По горелому лучше растет (продолжение выдержек из лекции Русское поле энтропии)
В России невероятно велика энтропия пространства и его непригодность для взаимодействия с человеком. В качестве ответной реакции этот человек совершает акты уничтожения. С какой целью наши соотечественники ломают скамейки в парках? Сейчас это, конечно, уже не принимает таких масштабов, наша культура меняется, но в первые 30 лет моей жизни, если в парке появлялись новые скамейки, дальнейшая их судьба сомнений не вызывала. Вопрос заключался исключительно в том, насколько быстро у этих скамеек исчезнут сидушки и люди начнут сидеть на спинках, поставив ноги на сиденье, а кругом окажутся разбросаны окурки и шкурки от колбасы. При этом скамейки будут не сожжены или перевернуты, а именно испохаблены и обезображены.
В России невероятно велика энтропия пространства и его непригодность для взаимодействия с человеком. В качестве ответной реакции этот человек совершает акты уничтожения. С какой целью наши соотечественники ломают скамейки в парках? Сейчас это, конечно, уже не принимает таких масштабов, наша культура меняется, но в первые 30 лет моей жизни, если в парке появлялись новые скамейки, дальнейшая их судьба сомнений не вызывала. Вопрос заключался исключительно в том, насколько быстро у этих скамеек исчезнут сидушки и люди начнут сидеть на спинках, поставив ноги на сиденье, а кругом окажутся разбросаны окурки и шкурки от колбасы. При этом скамейки будут не сожжены или перевернуты, а именно испохаблены и обезображены.
Я пытаюсь понять, откуда берется в наших соотечественниках это стремление испохабить: осквернить скамейку, поджечь кнопку в лифте, поджечь траву. Сколько бы ни говорили и ни писали об опасностях травяных пожаров в газетах, все равно каждую весну я с душевным содроганием ожидаю очередных палов травы. Я не говорю даже о Забайкалье, где в результате таких пожаров сгорают целые деревни. Я говорю сейчас о людях, которые идут весной в парк, на Крылатские холмы, вместе с семьями и поджигают траву так, что гибнут маленькие птички, кроты, зайцы, жуки, бабочки, редкие виды цветов и остаётся один сорняк. Я пытаюсь понять, зачем они это делают.
Подобное поведение заставляет вспомнить древних славян, наших пращуров, которые занимались подсечно-огневым земледелием. Опять-таки, совершенно уникальный вариант кочевой цивилизации: лес вырубили, пожгли и пошли дальше. Некоторые наши соотечественники считают, что по горелому лучше растет. Но ведь растут-то от этого одни лопухи и борщевик! По всей видимости, такое небрежение собственной землей, такое показное к ней презрение происходит от того, что русский человек никогда не был ее хозяином.
Попытавшись взглянуть на проблему шире, как мне кажется, можно заметить, что любое развитие в России происходит через такой вот пал травы. «Мы на горе всем буржуям // Мировой пожар раздуем, // Мировой пожар в крови – // Господи, благослови».
В одной из поздних работ Лотмана «Культура и взрыв» я вычитал идею о том, что Россия относится к бинарным типам культуры, в которых невозможен диалог, а применяется только взаимоуничтожение. Он пишет, что западный дискурс основан на троичности: в нем есть и А, и В, и С, которое представляет собой выход из этой контроверсии [в наших терминах это называется #медиация как основная стратегия разрешения смысловых противоречий – прим. Острога].
А у нас выхода в эту третью позицию нет, и в результате каждый раз перемены приходят через разрушение всего мира. У моего покойного коллеги, социолога Андрея Фадина, была об этом очень хорошая статья «Модернизация через катастрофу».
[А это уже #инверсия. Текущая ткань культурной реальности подвергается деструкции, чтобы собраться снова, опираясь на противоположные ценности, частично или полностью - зависит от масштаба инверсии и культурного сброса. При этом в кратковременный момент хаоса и смешения, когда подвергающиеся инверсии смысловое пространство еще не стянулось к полюсам Должного и сущего, происходит освоение не содержащихся ранее в культуре смыслов. Обогащение культуры инверсий возможно только так, через частичную или полную деструкцию – прим. Острога.]
Фадин пишет о том, что любая модернизация в России происходила через полную катастрофу русского социума. Иван Грозный создал на Руси абсолютную монархию, после чего страну трясло еще целый век, вплоть до Петра I. Крестьянские восстания, холерный и соляной бунты, нашествия на Русь, Лжедмитрий и Болотников – всё это наследие грозненской модернизации. Еще одной катастрофой для старой Руси стала модернизация петровская.
Реформы 1861 года, большевистская модернизация, сталинская коллективизация, реформы девяностых годов – каждый раз развитие происходило через «пал травы» и тотальное уничтожение структур повседневности. После этих пожаров на нашем пространстве, естественно, остаются шрамы. Они не дают человеку привязаться к нему, пустить корни, построить свою деревню, которая простоит несколько веков, а люди в ней будут помнить своих предков.
#русская_матрица #русология #антиантропная_цивилизация #транзитория #страна404 #Острог_антология, 2017
