МУЖСКОЙ И ЖЕНСКИЙ МОЗГ ПО АНДРЕЮ ПЕЛИПЕНКО
«Известно, что женский мозг отличается от мужского лишь по некоторым функциям , но при этом половой диморфизм заметно проявляется и в самой анатомии мозга. Мужской и женский мозг различаются по размеру, числу нейронов дендритных разветвлений . У мужчин больше развит гипоталамус и некоторые другие структуры, а у женщин крупнее задняя часть мозолистого тела – главного органа, соединяющего полушария, а также передняя спайка мозга (anterior commissure).
То, что общая тенденция мужского мозга – левополушарное доминирование, а женского – правополушарное, стало, при всех оговорках, общим местом и даже одним из научных мифов. Но тенденция эта, опираясь главным образом на культурно-историческое, а не физиологическое основание, своё зримое выражение получила не ранее логоцентрической эпохи. Самым же корневым фактором, связывающим природное и культурно-исторические начала, служит различие в степени выраженности латерализации (распределения функций между полушариями). У женщин она органически, т.е. независимо от социокультурных условий, выражена слабее, чем у мужчин. Социологические объяснения вроде того, что различие это основывается на половозрастном разделении видов деятельности, сразу следует отбросить. У животных наблюдаются те же тенденции: асимметрия мозга у самцов крыс, кошек и китов выражена сильнее, нежели у самок (В. Л. Бианки). Таким образом, природа предопределяет и генетически закрепляет различия в нейрофизиологических конфигурациях, которые (различия) транслируются на более сложные эволюционные уровни: психику, ментальность, мышление и сознание. И с каждым шагом к вершине этой образованной названными уровнями пирамиды нейрофизиологическая основа всё сильнее корректируется культурно-историческими факторами.
.....
Важно учитывать, что женский мозг отличается от мужского среди прочего тем, что в нём слабее выражена латерализация (разделение, распределение) межполушарных функций. Иными словами мозг мужчины и женщины различается, прежде всего, не склонностью к право- или левополушарному доминированию, а разницей в степени интегрированности функций. У мужчин она ниже, и потому оформление линейно-дискретных левополушарных паттернов – это свойство более мужского мозга, чем женского. Последний в большей степени сохраняет диффузность вербально-логического и наглядно-образного, интуитивно-чувственного.»
Андрей Пелипенко. Контрэволюция
http://apelipenko.com/wp-content/uploads/2019/06/Контрэволюция.pdf
«Впрочем, кроме мнимого, есть и вполне реальный субъективизм, в гораздо большей степени присущий женскому творчеству, чем мужскому. Если представить себя два полярных способа построения текста, где первый будет представлять собой предельную объективацию действительности, т.е. нечто вроде протокола, а второй – поток произвольных «ни к чему не привязанных» ассоциаций по поводу этой трудно различимой действительности, то очевидно, что женское мышление с определённостью тяготеет к последнему. Не случайно лирическая поэзия – наиболее близкий женщине вид литературы.
Думается, дело здесь не в высоком развитии личностного сознания, а в относительно слабо развитом абстрактном мышлении. Мысля по формуле: не «чем я являюсь для мира», а «чем мир является для меня», женский ум склонен не осмыслять мир в целом, как нечто существующее отстранённо, а фрагмент за фрагментом пропускать его сквозь призму чувственного освоения. А чувственное освоение всегда субъективно. Знаковый инструментарий и гносеологические модели в этом освоении используются, главным образом, бессознательно, а потому субъективность усиливается ещё и возникающей, вследствие этого, эклектикой познавательных и эпистемологических моделей. По сути, феномен инновативности в женском искусстве часто выражается в том, что сохраняемый традиционный субстрат неожиданным и часто незаметным и необъяснимым для автора образом «разбавляется» спонтанными мутациями или механическим (для наиболее талантливых авторов – органическим) включением инородных для данной традиции элементов, бессознательно впитанных автором из контекста окружающей его культурной среды.
На сторонний, т.е. «среднемужской» взгляд, этот тип сознания соткан из сплошных противоречий. С одной стороны – склонность к отвлечённой мечтательности – с другой бытовая приземлённость. С одной стороны, женщине не свойственно надолго задерживать внимание на каком-либо одном предмете и, с другой стороны, она способна выполнять однообразную рутинную работу. С одной стороны, женщине часто бывает свойственно стремление к лобовой нарративности, акцентуации чистой, не обременённой художественным опосредованием, повествовательности. Причём, искренняя чувственность, с которой она обычно преподносится, придаёт упрощённым и банальным решениям особый аромат субъективного открытия. Действительно, банальность опосредованная субъективным чувственным опытом – это уже не совсем банальность. Хотя, разумеется, и не открытие. Женщины-музыканты, играющие сегодня тяжёлый рок, действительно чувствуют себя словно в начале 70-х. Женщина искренне переоткрывает открытое и дамский любовный роман – жанр поистине бессмертный.
С другой же стороны, наблюдения за женской творческой психологией позволяют отметить совершенно необъяснимую, с мужской точки зрения, неспособность к нахождению самых простых и напрашивающихся (необязательно банальных) решений. Вместо этого, особенно когда творческая задача сформулирована максимально конкретно, женщина начинает искать самые немыслимые окольные пути, «проваливаться» в нескончаемые цепочки необязательных ассоциаций, с поразительной лёгкостью теряя из виду исходные семантические координаты. Складывается впечатление, что для того, чтобы женщина смогла выбрать ясное и однозначное решение, она должна «обойти его со всех сторон», но этот обход, превращаясь в спонтанный дрейф, уводит в сторону от первоначального содержания.»
Андрей Пелипенко. Искусство в зеркале культурологии