ГЕНДЕРНЫЙ СИНТЕЗ, 8: История вопроса
Святослав Зеленский, Роман Буревестник
Некоторые однозначно увязывали оппозицию сакрального и профанного с мужским и женским. «В действительности женское начало соотносится не с профанным как таковым, а с иным видом сакрального. Так, А. Дикон описывает два противоположных понятия у сениангов (о. Малекула) – igah и ileo. Ileo связывается с мужским началом и переводится как «священное», однако было бы неверным понимать igah, относящееся ко всему женскому, как «профанное»: скорее это иного рода сакральность».
В преимущественном ведении женщин находились:
1. Заупокойная магия, нацеленная на общение с предками и устройство судьбы умерших в потустороннем мире.
2. Дождевая магия («не позднее формирования собирательских племён мезолита»). Хотя в Африке дождевой магией также активно занимались мужчины, смысловой комплекс дождь – гребень – водоём «отсылает именно к женской магии далеко за пределами Центральной Европы». В Африке скорее сохранились донеолитические традиции, «на которые в последующие тысячелетия наложила свой отпечаток общая маскулинизация культуры».
3. Особое место занимала магия любовная. Пелипенко отвергает точку зрения некоторых социологов, что женщины старались привязать к себе мужчин по мере роста зависимости от них как от охотников и кормильцев. «Во-первых, ещё в палеолите было доступно немало способов достичь этой цели, не прибегая напрямую к магии. А во-вторых, и это главное, действие любовной магии направляется не только на совершающую их женщину, но и на кого угодно».
Сознание здесь было тотально охвачено идеей фертильности, вплоть до «зацикленности», за счёт чего снижалось значение всех остальных сторон жизни. «Атавизм этой зацикленности можно даже сегодня наблюдать у носителей «аграрного сознания» - поздних наследников раннеземледельческих культур «женского»… неолита». (И среди них мужчинам подобная зацикленность свойственна не меньше, чем женщинам – С.З., Р.Б.)
В неолитическую и более древние эпохи любовь целиком осмыслялась через призму фертильности. Любовная магия была призвана подчинить просыпающуюся человеческую самость задачам продолжения рода. Для этого устанавливалась устойчивая психосферная связь между душами («психическими субстратами») объектов, обеспечивалось благорасположение значимых сил запредельного мира и отсутствие конфликтов между ними и общей психосферной матрицей влюблённых. Все эти действия были направлены не только на пару супругов, но и на их будущее потомство. А это неизбежно было связано с магией воспроизводства всего живого на земле, включая животных и растения. «Эта функция состоит в числе основных для Великой неолитической Богини Неба (Белой Богини), но корнями своими она (функция) уходит в верхний палеолит, если не в более отдалённые времена». Индивидуальный интерес объектов воздействия любовной магии не рассматривался. Однако, вероятно, именно в гендерных отношениях самостийное начало и пробудилось. «Тема бунта индивидуальных любовных привязанностей против интересов и регламентаций социальных групп, от рода и общины до семейных кланов, сословий и т.п., - одна из вечных коллизий человеческого существования в социуме». (Ну вот! А вы говорите, что романтическую любовь придумали европейцы – С.З., Р.Б.)
Трудно сказать, когда любовная магия начала работать «по заказу». Трудно также сказать, когда ценность индивидуальной любви вытеснила с доминирующих позиций идею воспроизводства рода. «Можно предположить, что процесс оттеснения начался довольно рано». Но любовная магия на протяжении истории, при всём переустройстве жизненных укладов, неизменно остаётся в руках женщин. Это актуально и для цыган, и для вуду, и для глухих деревень. Показательно, что мужчины никогда не пытались всерьёз овладеть этой формой магии. Таковые всегда составляли ничтожное исключение. Дело в том, что «именно женщина способна излучать такие интенционально-энергетические излучения, которые способны инициировать соответствующие магические обращения в психосферу. Это тоже часть её (женщины) природы, но не физической и не социальной, а более глубокой и, несмотря на множество проявлений, незримой, ускользающей от сциентистских критериев подлинности».
Всё же гендерные магические принципы различаются не столько тематикой, у них нет ясных и постоянных границ. Так, порой «зоны влияния» женского божества неба и мужского божества земли почти совпадали. Богиня дарит жизнь всему сущему, отмеряя положенный ему срок, а нижний бог помогает всему, что растёт из-под земли. Психосфера не имеет пространственных измерений, она не разграничена «перегородками», семантика не соответствует жёстко закреплённому смыслу. Так отличия в обращениях к психосфере не тематические, а скорее «модусные». «Интрига, стало быть, не в том, что именно ментальность, оставаясь сама собой, «извлекает» из психосферы, а каким образом она к ней обращается и какую собственную онтологию привносит в диалог с ней». Дело даже не в том, что мужчины и женщины обращаются к разным «инстанциям». «Разница, в первую очередь, в онтологии направляемых в психосферу интенциональных импульсов-запросов и во вторую – в способе обращения к психосферным адресатам и взаимодействия с ними. Всё остальное в магическом сознании гендерных разграничений не знает».
Мужчины, конечно, тоже могли оказывать магическое воздействие на судьбу человека. Однако, способы их обращения к Психосфере в любом случае радикально отличались. Мужской магии никогда не было свойственно использование «мотива плетения», характерного для женской магии. Конечно, что касается жертвоприношений – земледельческие «женские» культуры тоже их совершали. Часто это было жертвоприношение сезонного бога-мужчины в ипостаси любовника или родственника Великой богини, в которую перевоплощалась жрица в трансе. «Но и эти оргиастические ритуалы с разрыванием жертвы, поеданием её частей и разбрасыванием их по полю, на котором перед этим совершался половой акт, - это не мужская охотничья или военная магия. Отличительным признаком последней служит не насилие или убийство как таковое, а особый тип специфически мужской формулы преодоления компенсаторного комплекса и соответственного воздействия на вещи». В то же время, женская магия неолита имеет свои палеолитические корни, это не просто «перверсия» охотничьих мужских практик. Насколько мы помним, компенсаторный комплекс – это активные действия, вызванные противоречивым неравномерным развитием полушарий.
Продолжение следует
Рис.1 - Менады (вакханки). Рис. 2 - Реконструкция прически женщины из Эллинга умершей в эпоху железного века и погребенной в торфяном болоте в окрестностях Силькеборга, Дания.
