально дискомфортная и опасная для человека. А тоскливая атмосфера этого манямирка плодит новые поколения стихийных гностиков, уверенных, что это и есть норма и единственно возможный вариант жизни.
Во главе русского пантеона недаром стоит Пушкин со своей сказкой о золотой рыбке. По сути это текст об изначальном и самом примитивном способе фишинга, дающем «рыбаку» именно то, что он желает — легкий доход, не требующий приложения сил. В реальности такое возможно, например, для организаторов финансовой пирамиды. Неудивительно, что конторы наподобие МММ привлекали такое множество вкладчиков — в русской реальности каждый видит себя рыбаком, а в другом индивиде — рыбку, которую желательно ободрать и съесть. Другая грань такого процесса присвоения — лозунг «Грабь награбленное», который в свое время кинули русским массам большевики, а в наши дни робко пытаются использовать ЛОМы третьего эшелона. Разумеется, «прихватизация» по-русски всегда оканчивается разбитым корытом: перераспределение ресурсов ведет лишь к их стачиванию, а не к приумножению.
Россия, Россия «рабоче-крестьянская»
И как не отчаяться! —
Едва началось твое счастье цыганское
И вот уж кончается.
Деревни голодные, степи бесплодные.
И лед твой не тронется —
Едва поднялось твое солнце холодное
И вот уже клонится.
Так описывал итог очередного перераспределения ресурсов в русской матрице Георгий Иванов. Как мы знаем, фишинговое освоение пространства действует и сейчас, спустя почти столетие после того, как были написаны эти стихи. Но последние события наглядно показывают, что ресурсы уже на исходе — прежде всего ресурсы ментальные. И рано или поздно наступит день, когда ответом на очередную попытку взять оброк станет: «Дураков нет».
