***
Тяготение кочевников к центрам оседлости (“от кочевий к городам”) было свойственно эпохе формирования ранних государств и порождало различные формы синтеза кочевнической и земледельческой культур. В частности, авары в VII веке заимствовали традиции домостроительства — полуземлянки у славян; при этом на одном из аварских селищ полуземлянки располагались полукругом — планировка, не свойственная славянским поселениям, но напоминающая планировку кочевого лагеря, состоящего из юрт. На аварских поселениях обнаружены орудия земледелия и зерно. О славяно-аварском симбиозе свидетельствуют и материалы могильников, в частности Девинской Новой Веси (в черте Братиславы), где наряду с аварскими трупоположениями с середины VII века появляются славянские трупосожжения с керамикой пражского типа. В результате в пределах Аварской державы на территории Венгрии, Словакии, Словении, Воеводины, Далмации формируется своеобразная аваро-славянская культура. Франкская “Хроника Фредегара” (VII век) дает уникальное описание взаимодействия славянского и аварского этносов в Аварской державе. Славяне, называемые винидами, были в подчинении у авар, называемых гуннами: во время войны авары стояли перед лагерем, славяне же сражались с врагами; авары вступали в бой, чтобы решить исход сражения.
Приходя ежегодно на зимовку к славянам, авары брали в наложницы славянских дочерей и жен (о “гостеприимном гетеризме” у “скифов” сообщает и Приск при описании посольства к Аттиле); кроме того, славяне платили аварам дань. В принципе описание аварского ига совпадает с данными ПВЛ о насилиях, чинимых славянам и дулебским женам. Данные археологии, однако, делают очевидными “законные” брачные узы, связующие авар и “славянских жен”: на могильнике Покасенетк с аварскими мужчинами, погребенными по обряду ингумации, хоронили женщин славянок (?), которых кремировали, а кости складывали в урны пеньковского облика. Вероятно, #авары привели с собой в Паннонию союзников — антов из Восточной Европы. Результатом этого симбиоза, по некоторым предположениям, было распространение славянского языка как lingua franca и даже консолидация праславянской этнолингвистической общности; об этом свидетельствует отчасти и археологический материал: по всей территории каганата распространяются единообразные украшения — эсовидные височные кольца, характерный для славян этнический показатель.
Подобные отношения со славянами, по-видимому, сформировались и у болгар: во всяком случае, при Аспарухе они покорили за Дунаем на Балканах славянские племена, называемые “семь родов”, и племя северов, расселив их на западе и юге на границах Аварии. Этнокультурный синтез у славян и болгар (протоболгар) проходил в общем в тех же формах, что и в Аварском каганате, но воздействие славянской и, естественно, византийской культуры на кочевников уже с VIII века здесь было более интенсивным: аулы болгарских ханов, в том числе столица Плиска, строились уже с использованием византийских и — шире — ближневосточных традиций, хотя и в Плиске сооружались юртообразные жилища и славянские полуземлянки. Различными были погребальные традиции: кочевники хоронили умерших, славяне — сжигали; но керамика в некрополях была одна и та же. Протоболгары стали интенсивно переходить к оседлости уже в VIII веке. Мощный славянский субстрат предопределил судьбу протоболгарского компонента: после христианизации Болгарии (860 год) от ассимилированных славянами протоболгар-кочевников сохранился сам политоним — название государства, от которого происходит и современное название славянского народа — болгары; правители этого государства претендовали на византийский царский титул, отказавшись от тюркского титула “хан”, но в болгарской социальной лексике сохранилось тюркское наименование высшего правящего слоя — боляре. Предполагают, что сходный вклад в социальную терминологию славян был сделан и аварами: у сербов, хорватов, видимо, в Великой Моравии (а также у болгар) правители отдельных областей именовались тюркскими титулами “жупан” и “бан”.
Не менее существенной для понимания механизмов этнического и социального взаимодействия славян и тюрков представляется история титула “каган” (“хакан”), который унаследовали от правителей Тюркского каганата ханы авар и хазар. Этот титул главы разноплеменного объединения приравнивался к императорскому; недаром правомерность его употребления правителями авар, хазар, норманнов и болгар специально обсуждалась в переписке Людовика Немецкого и византийского императора Василия (871 год). Под норманнами в послании Людовика следует понимать русь: русские князья с середины IX века претендовали на титул “каган”, а после разгрома Хазарского каганата в 60-е годы X века присвоили этот титул — согласно “Слову о законе и благодати” Илариона (середина XIвека) каганами именовались Владимир Святославич и Ярослав Мудрый. Первые русские князья претендовали не просто на титул, но и на хазарское наследие в Восточной Европе: первый государственный акт Олега, утвердившегося со своей “варяжской” русью в Киеве в конце IX века, — присвоение дани, которую брали хазары со славянских племен Среднего Поднепровья.
