Кибернетики Ампера и Винера. Управление государством, человеком и машинами

/ Сост. Руслан Богатырев, 2018.
/ Европейский центр программирования, 2018.

/ Источник: Г. Н. Поваров «Ампер и кибернетика» / М.: «Советское радио», 1977.

—
« Кибернетике Винера предшествовала кибернетика Ампера... Великий физик в своём фундаментальном труде «Опыт о философии наук» (1834-1843) определил кибернетику как науку об управлении государством, которая должна обеспечить гражданам блага мира.

Не раз цитировалось и Амперово определение кибернетики как науки об управлении государством. Однако подробности известны хуже, даже среди теоретиков управления. Замысел великого физика — яркая, но забытая страница истории научной мысли. <…>

Эти краткие замечания помогут нам понять истоки и мотивы гигантской работы по классификации наук, которой Ампер посвятил свои последние годы и в ходе которой он выдвинул проекты создания новых научных дисциплин, в том числе такой, как кибернетика. Итогом был «Опыт о философии наук, или Аналитическое изложение естественной классификации всех человеческих знаний»; его первая часть вышла в свет в 1834 г., вторая — в 1843 г., уже после смерти автора.

Эта интересная, богатая мыслями, с античным лаконизмом написанная книга, во многом опередившая эпоху. Ампер попытался в ней измерить и взвесить всю массу положительного знания, каким обладали народы Запада в начале XIX в., и наметить направления её дальнейшего роста. Орудием анализа ему служила разработанная им теория научного метода, четырёх последовательных точек зрения на предметы. Он хотел построить науку о науке — идея, которая получила развитие только в XX в., в наши дни. <…>

Ампер выделил четыре возможные точки зрения на предметы данной науки, соответствующие различным степеням нашего проникновения в явления: (1) прямое наблюдение, (2) изучение того, что скрыто в предмете, (3) изучение изменений предмета и (4) раскрытие причин и следствий. Такова, по мнению знаменитого физика, естественная последовательность человеческого познания. <...>

Четыре точки зрения можно объединить в две главные: первая и вторая образуют элементарную теория предмета, или изучение предметов самих по себе; третья и четвёртая — высшую теорию, где предметы изучаются коррелятивно, в их взаимных связях. <...>

Четыре точки зрения, группируемые попарно, и лежат в основе классификации Ампера; сначала он применил их к делению физики, затем — к делению других наук и опытных искусств. <...>

На основе этих принципов Ампер закончил в 1830 г. классификацию наук о природе и начал классификацию наук о человеке. «Я закончил весною 1830 г. для наук, названных мною космологическими, т. е. касающимися всех материальных предметов, из коих состоит вселенная, классификацию, весьма близкую к публикуемой ныне. Лишь спустя некоторое время, но в том же году, я подумал также о классификации наук, касающихся человеческой мысли и человеческих обществ, наук, обозначенных в этом сочинении именем ноологических». <...>

В итоге возникла стройная, строго дихотомическая классификация: вся совокупность человеческих знаний делится на два царства (первое — космологические науки, второе — ноологические).

Каждое царство делится на два подцарства, каждое подцарство — на два ответвления (embranchements), каждое ответвление — на два подответвления (semi-embranchements), каждое подответвление — на две науки первого порядка, делящиеся, в свою очередь, дихотомически на науки второго и третьего порядка. Таким образом, мы имеем 2 царства, 4 подцарства, 8 ответвлений, 16 подответвлений, 32 науки первого порядка, 64 науки второго порядка и 128 наук третьего порядка. <…>

Свою классификацию он рассматривал как естественную, т.е. выражающую естественные связи и естественное сродство наук. Он уподоблял её классификациям растений и животных, созданным Бернаром де Жюссье, Линнеем и Кювье. Термин «ответвление» взят у Кювье, который обозначал им высшие группировки животных, именуемых царствами. <…>

Сложившиеся дисциплины заполняли не все позиции схемы, и Ампер, прибегая к аналогиям, определял новые науки. Большей частью он давал им греческие названия. <…>

Результатом была новая, геометрически правильная таблица из 128 членов, имевшая стройные периоды 4, 16 и 64 и воплощавшая в себе, по мысли Ампера, внутреннюю логику науки. Бушеро (1922) сравнивал её с таблицей Менделеева. <…>

В этих таблицах мы находим науку третьего порядка кибернетику (cybernetique), образующую вместе с этнодицией, дипломатией и теорией власти науку первого порядка политику. Вероятно, это первое упоминание о кибернетике Ампера в публичном издании. <…>

Кибернетика — третья по счёту... Можно догадаться, что её удел — текущая политика, практическое управление государством. <...>

Космологические науки включают всё, что касается материального мира. При этом «космологические науки в собственном смысле» (математические науки, физические науки) рассматривают неорганическую основу мира, мир в собственном смысле, как его называет Ампер, а «физиологические науки» (естественные науки, медицинские науки) — организованные, т.е. живые, существа...

Ноологические науки включают всё, что касается человеческой мысли. Следуя Декарту, Ампер употребляет это слово в весьма широком смысле, обозначая им не только понимание, но и чувства, страсти, волю и т. д. «Ноологические науки в собственном смысле», делящиеся на ответвления философских и ноотехнических наук, изучают мысль саму в себе и средства, используемые людьми для её выражения и для изменения мыслей себе подобных. Общественные, или социальные, науки (этнологические науки и политические науки) — второе подцарство ноологических наук — изучают человеческие общества, т. е. объединения людей. <…>

—
Вот, что пишет в своём труде в отношении кибернетики сам Андре-Мари Ампер: «Кибернетика. Отношение между народами, изучаемые в обеих предшествующих науках (этнодицея и дипломатия — прим.ред.), объемлют лишь меньшую часть вещей, о которых должно заботиться хорошее правительство; поддержание публичного порядка, исполнение законов, справедливое разложение налогов, выбор людей, коих оно должно употреблять, и всё, что может способствовать улучшению общественного состояния, требует его неусыпного внимания.

Беспрестанно ему приходится выбирать среди различных мер ту, которая более всего пригодна к достижению цели. И лишь благодаря углублённому и сравнительному изучению различных элементов, доставляемых ему для этого выбора знанием всего того, что касается управляемого им народа, характера, нравов, воззрений, истории, религии, средств существования и процветания, организации и законов, может оно составить себе общие правила поведения, руководящие им в каждом отдельном случае.

Следовательно, только перебрав все науки, занимающиеся этими разнообразными элементами, мы приходим к той, о которой здесь идет речь и которую я называю Кибернетикой, от слова κυβερνητική, обозначавшего сперва, в узком смысле, искусство управления кораблём, а затем постепенно получившего у самих греков гораздо более широкое значение «искусства управления вообще».

—
Итак, кибернетика рисуется Ампером как наука о текущем управлении государством (народом), которая помогает правительству решать встающие перед ним конкретные задачи, с учётом разнообразных обстоятельств и в свете общей задачи принести стране мир и процветание. <...>

Роль кибернетики в политике подобна роли стратегии в военном искусстве, но это стратегия мира. Задача сохранения мира подчёркивается Ампером весьма настойчиво… <…>

Забота о мире и процветании органически вытекала и из всей социальной философии Ампера, из его мечты о разумном преобразовании общества. Проект кибернетики — лишь часть его глобального проекта развития общественных наук. Говоря сегодняшним языком, Ампер осуществлял системный подход. <...>

Отметим, что Ампер взял термин у древних греков и сам подчеркнул это преемство. Таким образом, речь идёт о продолжении давней, но затем прервавшейся линии мысли, линии, которая началась на заре истории, но затем затерялась среди других, более сильных течений. Между двумя её звеньями — около двух тысячелетий. Древняя кибернетика родилась на вольном морском просторе. Придя из лесов и степей индоевропейской прародины на изрезанные берега Эгеиды, эллины быстро стали народом мореплавателей, и ремесло кормчего, ведущего корабль по опасным волнам к далёкой, но заманчивой цели, было окружено у них почётом. Гомер повествует о многоопытном кормчем царя Менелая — Фронтиде, постигшем больше всех «тайну владеть кораблём в наступившую бурю», о спасших Одиссея феаках, чьи суда сами понимали мысли корабельщиков и, одетые мглой и туманом, быстро обегали море. <...>

Не удивительно, что управление кораблём сделалось у греков наглядной и популярной моделью управления и что слово «кибернет» (κυβερνητική) стало обозначать не только кормчего, но и правителя над людьми, будь то царь, архонт или тиран. <...>

Платон не раз говорит о кибернетике и в прямом, и в переносном смысле. «В ряде текстов, — резюмирует А. Дюкрок, — он рассматривает управление кораблём или колесницей («Алкивиад», «Георгий», «Политик»), и в этом случае кибернетика есть искусство кормчего. В других случаях он, напротив, называет кибернетикой искусство править людьми («Клитофонт»). Иногда, наконец, он рассматривает в общем виде то, чем можно управлять («Государство»)… Более того, Платон, мечтавший о глубоком преобразовании общества, пытался превратить политическую кибернетику из искусства в науку и может по праву рассматриваться как один из предшественников Ампера, а в конечном счёте и Винера. <…>

Греческое κυβερνητική было переделано римлянами в gubernator. Отсюда французское gouverneur, английское governer, итальянское governatore, русское «губернатор». <…>

Несмотря на усилия философов, управление государственным кораблём ещё много веков оставалось искусством, основанном на опыте и интуиции государственных людей. Слишком много надо было принимать во внимание вещей и слишком тонки и щекотливы были порою эти вещи! <...>

Не подкреплённое систематическим исследованием общее понятие кибернетики исчезло из литературы. Позже об искусстве практической политики писали такие авторы, как Бэкон и Макиавелли, но и здесь мы находим скорее эскизы к анализу, чем сам анализ. Больше внимания привлекала теория власти, впрочем, также далёкая от научной строгости и постоянно апеллировавшая к теологии. Ампер предложил создать науку об управлении государством и наметил некоторые пути к ней, но то была лишь постановка задачи.

Заметим, что в том же 1843 г. слово «кибернетика» (cybernetyka) для обозначения практической политики употребил, по-видимому независимо от Ампера, польский философ Фердинанд-Бронислав Трентовский (1808-1869)… В 1843 г. он опубликовал в Познани (тогда находившейся под властью Пруссии) на польском языке книгу «Отношение философии к кибернетике, или искусству править народом».

Точка зрения Трентовского, однако, значительно отличается от точки зрения Ампера. Польский философ, романтик и интуитивист, отводит политической науке («политической философии») важную роль созидательницы идеалов, примирительницы противоречивых взглядов, но практическую политику («кибернетику») считает областью свободного действия, выходящего за пределы всякой теории и определяемой волей правителя — кибернета… Философия облегчает кибернету решение его трудных задач, освещая дорогу вперёд. «Однако философия смотрит на общество лишь умом познающим, а цель её есть истинное познание, всесторонняя теория. Кибернетика же должна смотреть на общественное состояние умом действующим, а её цель — действие, сообразное с разнородными условиями и требованиями, наполеоновская практика» (Trentowski, 1843). В сущности, это книга не столько о кибернетике, сколько о том, что Ампер назвал теорией власти. Трентовский осуждает Платона как радикала, напрасно пытавшегося перестроить общество по абстрактному плану, вместо того чтобы ограничиться перестройкой мысли. <...>

Как мы знаем, Ампер смотрел иначе на связь теории с практикой. Он хотел сделать управление обществом научным как в определении целей, так и в выборе средств.

—
Андре-Мари Ампер (1775-1836) и Норберт Винер (1894-1964)…

Современная кибернетика берёт начало в трудах американского математика Норберта Винера. История этого открытия достаточно известна, и нам нет нужды подробно описывать события. Читатель может найти необходимые сведения в книге самого Винера.

Подобно Амперу, Винер был учёным с широким кругозором и многогранными интересами, с ярко выраженным влечением к новому и необычайному. Придя в математику из философии, он занимался также вопросами физики, техники, биологии, медицины. Он осуждал узкую специализацию и думал о больших проблемах, о содружестве разных дисциплин. Это помогло ему увидеть скрытое родство между рядом важных областей и наметить проект смелого соединения их в рамках новой общей науки «об управлении и связи в животном и машине».

Эта наука была названа американским учёным кибернетикой, но он тогда не знал о кибернетике Ампера и Платона и полагал, что создаёт неологизм: «По примеру других учёных, нам пришлось придумать хотя бы одно искусственное неогреческое выражение для устранения пробела. Было решено назвать всю теорию управления и связи в машинах и живых организмах кибернетикой, от греческого κυβερνητική — кормчий. Выбирая этот термин, мы тем самым признавали, что первой значительной работой по механизмам с обратной связью была статья о регуляторах, опубликованная Кларком Максвеллом в 1868 г., и что слово «governor», которым Максвелл обозначил регулятор, происходит от латинского искажения слова κυβερνητική. Мы хотели также отметить, что судовые рулевые машины действительно были одними из самых первых хорошо разработанных устройств с обратной связью».

Название было решено применять и ретроспективно. «Несмотря на то, что термин «кибернетика» появился только летом 1947 г., мы сочли удобным использовать его в ссылках, относящихся к более ранним периодам в этой области науки».

В 1948 г. книга Винера (Cybernetics: Or Control and Communication in the Animal and the Machine) выходит одновременно в Париже и американском Кембридже и становится сенсацией дня, предметом общего внимания и горячих споров. И тогда французские учёные вспоминают о кибернетике Ампера. <...>

В 1959 г. академик Аксель Иванович Берг выступил перед Президиумом Академии наук СССР с докладом о кибернетике, который начинался следующими словами: «В настоящее время ещё не существует общепринятого, точного определения термина «кибернетика», введённого Ампером. Про кибернетику можно сказать, что её методами человечество пользовалось всегда, но только не применяя этого термина, т. е., если можно так выразиться, пользовалось бессознательно, подобно тому, как оно пользуется весьма давно речью для обмена информацией, причём в большинстве случаев люди говорят прозой, а некоторые этого не знают». <...>

Кибернетика Ампера — наука о том, как управлять обществом, людьми. Всё, касающееся орудий и машин, он относит к технологии — науке первого порядка из ответвления физических наук. Техника той эпохи, невзирая на регулятор Ватта и ткацкий станок Жаккара, управлялась преимущественно вручную, и главной заботой инженера была не автоматика, а энергетика. Столь же специфическими казались и малоизученные тогда процессы управления в живых организмах.

Напротив, Винер исходил в первую очередь из потребностей техники, из проблем автоматизации, которые он связал с проблемами биологическими и медицинскими… В его работах уделяется немало внимания кибернетическому анализу социальных явлений. Норберт Винер: «Что касается социологии и антропологии, то очевидно, что информация и связь как механизмы организации действуют не только в индивидууме, но и в обществе». <...>

Подводя итоги сказанному, мы вправе признать кибернетику Винера продолжением и обобщением кибернетики Платона и Ампера, но вместе с тем она является продолжением и обобщением автоматики Герона, Ватта, Максвелла, Вышнеградского, техники связи Шаппа, Шиллинга, Белла, Попова, вычислительной техники Паскаля, Лейбница, Бэббеджа, физиологии Декарта, Павлова, Кеннона, статистической физики Больцмана, Гиббса, Смолуховского. Сила её прежде всего в общности и абстрактности. <…>

В целом же все течения кибернетической мысли — политические, технические, биологические — можно с известным основанием возвести к древней кибернетике кормчих, где задача управления впервые, по-видимому, обрисовалась достаточно чётко и выпукло. Свободная стихия воды многому научила человека, пока он, наконец, не оседлал стихию молнии!

Взвешивая сделанное французом и американцем, современный кибернетик Р. Коссен заключает: «Ампер выковал слово на французском языке, Винер воссоздал его на английском. Ампер открыл идею, Винер вновь нашел её спустя сто лет и, используя благоприятные обстоятельства, возвратил ей порыв, который она утратила». <...>

Своеобразным промежуточным звеном между политической кибернетикой Ампера и общей кибернетикой Винера была развившаяся с начала XX в. теория организации. Назовём, в частности, этюды об организации немецкого химика В. Оствальда (1912-1913); проект тектологии — всеобщей организационной науки, с которым выступил у нас философ А. А. Богданов (1925-1928); работы по праксеологии — теории действия — нашего математика и экономиста Е. Е. Слуцкого (1926) и польского философа Т. Котарбинского (1955). Можно думать, что Котарбинский и особенно Богданов в некоторой мере приближались к общей концепции кибернетики, однако они оставались в рамках качественного, доматематического подхода. <...>

У Ампера — твёрдая вера в силу разума, в божественную искру, вдутую в глиняного Адама. <...> Винер, подобно Вольтеру, не спешит утверждать, что всё идёт к лучшему в этом лучшем из миров. Он сомневается, что естественная машина, именуемая Homo sapiens, сконструирована вполне удачно. Он знает, что наука благотворна лишь в чистых руках, что могущество, доставляемое ею, может быть обращено против человека, стать орудием его порабощения и гибели. <...>

Несомненно, люди и их объединения представляют собою системы гораздо более высокой сложности, с гораздо более тонкими и разнообразными связями, нежели те технические и физиологические системы, которыми сначала занималась кибернетика, и в этом отношении предостережения Винера заслуживают внимания. Необходим более мощный, более гибкий математический аппарат, более совершенные вычислительные машины и средства программирования. <...>

Дальнейшие успехи кибернетики будут, по всей видимости, связаны с глубоким математическим и экспериментальным изучением процессов роста и развития. Эта линия исследований кажется сейчас наиболее обещающей и интересной. Именно процессы роста и развития, неотделимые от всех проявлений жизни, и делают её столь отличной от косных, неживых предметов, естественных и искусственных. Это проблема самоорганизации систем, соединяющая в себе, как в фокусе, многие фундаментальные трудности кибернетического анализа общественных процессов и процессов биологических и психических. <…>

Можно предположить, что овладевание механизмами самоорганизации окажет огромное воздействие не только на искусство управления, но и на все стороны человеческой цивилизации и откроет перед наукой и техникой новые пути. В частности, это был бы прямой путь к решению ключевых проблем искусственного разума и искусственной жизни.