Дом разделившийся, или гендерная тектоника современности, 13
От причин происходящего перейдём к последствиям. О нарастающем социальном напряжении и взаимном отчуждении полов достаточно сказано выше. Коснёмся менее очевидных следствий и глубинных процессов, которые устанавливают долгосрочные тенденции. Прежде всего, это новый режим гендерного отбора как составная часть культурного. Разрушенная в Западном мире практически полностью и активно распадающаяся в Восточном матрица патриархальной семьи перестала обеспечивать традиционные механизмы образования новых семейных ячеек (речь здесь идет именно о традиционной семье, а не нуклеарной, которая представляется уже вырожденной версией). Веер максимального разнообразия потомственного древа начал активно закрываться, сужая охват особей, способных дать потомство. И дело тут не в количестве, а качестве. В таких условиях снижается не только рождаемость как демографический индикатор (что в преддверии постидустриальной эпохи сносно и даже, пожалуй, закономерно), но и разнообразие передающихся по цепочке поколений генотипов. Зачем это вообще нужно - сказано выше. Сейчас же получается, что Культурой решаются совсем другие задачи (или же ситуация выходит из-под её контроля).
Изменился и культурный отбор в принципе. Сначала городская и деревенская среды развивались довольно автономно. Потом произошло их смешение и ассимиляция рудиментарной архаики городом. При этом утвердившееся в ходе европейского Нового времени буржуазное сознание с его антропологией экономического человека с христианской душой и соответствующим способом упорядочивать социум (свободный рынок, ставший одной из системообразующих доминант культуры) обеспечивало главенство эволюционного принципа конкуренции за обладание жизненным ресурсом в обмен на ресурс цивилизационный. Однако этот поощрительный механизм был сломлен пучком сонаправленных тенденций в русле эгалитарного сознания масс. Даже учёные-позитивисты давно отметили тенденцию на ухудшение биологического качества популяции, в том числе коэффициента IQ и способности к получению образования. Первый фактор в изоляции от остальных вряд ли можно брать основой для далеко идущих выводов, но отдельные голоса бьют тревогу даже по поводу тенденции к уменьшению объёма головного мозга. Также отмечается тенденция в накоплении неблагоприятных мутаций в геноме, что подстегнуто в том числе и успехами в области медицины, которая успешно борется со смертностью и позволяет иметь потомство тем, кто не был бы способен на это в более естественных условиях. В сумме эти эффекты принадлежат к классу отрицательного культурного отбора, когда в современных городских условиях наибольшее потомство склонны оставлять наихудшие по указанным критериям особи. Куда это всё может привести в будущем, мы рассмотрим ниже. Ирония ситуации в том, что наиболее творческие и ориентированные на инновации люди не размножаются или размножаются плохо. Это верно и для тех женщин, которые во всей полноте испытывают потребность к изменению гендерного баланса в культуре. Массовая же женщина просто плывёт по течению большого культурного процесса (описано выше), но именно она оставляет больше потомства, передавая наследственные признаки. Как известно, самодостаточные и интеллектуальные женщины размножаются ещё хуже, чем такие же мужчины. Для них карьера или иной путь самореализации важнее семейных ценностей, несмотря на все трансформации семьи. Сама такая тенденция по передаче «генов обыденности» (на всякий случай уточню, что это метафора) уводит нас несколько в сторону конкретной гендерной проблемы, но в данном контексте это важно.
И вот почему. Роль антропологической компоненты в культурно-антропологическом типе личности и соответствующей ментальности при текущей конъюнктуре вокруг науки, которая окружается облаком разнообразных либеральных табу – тайна за семью печатями. Тем не менее, корреляция с некоторым набором генов, связанных с определённым пакетом нейрофизиологических качеств, должна иметь место. Даже если учитывать, что культурная динамика становления и доминирования культурных типов слишком стремительна для неторопливого процесса биологической эволюции. В конце концов, мы можем иметь дело с заторможенной культурно обусловленной активацией определённых признаков и даже с плохо изученными эпигенетическими эффектами, которые могут «ускорять» мутацию и закрепление признаков («эзотерические» гипотезы Пелипенко насчёт сверхъестественных каналов и механизмов передачи генетической информации намеренно опущу, чтобы не отпугивать читателя).
Эти соображения приводят к мысли, что мы имеем дело с ослаблением доминирующего культурно-антропологического типа личности и становлением совершенно нового. Под ослаблением имеется в виду как потеря выраженности личностной доминанты в индивидууме, так и более редкое ее проявление. Учитывая, что личность как высшая эволюционная форма логоцентрика функционально основана на ментальных операциях с Логосом, получаем обоснование происходящего. В самом деле, если речь идёт о продолжении правополушарного наступления на рубежи нашей левополушарной цивилизации, то вместе с активацией признаков, работающих на правополушарное доминирование, будут деактивироваться или приобретать латентность те, что поддерживают текущий режим когнитивной деятельности. Пресловутый IQ, умение обращаться с письменными текстами, тенденция к получению образования в русле такой цивилизованности – всё это представляется для нас как логоцентриков первоочередным, но для зреющего в недрах массового общества правополушарно ориентированного интеллекта может быть препятствием для достижения своего подлинного качества.
