Иван Лексинен, Иван Городнянский: Русская гарь, 4. Заключение
Состав участников самосожжения характеризуется сложностью, неизменной в сообществе самосожигателей на протяжении многих десятилетий оставалась лишь роль наставника. Вопреки распространенному представлению, источники позволяют утверждать, что чаще всего «учители самогубительныя смерти» умирали вместе со своими подопечными. На это указывают результаты архивных изысканий, осуществленных моими предшественниками. Так, И. Сырцов на основании документов Тобольской духовной консистории, пришел к выводу о том, что старцы «большей частью сами горели со своими жертвами». С этим выводом стоит согласиться. Пути к спасению для всех, собиравшихся в «згорелом доме», были отрезаны. К моменту самосожжения предназначенную для «гари» постройку окружали войска, и при попытке спастись «старцев» ожидал арест, пытки и неминуемая казнь. Надеяться на пощаду они не могли и о снисхождении не просили. Ярким примером здесь стало следствие по делу о самосожжении каргопольских старообрядцев в конце XVII века. Один из местных старцев, наставников самосожигателей, был схвачен стрельцами во время гари, вытащен из огня, арестован и отправлен в Холмогоры. Здесь его пытались склонить к раскаянию, но он оказал сильнейшее сопротивление. Когда его «с великою нуждею» ввели в соборную церковь, старец «во время божественныя литургии безобразно лежал». В ответ на увещевания местного протопопа, который явился к нему «со всем облачении со святым крестом и со священной водою», «тот чернец, забыв в себе страх Божий и обругая церковь Божью, на крест плевал». Затем его поведение стало еще более агрессивным: «протопопа, урвався у людей, ногами пинал и врагом его называл». Вывод, изложенный в документе, оказался однозначным. После всех уговоров старец «в прежнем в том злом упрямстве стал и послушания церкви Божии и покорения никакова не отдает». Приговор Боярской Думы оказался вполне ожидаемым: «того старца Андроника за ево против святого и животворящего креста Христова и церкви ево святой противность, казнить, зжечь».
В целом результаты исследования позволяют опровергнуть существующие стереотипы о корыстолюбивых и отказывающихся погибнуть за «древлее благочестие» старцах – наставниках самосожигателей. В действительности на старца возлагалась тяжелая и длительная работа. Она включала сбор подопечных, организацию сообщества добровольных мучеников, строительство «згорелого дома». Суть его деятельности заключалась в передаче «насмертникам» заранее известных аргументов и создании из них сплоченного сообщества самосожигателей. Далее срабатывала известная универсальная закономерность поведения толпы: «Внушение, данное героем, вождем, господином момента, принимается толпой и отражается от человека к человеку, пока всякая голова не закружится, всякий ум не помутится». Документы показывают, что в разных частях России и в разные исторические периоды наставники самосожигателей использовали устоявшийся круг способов решения всех этих задач. Они продолжали свою пастырскую деятельность до последних минут, погибая в пламени самосожжений.
Описанные случаи должны казаться нам в 21 веке совершенным безумием. Наверное, в 90-е и «нулевые» годы так и было – но не сейчас. После недолгого периода «разброда и шатаний» Россия уверенно вернулась в колею русского мира, как Ванька-встанька. Страна с видимым облегчением и удовольствием вновь погружается в трясину архаики. Это естественный и закономерный процесс, движение по наклонной плоскости вдоль равнодействующей миллионов воль, тянущих вниз. Одним из важнейших столпов русской культурной системы является манихео-гностический комплекс, описанный Яковенко и Музыкантским . Здесь нет места раскрыть его более-менее подробно, скажем лишь буквально в двух словах, что дуалистичное черно-белое мироощущение, бескомпромиссное деление на божественное Должное и отвратное сущее, глубоко укорененная в сознании мироотречность – вот основа большинства феноменов Русской матрицы. Мир недостоин спасения, спасаться нужно от мира. Групповые акты религиозного самосожжения на протяжении трех веков – одно из химически чистых проявлений русской культуры. Преодолеть невыносимую мерзость бытия, очистившись пламенем и обрести жизнь вечную и мученический венец в борьбе «против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной» (Ефесянам 6:12) – вот что двигало раскольников того времени и этого тоже. Нетрудно заметить сходство кейса Сергия Романова, несколько месяцев удерживающего женский монастырь и бичующего священноначалие РПЦ и руководство РФ, с деяниями старцев. Хватит ли духу схимнику-убийце, подобному атаману Кудеяру, принять крещение огненное с присными? И когда он намерен совершить сие? Для того, чтобы эта акция произвела наибольший эффект, она должна быть приурочена к определенной дате – скорее всего из ряда больших церковных праздников, например, Рождество. В ходе подготовке этот статьи к публикации за десять дней до Рождества ОМОН ворвался в Среднеуральский монастырь, Сергий был схвачен.
Однако видимое противостояние раскольников прошлого и настоящего властям России не должно нас обманывать. Говорите, правительство тут – единственный европеец? Нет, оно лишь вынуждено носить маску европейца, как костюмы и галстуки. Под ними – все тот же холщовый кукель и топор, ибо современная политическая элита России куда ближе глубинному народу, чем реально европеизированная верхушка времен Романовых. Нынешние правители – плоть от плоти дико архаичного населения, уровень мышления которого соответствует раннему средневековью, и преувеличивать влияние книжников и фарисеев на эту среду не стоит. Русская матрица фрактальна и потому Среднеуральский монастырь, готовящийся к вознесению в пламени, - наиболее яркий и выпуклый образ видения самой России своего места в мире. В среде русской интеллигенции принято сетовать на отсутствие образа будущего – но это не так. Образ есть, он все время был рядом, в толще культурного самосознания, он закреплен вековыми архетипами и широко представлен в искусстве. Книжники же просто не в силах его воспринять всерьез, ибо, как водится, ищут не в той стороне. Тем временем и в монастыре, и в России идет тяжелая и длительная работа: сбор подопечных, организация сообщества добровольных мучеников, строительство «згорелого дома». Суть пастырской деятельности лидеров заключается в передаче «насмертникам» заранее известных, закрепленных в культуре аргументов и создании из них сплоченного сообщества самосожигателей. Далее срабатывает известная универсальная закономерность поведения толпы: «Внушение, данное героем, вождем, господином момента, принимается толпой и отражается от человека к человеку, пока всякая голова не закружится, всякий ум не помутится». Наведенные осознание беспросветности бытия, противостояние окружающему миру, находящемуся во власти диавола, безвыходность положения и сладкое обещание посмертного воздаяния Ада и Рая по заслугам - резонируют с зашитыми в ментальности аналогичными кодами, усиливая в разы их воздействие на одичалую инфантильную паству.
Картина Рериха: «Пречистый град – врагам озлобленье»
