Дмитрий Алтуфьев: Мастер-класс, 6.
Ученый: Где-то поодаль беспрерывно ржет наш трикстер. Сталкер валяется в траве, причитая от боли. Пытаюсь приободрить его, но без толку. В проблески сознания он жалуется, как попал в состояние абсолютной осознанности волновой структуры всего окружающего мира, и как болезненно воспринимает каждую волну, особенно внутри собственного тела.
И тут вдруг Сталкер воскликнул что-то, дав знать, что превращается во что-то иное. Лицо его преобразилось в звериный оскал, глаза сверкнули безумием, ноздри раздулись, как будто улавливая запах добычи, он издал какой-то звериный утробный звук. В этот момент его будто перевернуло в воздухе, и он ухватился руками за землю. Казалось, он готов прыгнуть на кого-то. Но мгновение спустя все изменилось, он взял себя под контроль. Кстати, я опять почему-то знал, что он это сумеет. Чуть погодя Сталкер сказал, что это был шаманский экстаз, как шаман пробуждает звериную часть своей психики. Мы продолжаем нервно шутить. Все это похоже на сцену в сумасшедшем доме. Один буйный, одна сомнамбула депрессивная, один бродящий вокруг хохочущий псих.
Тем временем возвращается Писатель. Он отсмеялся и реально пережил психосферную медиацию, о чем рассказывает. Как стал богом, а вернее бог стал им, и рассмеялся над миром, ибо если ты бог, то ничего более не остается, как смеяться. Он как настоящий писатель толкнул нам воодушевляющую и интереснейшую речь о сущности пережитого и вообще того, чем мы занимались в ту ночь как первопроходцы в своем роде. Не буду пересказывать ее содержание здесь, ибо он сделает это лучше. Помню, однако, что в свете костра и плескающихся в крови психоделиков, лицо Писателя обрело черты демонические. Чуть ли не с рогами. В каком-то смысле он и был тогда демоном, а нам всем стоило бы взять с него пример в нашем нелегком деле.
Писатель вещал у костра:
- Однажды студент спросил профессора-психиатра – в чем смысл жизни? Профессор ответил, что точно не знает, но есть способ узнать – и провел студентам экскурсию по клинике:
Вот здесь лежат депрессивные и подавленные – они только начали что-то подозревать. Здесь, в обитых мягким боксах, содержатся буйные – они уже далеко зашли в понимании смысла жизни, но остановились на полдороги. А вот тут у нас живет человек, который без конца хохочет во все горло и не может остановиться – вот он окончательно во всем разобрался.
Вот вы скажете, что это старый анекдот, баян. Но правда в том, что студентом был я, а профессор Гамбург – историческое лицо, светило советской психиатрии. И если бы жизнь повернулась иначе, я стал бы психиатром, например, и профессионально занимался бы познанием и ремонтом этого сложного фильтра – нашего разума. Как бы то ни было, а профессор оставил заметный отпечаток в моей голове.
Знаете, что такое ноосфера? Это биосфера, разумно управляемая человеком, от греческого ноос – разум. Но я считаю иначе. Ноосфера состоит из связей интеллектов и оплетает Землю как мицелий. Наши мысли сплетаются и воздействуют на нас, даже сквозь время. Мы встретились здесь потому, что грибницы соединились таким образом и мы оказались одного поля ягоды, то есть грибы. Но царство грибов столь же разнообразно, как царство людей, и потому вокруг нас самые разные виды, каждый со своим мицелием. Есть ценнейшие грибы и есть подделки под них, которые встраиваются в грибницу лишь затем, чтобы перекачивать интеллектуальный ресурс на себя, вместо двусторонних связей. Есть опасные ядовитые твари, есть раздутые ЧСВ грибы, что взрываются облаком вонючих спор при первом же контакте, есть проникающая всюду плесень …
- Так ты окончательно во всем разобрался? – перебил Сталкер.
- Когда хохотал – безусловно. Ведь я стал богом! Кажется, я даже был способен на чудеса. Когда я, еще хохочущий, подошел к костру, надо было попросить меня налить чаю. Я-то не знал, что термос пуст и потому налил бы с легкостью. Как же хохотал Иисус, превращая воду в вино или оделяя тысячу человек пятью рыбами, да я практически видел это.
- Иисус-то вряд ли хохотал, он плохо кончил…
- Как человек, но не бог. Его ученики, эти ничего не понимающие мрачные фанатики, зацикленные на концепте Мессии, извратили все! Иудеи того времени были самой логоцентричной культурой Ойкумены, буквально помешанной на текстах, оттого-то они, встретив богочеловека, распяли его прежде всего в своих головах, на прокрустовом ложе соответствия Писаниям и Пророчествам. Бог стал человеком, чтобы человек смог стать богом – и это не теологические рассуждения, а точное описание конкретного способа психосферной медиации (мой случай) - вот главный посыл и откровение, вот история Иисуса, ниспровергающая и Храм, и его служителей, и тома священных текстов, но что с ней сделали? Ее записали те самые фарисеи, саддукеи и книжники, записали так, как хотели и могли. И никто ничего не понял. А я когда-нибудь напишу вещицу «Смешно быть богом или Христос хохочущий». Христианская идея Imitatio Christi (подражания Христу) основана на абсолютно ложном образе, как и концепты грехопадения и искупления. «Я и Отец – одно» - вот крупица сохранившейся истины, за это его и убили. Впрочем, Иисус связался не с тем богом, возможно, ему действительно было не до смеха. Поймите – это уже была эпоха театра, ставшая трагедия – трагедия не только человечества, но и его контрагентов.
Великое создание античного искусства театр поставил точку в единении людей и богов, навсегда разделив их на акторов и зрителей – и неважно, кто есть кто в какой момент. Культура взрастила барьер между сценой и зрителями, снять который мы не можем до сих пор. До театра общим литургическим действом была мистерия, не разделяющая актеров и зрителей – все участники были действующими лицами, как в неолите. Все мисты одновременно были и людьми, и богами – ну или демонами (даймонами), если хотите. Тысячелетие Элевсин был прямой антитезой театру, люди и боги узнавали себя друг в друге и сливались воедино, покатываясь со смеху и купаясь в волнах любви и вакхического веселья.
Впрочем, я стал слишком серьезен – оборвал Писатель и рассмеялся.
