Дом разделившийся, или гендерная тектоника современности, 12
Несколько слов о специфике наступающей цифровой эпохи (кто-то может сказать, что она уже давно наступила, но я предпочитаю засчитать наступление только после того, как уйдёт в мир иной последнее поколение, достигшее зрелости до появления Интернета). Хотя началось всё ещё раньше, во второй половине XX века, примерно после ВМВ. Последние пароксизмы модерна вылились в мировую бойню, и модерн приказал долго жить. Началась эпоха постмодерна, но это не простое навешивание ярлыков. Философы-постмодернисты не выдумывали новую реальность в своих пыльных кабинетах, они пытались описать новое мышление (и в каком-то смысле следовали ему, находясь на гребне новой волны). Мышление, родившееся как антидот от состояния отчуждения от трансцендентных слоёв культуры. Отчуждения, которое уже успело породить классиков и предтеч экзистенциальной философии, пытающихся осмыслить это состояние. Дело в том, что знаковое и смысловое пространство культуры настолько разрослось, расчленившись на мельчайшие составляющие, что экзистенциальное природнение (партиципация) к отдельному смыслу перестало «дотягиваться» до трансцендентных сфер. А прорыв за грань эмпирической реальности есть базовое стремление любого человека в культуре, то, чем она привязывает нас к себе и манипулирует нами для расширения своего тела – смыслового пространства. Этим же делом незаметно для себя занимаются и атеисты, адепты науки, вознося её на пьедестал и поклоняясь ей в надежде на решение всех проблем человечества подобно тому, как архаик поклонялся племенным богам в расчёте на хороший урожай. Впрочем, сложный и многоаспектный концепт науки сам по себе является иллюстрацией отчуждающей смысловой конструкции.
Для борьбы с отчуждением сознание выработало новые техники оперирования смыслами, когда оно ни на чём подолгу не задерживается, не пытается природнить к себе суть смыслового явления (чувствуя тщетность попыток), а скользит по поверхности, легко перескакивая с коннотаций на ассоциации, на инверсии, играя с оболочкой знака, не заглядывая слишком глубоко в его значение, и т.п. Рассыпающий вокруг себя иронию субъект постмодерна делает так не по прихоти, а по необходимости, ибо мало какая ментальная конституция способна противостоять гнёту отчуждения на постоянной основе. Так была подготовлена почва для цифровой революции ментальности. Открыв для себя непрестанный информационный поток Интернета (особенно в версии Web2.0 с непрестанным потоком юзер-контента и концепцией скроллинга) современный обыватель начал качественно меняться. Так возник культурно-антропологический феномен Новой естественности (НЕ), когда через сёрфинг по поверхности Логоса субъект не уходит в его глубины, а воспринимает вещи наивно, близко к их естественности, пусть и через цифровой суррогат. В своём сегодняшнем дистилляте субъект НЕ соотносим с популярным жаргонизмом «зумеры» (поколение Z), и подмеченные за этой группой особенности можно смело переносить на тип НЕ. Состояние такой естественности есть в своём роде состояние постличности, когда глубокому индивидуальному синтезу оппозиций культуры приходит на смену паркур по бесчисленным вариантам синтеза, когда ни на чём серьёзно не останавливаются и ничему не отдаётся предпочтение, всё есть некоторая игра. Но вместе с тем игра эта может быть весьма серьёзной, ведь уже замечено, что субъекты НЕ способны на последовательную искренность, однако не теряя и склонности к иронии.
В таких условиях пропасть между гендерами продолжает неуклонно расти. И дело тут даже не в том, что современные юноши и девушки проводят больше времени в Сети, чем в реальной жизни, что не способствует здоровым межполовым отношениям и наведению мостов между гендерами. Важнее, что субъект НЕ по своей природе менее подвержен остаточному влиянию традиционной культуры, да и большим культурным нарративам в целом. Это в свою очередь могло бы означать ослабление и феминистического дискурса, но оный гораздо ближе к реальности и к непосредственным ощущениям и чаяниям современной женщины, чем любые давно просроченные традиционные ценности, а его упрощенная сетевая версия апеллирует к разросшемуся эго современного обывателя. К тому же наращивание человеческой субъективности никто не отменял. Есть и другой немаловажный фактор – размытие самого смысла гендера в сетевой реальности. Но об этом ниже.
