Эпилог
Год спустя
Спокойная в своем одиночестве белая пустыня казалась бескрайней, но Олег знал, что за горизонтом она упирается в плотную стену из леса. Гладкий снег еще недавно искрился в свете звезд, а теперь отдавал таинственным, зеленовато-желтым сиянием.
Величественный палантин в оттенках зеленого и желтого цвета укутал ночное небо, заслонил звезды тонкой вуалью, точно невеста спрятала лицо за цветной фатой. Ощущение нереальности, даже некоторой магии повисло в воздухе. Сияние расползлось так далеко, что казалось, оно вот-вот спустится и заберет с собой в параллельный мир.
На горизонте Олег заметил маленькую темную фигурку. Он махнул ей рукой, и та быстро задвигалась в его сторону. Через несколько минут Анита устроилась на лавочке с двумя высокими стаканчиками из «Старбакса».
— Я захватила нам кофе. По случаю Нового года милый официант добавил в него амаретто, правда совсем чуть-чуть. Говорит, «чтобы не ударило в голову», — девушка с улыбкой закатила глаза, как бы говоря: «Нашел, кого предупреждать».
— Что еще за «милый официант»? Как бы ему не «ударили в голову» в новогоднюю ночь.
Парень притянул ее за плечи и машинально поцеловал в губы. В последнее время поцелуи стали такой обыденностью, что оба перестали их замечать. Это было так же естественно, как сказать: «Привет!» или «Спокойной ночи». Но в этот раз Анита ответила долгим и непривычно требовательным поцелуем, чем застала Олега врасплох. Он даже прервался раньше положенного, чтобы спросить не без удивления:
— Ага, — девушка положила голову ему на плечо и показательно ткнула пальцем в небо. — Ты кое-что упустил. Посмотри наверх.
— Не уверен, что увижу там то же, что и ты, — но вверх все же посмотрел, разглядывая занавес северного сияния.
Вокруг было тихо, как под тяжелым покрывалом, а хруст снега или скрип скамейки звучали непривычно громко в ночном воздухе. Поляна раскинулась неподалеку от отеля, где остановились Олег с Анитой, но другие туристы сюда не пришли — должно быть, мало желающих провести предновогодний вечер на улице. Несмотря на пару глотков горячего кофе с ликером, Олег чувствовал, как ноги и руки начинают замерзать. Туристическая скамейка, где они сидели, покрылась инеем по краям и отдавала холодом промерзшего дерева.
— Садись-ка на меня. Здесь холодно.
Не дожидаясь ответа, парень отставил стаканчик, подхватил Аниту на руки и посадил к себе на колени. Та вдруг развернулась, оказавшись к нему лицом, и прижала ноги по обе стороны от его тела. Олег задержал дыхание, когда девушка приблизилась и зашептала, касаясь уха горячими от кофе губами:
— Мы сделали это. Мы здесь, в Финляндии, под северным сиянием. Вместе.
Вместе. А когда-то было иначе?
Прошлые года понемногу забывались, каждый день их заменяли новые и более насыщенные воспоминания. Поблекли в памяти Ишим, Омск, обе школы, последующая учеба, армия и даже Карина, с которой Олег виделся в последний раз в тот поворотный день в Выборге. Искалеченный, он прощался с ней в палате, переступая через мимолетное желание начать все заново. Она тоже колебалась, когда вдруг неожиданно поцеловала его на прощание, оставив на губах солоноватый вкус слез. Но оба понимали, что очередная попытка провалится точно так же, как и многие другие в прошлом.
Он любил Аниту и жил с этим чувством с самого детства. Нечто само собой разумеющееся, как нога, голова или сердце, но, в отличие от нейтральных частей тела, любовь к лучшей подруге причиняла либо мучительную боль, либо наркотическую эйфорию, когда на мгновение они оказывались вместе. Как часто хотелось избавиться от этого чувства, забыть или заменить любовью к другой девушке, что могло получиться с Кариной. По крайней мере, так он считал до переезда Аниты в Финляндию.
С пугающей ясностью Олег вспомнил вечер ее отъезда — все до момента, когда загруженный людьми и чемоданами минивэн выехал за пределы двора. Парень провожал его взглядом из окна своей комнаты, сильно сжав дымящуюся сигарету дрожащими пальцами. Он даже не заметил, как окурок догорел и обжег кожу. Едва машина скрылась из виду, как Олег, двигаясь, словно в тумане, достал из шкафа отца две бутылки виски, припасенных для чьего-то дня рождения.
«Для похорон тоже сгодится», — думал он, выпивая стакан за стаканом до полной потери сознания.
А потом режущий свет больницы, капельница, рыдающая Карина и белый, как стерильные стены палаты отец. Едва девушка удалилась, как тот подсел ближе к сыну и буркнул:
— Она, в отличие от твоей матери, не умерла. Финляндия — не потусторонний мир, и туда можно добраться.
Его слова отрезвили Олега сильнее, чем несколько дней капельниц и регулярные ободрения Карины.
И вправду — кто сказал, что они расстались навсегда? Ведь можно жить как прежде: сталкиваться на улице, видеть друг друга по выходным и праздникам, а если захочется, то заявиться в гости без предупреждения. Все возможно, достаточно лишь оказаться в одном городе.
Тогда, в шестнадцать лет, Олег еще не предвидел всех сопутствующих сложностей и сомнений на пути к новоявленной цели. Чем дольше он встречался и строил планы вместе с Кариной, тем больше отдалялась Финляндия и живущая там Анита. Были дни, когда он целовал Карину, и с каждым поцелуем чувства к подруге детства меркли, размывались в памяти, пока не становились похожими на сон: неясными и нелогичными. Татуировка на его запястье горела огнем и всякий раз будто шептала: «Есть ли смысл бежать за призраком, рискуя потерять уже обретенное счастье?»
Последний раз подобные мысли настригли его в Выборге, перед самым приездом Карины… А вместо нее, на тесной улице, куда они с ребятами вышли покурить, появилась Анита. Нескольких часов с ней хватило, чтобы окончательно сдаться и принять неизбежное.
А потом вновь изматывающие качели на пару с подозрениями, от которых Олег порядком устал, но боялся обжечься вновь, и помешанный любовник Карины до кучи — очередная неприятная новость. Встреча с ним закончилась для Олега в больнице, с гипсами, сломанными ребрами и легким сотрясением мозга.
Но главным испытанием стала депрессия. После полученных травм парень смирился с очередным, возможно последним расставанием с Анитой, как смирился с тем, что жизнь всегда действует вопреки его желаниям. Но тут девушка пришла с решением, чего он точно не ожидал, ведь раньше первым делал шаг навстречу, а подруга либо соглашалась, либо сбегала. Теперь же она весьма настойчиво протягивала руку в ситуации, когда его собственные силы иссякли.
Последний год они были неразлучны. После выписки вместе уехали в Ишим в квартиру отца, где два месяца Олег передвигался на костылях и заново учился ходить с поддержкой Аниты, что, впрочем, не помешало ему заглянул в тату-салон и вывести татуировку, обзаведясь очередным, но единственным шрамом, дающим свободу, а не ограничения.
В один из дней они добрели до ЗАГСа. Там парень ненадолго отставил ненавистные костыли, кое-как поставил подпись и надел кольцо Аните на палец. Молодая помощница регистраторши украдкой строила ему глазки.
— Классика жанра: идеальный для тебя мужчина всегда женат на другой, — смеялась Анита по дороге домой.
Спали они в его комнате, зарывшись в объятия друг друга, но по-настоящему близки стали после снятия основных швов и бинтов. Олег отчетливо помнил ту ночь: впервые он засыпал без неудобных повязок, одеяло приятно скользило по коже, а руки-ноги двигались легко, напоминая о прежней силе. И когда по привычке он притянул к себе дремавшую Аниту, то внезапно не ограничился простыми объятиями. Руки забродили по ее телу, стягивая топик с груди, забираясь под шорты, а движения становились все быстрей и настойчивей. Вконец проснувшаяся Анита начала было «Ты точно ничего не слома…», но Олег закрыл ей рот поцелуем и прижал своим телом к кровати.
Лето выдалось жарким, с палящим солнцем и температурой свыше тридцати пяти градусов — редкость для их сурового региона, а прохлада наступала лишь ночью. В квартире, не рассчитанной на подобную погоду, стояла невыносимая духота, и Олег с Анитой проводили на улице большую часть суток. В ожидании визы оба с головой ушли в страсть и провоцировали друг друга в парке, под деревьями на городском пляже, на задних рядах кинотеатра и пару раз — в бывшей художке Аниты, где случайно уронили холст с ее незаконченным рисунком. Губы девушки распухли от бесконечных поцелуев, а Олег периодически носил водолазку, скрывающую засосы на шее. Их взаимная страсть настолько выбивалась из-под контроля, что со всех сторон то и дело летели замечания в духе «вести себя прилично», «не распускать руки» и «отлипнуть уже друг от друга», на что они в шутку парировали: «У нас медовый месяц».
Переезд в Финляндию пришелся на осень, а следом пошли различные житейские хлопоты: поиск совместного жилья, языковые курсы, адаптация… Уже в Хельсинки Олег связался с университетом Ювяскюля и объяснил ситуацию с хоккеем. Звонил он чисто из вежливости, чтобы как-то объяснить свой отказ, но взамен получил приглашение приехать и начать учебу.
Пораженный новым поворотом, Олег смотрел перед собой с зажатым в руке телефоном, пока Анита не встряхнула его за плечи.
— Они сказали, что все равно возьмут меня на курс, а вместо матчей я буду тренировать их хоккеистов, — от волнения тряслись руки, когда он убирал со лба отросшие волосы. — Ведь сам факультет рассчитан на тренерство. Говорят, мне есть что показать.
В ответ девушка бросилась ему на шею, но слов поздравлений Олег уже не расслышал, пребывая в приятном трансе, будто выпил пару бокалов шампанского. Не верилось, что после всего пережитого судьба не скупилась ему на удачу.
Даже азы финского языка, похожего на языческие проклятия, дались Олегу без особых трудностей. Спустя три месяца он смог подобрать слова и объяснить подошедшей в клубе девушке, что пришел сюда вместе с женой — из-за роста и светлых волос его всюду принимали за местного и сразу обращались на финском. Вернувшаяся Анита проводила незнакомку буравящим взглядом.
— Хорошо, что тебе хватило языка ее отшить. Иначе пришлось бы опробовать мой новый баллончик.
Их отношения крепли, плавно перейдя от ослепляющей страсти в спокойную и стабильную связь. Романтичный образ, преследовавший Олега последние шесть лет, вновь обрел черты его лучшего друга, чему он радовался даже больше, чем новоявленной девушке.
Первый Новый год в качестве пары они отмечали в городке Оулу, где остановились в окрестном отеле среди заснеженных полей и лесов. Предстояла ясная ночь, и все вокруг твердили, что в небе появится Аврора.
И вот они здесь, далеко-далеко от Ишима, где когда-то сидели во дворе дома и болтали о северном сиянии в сумерках майского вечера. Как много времени, расстояния, стремления и счастливого случая им понадобилось, чтобы оказаться вместе.
Олег нашел губы Аниты и начал целовать, вскоре не ограничиваясь одним только лицом. Девушка тихо засмеялась, и ее порывистое дыхание то и дело прерывало этот мягкий смех.
— Холодновато для таких страстей.
— Сейчас согреешься, — протянул Олег, не переставая целовать ее шею, до которой он таки добрался, оттянув в сторону меховой шарф. Его руки настойчиво блуждали под ее курткой, затем проникли под свитер и начали расстегивать бюстгальтер.
Внезапно Анита встрепенулась, спрыгнула с его колен и, совершенно взъерошенная, со свисающим с шеи шарфом и расстегнутой курткой, выдохнула:
— Ты, провокатор! К черту сияние, пошли в отель!
Она крутанулась и поспешила назад через поле, навстречу отелю и теплому номеру, где на обшитых деревом стенах висели меховые шкуры, в камине горел огонь, а в холодильнике стыли бутылки черничной «Лапоннии» и шампанского.
Пытаясь отдышаться, Олег посмотрел ей вслед, на миг зачарованный бескрайним снежным полем, таинственным занавесом в небе и силуэтом Аниты, которую он вскоре заключит в самые крепкие в мире объятия. Схватив оставленные на скамейке стаканчики, парень бросился следом.
После полуночи, когда отгремели часы в фойе отеля, а фейерверки начали стихать, Олег лежал в постели с Анитой, спящей у него на груди, и задумчиво смотрел в окно. В небе до сих пор покачивались волны северного сияния. И вдруг он подумал, что сквозь тонкую вуаль и вправду перешел в другой мир вместе с Анитой — мир, где они наконец-то обрели друг друга.