Дом разделившийся, или гендерная тектоника современности, 6
В ходе палеолита базовые био- и уже культурно опосредованные программы ассимилируются и трансформируются складывающейся мифоритуальной системой. В каждой локальной культурной системе (ЛКС) это происходит на свой уникальный лад, но в едином фарватере. И Культура начинает брать на себя бразды правления, половой отбор ассимилируется в гендерный, который становится внушительной составной частью культурного. Мужчины через разнообразную культурную деятельность получают различные механизмы для завоевания расположения (просто завоевание тоже популярный вариант, но актуальный скорее в рамках межкультурных и межпопуляционных конфликтов) женщин, а женщины – механизмы отбора мужчин. Количество и сложность таких механизмов, а также эффективный баланс между ними, уникальный для каждой ЛКС в каждой исторической редакции, определяет направление и интенсивность гендерного отбора. Однако сам факт такой непрестанной игры с нулевой суммой говорит о том, что трещина в гендерном поведении со временем приводит к расколу, который тянется до сих пор.
Немаловажен, а возможно и первоочерёден здесь вопрос магии. Раннее гендерное соперничество проявилось сильнее всего на фронте борьбы за привилегию психосферной медиации (ПМ). Особенности эволюции мозга нашего вида привели к тому, что на ранних этапах доистории, местами вплоть до позднего неолита, женская психофизиология оказалась в более выгодном положении для осуществления ПМ. Не буду вдаваться в подробности, ибо текст уже перегружен, но это связано в первую очередь с межполушарной функциональной асимметрией (МФА), что оказывало прямое влияние на близость или отдаление от природной всеобщей эмпатической связи (ВЭС) и на трудность или облегчение входа в ИСС. На этом этапе развития и человек, и Культура были крайне зависимы от ПМ и основанной на ней магии, что обеспечило женщине и её жизненным и экзистенциальным принципам ведущую роль в ранних племенных образованиях.
При этом мужской способ ПМ и мужская охотничья магия присутствовали и развивались параллельной линией, в свою очередь обеспечивая условия для выживания. Реализуя принцип поиска и экспансии, мужская магия по самой своей сути непрестанно стремилась к доминированию. Так гендерное противостояние находилось в состоянии постоянного напряжения, что в итоге и привело к обособлению гендерных принципов в земледельческих и скотоводческих общинах неолита. Оно же на поздних этапах палеолита стало главным дестабилизирующим фактором для первобытной общины, мешающим росту и экспансии. Однако на протяжении многих тысячелетий гендерное соперничество порождало не только внутреннюю динамику на путях эволюции ментальности, но и существовало в рамках весьма стабильной социальной ситуации. Это обеспечил ряд факторов. Низкий уровень развития индивидуальной самости и высокий императив импульсов со стороны Культуры держали человека в узде первобытного коллектива, существенно ограничивая набор сценариев поведения. Но не менее важным было то, что первобытный человек всё ещё был частично подключен к ВЭС. Он ещё видел нити природных связей всего со всем и всеобщий витальный поток, пытаясь следовать улавливаемым в нем течениям. Чувствуя своё травмирующее полувыпадение из потока и улавливая волны возмущений, расходящихся по психосферной среде от любого действия, не укладывающегося в природные программы, он панически боялся что-то изменить в запредельном мире. Отсюда бесчисленные табу и ограничения, накладываемые мифоритуальной традицией. Создавалась колоссальная культурная прослойка стабилизирующего поведения, ограничивавшая устремления мужской психики к доминированию.
Таким образом, от верхнего палеолита до раннего или среднего неолита, в зависимости от региона, ведущим гендерным принципом выступал женский, хоть и в постоянном трении и соперничестве с мужским. Ведущим психо-ментальным типом и видом когнитивности выступал также во многом типологически женский. Хотя корректнее соотносить психику и ментальность первобытных людей скорее с детским типом, но и там заметно, что психика детей противоположных полов куда ближе друг другу, чем взрослых мужчины и женщины.
Если попытаться оценить очертания культурного отбора в верхнем палеолите, то мы придём к модели, в рамках которой он куда ближе к природному, чем во все последующие периоды. Конкретные принципы, по которым отбирались мужчины, давшие потомство, безусловно, разнились между различными ранними культурами, но в обобщении довольно близко приближались к природно женскому принципу отбора мужчин. Безусловно, каждому племени нужны умелые охотники и сильные воины, но любая существенно дестабилизирующая флуктуация от ярко выраженного в отдельной особи принципа экспансии отвергалась первобытным коллективом. Протяженный и глобальный процесс вертикальной эволюции мозга в сторону усиления МФА и усложнения левополушарной когнитивности, запущенный эволюционной болезнью ещё у самых ранних гоминид, не мог быть отклонён от своего направления стабилизационным характером культурного отбора. Последний скорее выступал компенсирующим фактором, который не давал становящейся Культуре быть разорванной на части слишком быстро растущей человеческой субъективностью. Оговоримся, что на совсем ранних этапах естественный отбор всё ещё играл большую роль, и на его инерционном движении многое построено, но описывается период уже после освобождения от его тотального диктата. Когда в силу неуклонного демографического роста, а потом и взрыва, в первобытном коллективе и образующихся племенных союзах стала возникать избыточность, а для выживания не каждый мужчина и даже не каждая женщина обязаны были дать потомство. Скорее напротив, излишняя избыточность грозила дестабилизацией, усугублением гендерного соперничества, а также конфликтами на почве освоения жизненного пространства. Именно стабилизирующему культурному отбору ранней мифоритуальной эпохи мы во многом и обязаны столь «затянувшемуся» доисторическому периоду, хотя говорить о каком-то одном ведущем факторе тут нельзя. Нам важно было остановиться на этом для проведения определённых параллелей, о которых ниже.
