Пролог
Школа-интернат имени О. Майера недавно появилась возле городка Мэр на острове Ньюфаундленд.
Один из местных жителей – Одо Майер, когда-то разбогатевший в Торонто, вернулся обратно через пару десятков лет. В уединенном месте к северо-востоку от Сент-Джонса он выкупил руины сельского госпиталя и построил на их месте четыре невысоких здания - отдельную школу с учебными классами, кабинетами учителей и столовой, два корпуса для раздельного проживания мальчиков и девочек и спортивный зал.
Все постройки образуют круг, внутри которого разбит внутренний двор, вымощенный посеревшей от дождей плиткой, и аккуратный сквер с разбросанными в нем скамейками и деревьями.
Целый комплекс Майер обнес высоким забором из металлических прутьев. И хотя в этот забор архитекторы вложили больше всего сил и фантазии, он все равно напоминал ограждение тюрьмы или психбольницы.
Школа заработала. Местных жителей сначала радовал тот факт, что рядом с ними находится полноценная средняя школа, а не тот захудалый «кружок знаний» при церкви – единственное учебное заведение в округе. Но постепенно их надежды и ожидания потускнели.
Ходили слухи, что Майер решился на подобное дело после инцидента со своим сыном Клоссом. Парень с детства рос душевнобольным, его не мог вылечить ни один психиатр. Его выгнали из начальной школы в Торонто, и в дальнейшем Клосс учился в специальных учреждениях, пригодных для его диагноза. Но все эти места лишь усугубляли его положения – ведь никто не хочет чувствовать себя психом. Желание жить нормальной жизнью и болезнь боролись в нем на протяжении почти двадцати лет, и последняя победила.
Одо нашел сына повешенным в его комнате во время летних каникул. Домработница шепотом рассказывала, что в руках у молодого человека было письмо из Университета Торонто с отказом принять его на обучение.
Возможно, это могло объяснить внезапное бегство Майера из Торонто и настройчивость, граничащую с безумием, с которой он согласовывал всю необходимую документацию для открытия Школы-интерната в подобном месте. Ведь это был очень сомнительный бизнес. Кто вообще согласится поехать на этот край материка?
Оказалось, многие. Благодаря своей удаленности, школа стала некой «ссылкой» для самых разных детей, от сирот и детей малоимущих иммигрантов до нежеланных отпрысков бизнесменов и подростков, находящихся между нормальной жизнью и безумием. Всех, кому не нашлось места в обществе больших городов.
Учителя были под стать своим ученикам. Отчаявшиеся, непринятые или начинающие педагоги искали в подопечных свой жизненный смысл, а может, просто коротали время за неимением лучшего.
Житери Мэр скептически относились к школе. Никто не верил, что проживание в таком изолированном месте может пойти на пользу неспокойной психике. Эта вера порождала слухи и сплетни, от которых с сарказмом отмахивались родители новых учеников, отвечая «не для того мы проделали такой путь, чтобы верить в деревенские байки и предрассудки.
«Уединенность и тишина – лучшие лекарства. Они приносят покой», - твердили они в унисон с директором.
На этой аксиоме школа росла и стабильно пополнялась учениками из года в год. Из всех ее обитателей только сторож Северин ворчливо бубнил себе под нос, провожая взглядом новоприбывших детей с родителями:
«Тишина – это не всегда покой, но порой затишье перед бурей. А в этих местах бури бывают часто», - и продолжал сметать прилипшие листья со школьного двора.