ПОСТГЕНДЕРНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ВИРТУАЛЬНОГО: ГЕНЕЗИС АНДРОГИННОСТИ, 3
Пожалуй, первым, кто в эпоху Нового времени поставил данный вопрос, был немецкий сексолог Магнус Хиршфельд, последователь немецкого писателя Карла Генриха Ульрихса.
В серии книг «Исследование загадки любви между мужчинами», написанных в 1860–1870-х гг., Карл Генрих Ульрихс предложил термин «уранизм» для обозначения гомосексуальности. Ульрих разработал классификацию человеческих типов. Он полагал, что гомосексуалы не являются ни мужчинами, ни женщинами, а представляют собой третий пол. Таких людей он именовал «уранами» или «урнингами» (причем считал, что любовь уранов более возвышенна, чем любовь между мужчиной и женщиной). Ульрихс полагал, что уранизм является врожденным свойством человека, и утверждал, что гомосексуалы вследствие этого не должны привлекаться к уголовной ответственности. 29 августа 1867 г., выступая на Конгрессе немецких юристов в Мюнхене, Ульрихс заявил, что антигомосексуальное законодательство должно быть упразднено. Теоретические построения Ульрихса отличались от взглядов других современных ему учёных тем, что он считал гомосексуальность разновидностью нормы, а не патологией. Он первый описал гомосексуальную личность и ввёл термин «сексуальная ориентация», предполагая, что она является естественной и неизменной.
Магнус Хиршфельд, последователь Ульрихса, выступал за легализацию гомосексуальности, утверждая, что те люди, которые имеют сексуальные и гендерные отклонения от бинарной модели, должны быть признаны третьим полом. По окончании Первой мировой войны Хиршфельд учредил Институт сексуального исследования в Берлине, организовал первый конгресс за сексуальную реформу в 1921 г. Один из первых актов нацистского правительства 1933 г. заключался в том, чтобы закрыть этот институт и сжечь библиотеку, что в принципе неудивительно, поскольку сексуальная программа Третьего рейха исключала любые формы гомосексуальности, настаивая на необходимости жестко следовать бинарным принципам сексуальной и гендерной дифференциации.
Идеи Хиршфельда в значительной мере продолжены, развиты американским сексологом Альфредом Кинси, который в своих знаменитых отчётах 1948 и 1953 гг. предложил принципиально новую систему оценки человеческой сексуальности (так называемую «шкалу Кинси», где ноль означает, что объект полностью гетеросексуален, а шестёрка – его исключительную гомосексуальность). В работе «Сексуальное поведение человеческой особи женского рода» 1953 г. он пишет: «Для человеческого сознания характерна попытка дихотомизации в классификации этого феномена, сексуальное поведение считается или нормальным или ненормальным, социально приемлемым или не приемлемым, гетеросексуальным или гомосексуальным, многие не хотят верить, что существует градация в этих вопросах» [2, р. 42].
Одним из важных выводов Кинси и его команды стало заключение о том, что значительная часть представителей Homo sapiens бисексуальна. К началу 90-х гг. XX в. бисексуалы стали чем-то вроде класса, своеобразной частью человеческого сообщества, имеющей собственную сексуальную идентификацию, по крайне мере в рамках западной культуры, и претендующей на соответствующие этому социальный статус и признание. Как отмечалось, до поры до времени рассуждения о преодолении половых различий и как следствие гендерных ролей ради выхода человека на новый этап эволюционного развития касались по большей части социально-политических, правовых и иных аспектов, не затрагивая глубинных биологических характеристик человека как вида. Однако с течением времени дискурс зашел так далеко, что вопросы, связанные с необходимостью видоизменения самой человеческой природы, перестали шокировать даже представителей консервативной части западного общества. Неудивительно, что радикализация дискурса в отношении преодоления бинарной гендерной парадигмы была достигнута в рамках развития тех интеллектуальных и политических течений, которые носили нонконформистский, а часто и откровенно радикальный характер и группировались вокруг сексуальных меньшинств. Прежде всего речь идет о представителях феминистского движения, которое имело тенденцию к переходу от сугубо социально-политического дискурса в область медицины и биологии, что во многом санкционировало этот переход, сделав возможным для западного общества как минимум согласиться с постановкой названной проблемы.
