Даниил Коцюбинский: Регионация – новый термин, новый шанс. Ч.2
Российские исследователи давно подметили регионалистский акцент современных антиглобалистских и антииммигрантских европейских политических течений. Как отмечает, например, И.Н. Барыгин, «часть политических партий европейских стран, которые сами себя называют правыми радикалами, часто используют регионалистские лозунги в популистских целях, не считая для себя обязательным добиваться их реализации» [17]. Данная тенденция хорошо видна на примере ведущих держав ЕС – Италии, ФРГ и Франции.
Учитывая отмеченную тенденцию, можно по-новому понять феномен крупнейшей сепаратистской партии Италии «Лига Севера», изначально поставившей целью отделение Северных областей Италии – Падании – от Рима и Юга страны, но довольно быстро вошедшей в эффективный союз с «евроскептическими» партиями и движениями общенационального толка («Вперёд, Италия!» Сильвио Берлускони, «Движение пяти звёзд»).
Это оказалось возможным не столько из-за «популистской безответственности» паданских сепаратистов, сколько из-за готовности евроскептиков-националистов учитывать региональную повестку дня и откликаться на конкретные «голоса снизу». В этой связи нельзя не упомянуть решение об аннулировании планов строительства скоростной железнодорожной ветки Турин-Лион (TAV), вызывавших яростные протесты со стороны многих жителей региона Пьемонт. Предыдущее правительство оставляло эти протесты без внимания, считая, что одобренное на уровне ЕС решение весомее воли жителей одного из регионов. Однако коалиционный кабинет «Движения пяти звёзд» и «Лиги Севера» приостановил строительство и устами «независимого» премьер-министра Джузеппе Конте заявил о том, что «будет "полностью пересматривать" этот инфраструктурный объект» и о намерении «вести переговоры с Францией и ЕС в свете последней оценки целесообразности проекта». И хотя далее последовала фраза: «Разумеется, мы не хотим потерять европейские фонды, уже выделенные на его реализацию», а также уточнение, что речь пока что идёт лишь об отсрочке строительства на полгода, но это можно рассматривать скорее не как «популистский обман избирателей», а как отражение противоречий по данному вопросу, существующих внутри кабинета («Лига Севера», лидер которой и член кабинета Маттео Сальвини происходит из столицы Ломабардии Милана, готова поддержать проект TAV, тогда как лидер «Движения пяти звёзд» Луиджи Майо, также входящий в правительство Италии, стремится отражать настроения жителей Пьемонта). По подсчетам министерства транспорта, Италия теряет на строительстве ветки около €1 млрд. Несмотря на это, в правительственной программе, на основе которой работает коалиционное правительство, указано, что проект должен быть пересмотрен [18].
Проанализировав программные документы «Лиги Севера», О.Н. Барабанов и М.О. Шибкова проследили две тенденции. С одной стороны, в этих программах подчеркивается принадлежность северных областей Италии (Падании) к европейской идентичности и их активное участие в глобальной экономике, с другой стороны, партия настаивает на необходимости защиты собственной, то есть региональной, идентичности и противостояния вмешательству институтов и механизмов извне [19].
Со своей стороны, В.А. Гоголева отмечала, в целом верно предвосхищая развитие событий, что «после подъема 2014–2015 гг. наступил некоторый спад их [паданских сепаратистов] активности. Но можно предположить, что это лишь небольшое затишье перед новыми волнами сепаратизма, способными захлестнуть всю страну. Возможным катализатором движений может стать проблема наплыва беженцев из стран Ближнего Востока. Огромный наплыв мигрантов приведет к ухудшению социально-экономической обстановки в стране, вследствие чего увеличится число сторонников различных сепаратистских движений» [20].
Далее Гоголева предложила среднесрочный прогноз, из которого в очередной раз вытекало, что евроскептическое движение в ЕС, воспринимаемое некоторыми наблюдателями как «всплеск национал-популизма», в действительности имеет четко ориентированную регионалистскую и даже сепаратистскую направленность: «В какой-то момент центральная власть может не удержать ситуацию под контролем, и трудно быть уверенными, что Италия долго сможет просуществовать как единое государство» [21].
Таким образом, курс паданских сепаратистов на альянс с общенациональными евроскептическими партиями и движениями Италии следует рассматривать не как признак политической двуличности сепаратистов, но как их стремление использовать итальянское государство в качестве инструмента защиты региональных интересов от угрозы издержек глобализации, который в дальнейшем можно будет с лёгкостью отбросить.
В свою очередь, А.А. Антонов и Л.Н. Корнева в статье, посвящённой анализу право-популистских региональных движений ФРГ, отмечают во многом аналогичную тенденцию: «…даже если партии и движения не могут в настоящее время пройти в Бундестаг, они в то же время смогли найти свою нишу в политической сфере. Партии и движения наиболее активны на региональном уровне. <…> Вдобавок некоторые правые организации изначально стремятся распространить свою деятельность только на местный, региональный уровень, не захватывая Бундестаг. К ним относятся региональные правые партии и движения, среди которых наибольшую популярность и актуальность имеют так называемые гражданские движения, созданные в городе Кёльн: «Гражданское вижение за Кёльн» <…>, «Гражданское движение за Нордрейн-Вестфален» <…>. Город Кёльн был выбран не случайно, так как именно здесь традиционно сильны праворадикальнуе антиисламские группы» [22].
По сравнению с ФРГ и даже Италией, Франция (если не брать в расчёт вошедшие в её состав экс-колонии) является значительно более централизованным государством, в котором общенациональное сознание, за немногими исключениями (Корсика, Бретань, Атлантические Пиренеи, отчасти Нормандия), доминирует над региональным. Евроскептические движения во Франции до известной степени носят националистический (общефранцузский) окрас как по риторике, так и по идеологии. В частности, крупнейшая правая партия страны – Национальный фронт (с середины 2018 г. – Национальное объединение) – изначально выступала за сохранение Европы как «цивилизации» и конфедерации «Европы родин», выступая против «динозавроподобной конструкции Европейского союза» и подчёркивала необходимость сохранения Франции в качестве «хозяйки собственной судьбы». В то же время в идеологии НФ так же сразу присутствовал и агрессивно выраженный региональный компонент, наполненный, по словам И.Н. Барыгина, «радикальным и экстремистским евроскептицизмом» [23].
В то же время на протяжении XXI в. во Франции, как и в остальной Европе, активно происходил процесс размывания национального чувства, ослабления национальной идентичности и усиления межтерриториальных «разломов».
По словам Алена Дьекоффа, «сегодня национализм [в Европе, включая Францию] уже не тот, каким он был семьдесят лет назад, в период между двумя мировыми войнами. Тогда это был массовый феномен с сильным мобилизационным потенциалом. Сегодня же многие признаки свидетельствуют о размывании, обесценивании национального чувства, особенно среди молодежи. Национальная гордость, доверие к армии и готовность защитить свою страну в случае войны существенно снизились. В то же время, доверие к соседним народам (например, между немцами и французами) и чувство принадлежности к европейскому сообществу заметно выросли. Одним словом, сегодня в Европе общей тенденцией, бесспорно, является ослабление национального чувства. Однако это происходит не за счет появления наднационального, европейского самосознания, а скорее за счет широкого распространения индивидуалистических ценностей, подрывающих саму основу преимущественно коллективистского этоса национализма» [24].
Данное утверждение Дьекоффа, впрочем, не выглядит бесспорным, если вспомнить о ярких примерах резко возросшего именно в начале XXI в. национального самосознания «наций регионального типа» – таких, как Шотландия, Каталония, Фландрия, Падания, Венеция, Уэльс, Корнуолл, Южный Тироль и др. Как представляется, тезис Дьекоффа о размывании национального чувства в большей степени отражает ситуацию, сложившуюся в начале XXI в. в крупнейших европейских державах в целом – таких, как Германия, Франция, Британия, Италия, Испания, но не на уровне отдельных региональных наций, сформировавшихся в пределах культурного ареала той или иной «региональной цивилизации».
В этой связи представляется целесообразным ввести особое понятие «регионации», позволяющее отличать региональные нации от «гражданских наций второго уровня», или «супернаций», пытающихся охватить несколько наций (цивилизаций) регионального уровня.
Данная терминологическая корректива представляется особенно необходимой, если учесть, что смешение наций различного цивилизационного уровня порой толкает авторов к не вполне корректным, как представляется, наблюдениям. Так, обосновывая тезис о повсеместном возрождении гражданского национализма в Европе, Эмиль Паин в цитированной статье в качестве доказательства приводит, в частности, пример Каталонии, чей региональный национализм, как нетрудно понять, является ничем иным, как ярчайшим признаком кризиса «большого национализма» Испании. Паин, однако, не отмечает этого важнейшего нюанса и заключает: «<…> слухи о делигитимации европейских национальных государств слишком преувеличены. Каталонцы добиваются национальной независимости, несмотря ни на угрозы Испании заблокировать ей в этом случае путь в ЕС, ни на судебные преследования лидеров сепаратизма» [25].
Таким образом, следует заключить, что т.н. национал-популизм в странах ЕС является в реальности формой существования различных регионалистских («регионациональных») тенденций и движений: как «встроенных» в супернациональную «охранительную» риторику (что характерно для «национал-популизма» в ряде ведущих держав ЕС), так и нацеленных на борьбу за независимость региона от государства-хозяина (что присуще национализму гражданских наций «регионального типа»). Характерно, что в некоторых случаях – как, например, в Италии – эти тенденции тесно переплетаются. Также следует отметить, что там, где ослабление «большого» национального (супернационального) чувства не сопровождается заметным ростом регионализма – как, например, во Франции, – евроскептические движения оказываются в наибольшей степени лишёнными прочных территориально-политических опор и подвержены в силу этого расколам, кризисам и прочим процессам, отражающим общий кризис «большой» национальной риторики. Это, в частности, можно заметить на примере как французского Национального фронта, принужденного резким падением численности к ребрендингу, так и – в ещё большей степени – на примере «жёлтых жилетов», не сумевших до сих пор превратиться в устойчиво развивающуюся политическую силу.
