Марина Шаповалова: Обуздать Левиафана, 2
Скрижали и палимпсесты
Заметим, что гражданско-политическим культурам «неевропейского» типа никогда прежде не было места в том политическом дискурсе, плодом которого можно считать всю современную глобальную архитектуру, увенчанную Организацией Объединенных Наций. На ее уровне культурно-цивилизационное разнообразие хоть и признавалось, но отнюдь не в роли фактора, влияющего на принципы межгосударственных отношений. Большинство неевропейских государств вошли в ООН «вагончиками», внешней руководящей волей прицепленными к «локомотиву» инициаторов договорного международного процесса. Они были признаны «нациями» по общему образцу, поскольку их государственные суверенитеты признавались равными всеми другими суверенными акторами. Но предложенное равенство — номинальное, а не экономическое и/или культурное — изначально предполагало и поныне предполагает соответствие идеологическому стандарту лидеров международного договорного процесса. Соответствие столь же номинальное, сколь и равенство, зависимое от того, как «более равные» лидеры оценивают соответствие. Случаи спонтанного или сознательного выхода «менее равных» за рамки идеологических догм всегда становились поводом использования Доктрины прав в качестве инструмента давления вплоть до силового вмешательства условного Запада в жизнь стран «культурной периферии».
Насколько присущая культурам «периферии» идентичность сопоставима с европейскими представлениями о нациях — вопрос, актуальность которого обнаружилась кровавыми эксцессами много позже благотворительной эмансипации колоний, когда довольный своим гуманизмом Запад почти готов был праздновать счастливый конец истории. Резня в Руанде не могла остаться незамеченной, даже с учетом традиционной для «западного» человека «поправки» на неравноценность человеческой жизни в странах «первого мира» и периферийных сообществах. Войны на Ближнем Востоке с безуспешными попытками насаждения там демократии слишком затратны и порождают проблему беженцев, то есть, тут беда уже сама стучится прямо в дом среднего европейца. Из чего следует, что установленный «объединенными нациями» миропорядок то ли как минимум дефективен фрагментарно, то ли вообще не является в меняющихся условиях оптимальным для достижения устойчивого мира.
Уходившие с освобождаемых территорий колонизаторы не видели проблемы в проведенных ими некогда границах, поскольку отсутствие, на их взгляд, собственных политических культур у колонизированных народов позволяло творить новую государственность как бы с чистого листа. Как бы на пустом месте, произвольно конструируя «типовые» нации-государства из пребывающих в состоянии «политической невинности» туземных племен. Оказалось, что их «политическая невинность» во всех случаях означает лишь неспособность и нежелание принять чуждые им договорные условия, навязанные инокультурным истеблишментом. В то время как собственные мировоззренческие системы, остающиеся для европейского обывателя «таинственной экзотикой», содержат и особые принципы самоидентификации, и часто — «красные линии», попытки игнорировать которые неизменно оборачиваются конфликтами непрогнозируемых масштабов.
Само по себе признание неевропейских политических культур особыми и несовместимыми с принципами «Декларации прав» ничего не изменит — разве что СовБезу не придется выражать озабоченность по поводам, которые пока считаются возмутительными. Огнепоклонники или вовсе людоеды захватят власть в суверенном государстве в ходе внутреннего противоборства — политический субъект останется представленным в ООН под тем же названием и с правом на легитимное насилие в тех же границах.
Неизвестно, до каких пор Объединенные Нации смогут не замечать взаимоистребления на месте формально признанных, но в реальности фантомных наций. Зато очевидно, что стихийный отказ от принципа «территориальной целостности» без предложения новых конструктивных принципов реорганизации мирового политического пространства, учитывающих плохо осознаваемое европейской политической культурой разнообразие этого пространства, чреват провокацией весьма разрушительных, неуправляемых процессов. Тем более, что глобальная карта актуальных региональных конфликтов — не одна картина маслом, а целая галерея сюжетов разных жанров. На волне внезапного вала самопровозглашенных суверенитетов, явочным порядком обрушающего всю систему международных отношений, отсутствие рабочих договорных правил запросто сделает войну всех против всех апокалиптической явью.
Тот факт, что самопрезентация «новых наций» с претензиями на суверенитет не повсеместно проходит в острых формах, вроде бы означает, что все недовольные несчастливы по-своему. Что нет общего знаменателя проблем, и потому все случаи требуют индивидуального подхода с выработкой индивидуальных же «дорожных карт» и процедур, дабы не создавать опасных своей заразительностью прецедентов. На самом деле это означает, что на сегодня нет единого языка описания. Общепринятого и как раз универсального регионалистского языка (ведь тезис о необходимости индивидуальных подходов к каждому кейсу тоже универсален!), сводящего пугающую глобальную стохастичность в единую повестку. А его нет потому, что на вооружение принята концепция, по умолчанию исключающая возможность описывать национально-государственную реальность в неприемлемых и разрушительных для нее смыслах. И чем меньше реальность соответствует концепции «территориально-целостных наций», тем хуже для реальности, растущей в этом прокрустовом ложе.
Продолжение следует