Ницше. Филолог и философ. Заветы античности
Антология мысли | Фридрих Ницше. Филолог и философ: книги и мысли. Заветы античности
/ Из рабочих тетрадей Ф. Ницше. Черновики и наброски (1869-1873).
/ Ф. Ницше. Энциклопедия филологии.
/ Полное собрание сочинений Ф. Ницше.
≪ У Платона ещё нет разделения между philologos и philosophos. Позднее philologos тот, кто черпает из книг. А philosophos тот, кто черпает из себя самого… В конце XIV и XV вв. юрист, теолог, медик и т. д. были одновременно и филологами.
Филология как наука о древнем мире не может, разумеется, продолжаться вечно; материал её исчерпаем. Не может быть исчерпано постоянно новое приспосабливание каждого века к классической античности, оценка себя по её мерке.
Поставьте перед филологом задачу — посредством античности лучше понять своё время: тогда задача его становится вечной. — Вот антиномия филологии: в действительности древность всегда понимали только через современность — так не пришло ли время современность понимать через древность? Точнее: люди всегда объясняли для себя древность, исходя из пережитого ими, а по примеру освоенной таким образом древности таксировали, оценивали свой собственный опыт.
Следовательно, наличие опыта должно быть обязательным условием для филолога — но это значит: сперва будь человеком, тогда и в качестве филолога ты будешь небесплоден. Отсюда следует, что филологами пригодны быть зрелые мужи, те, кто на всём протяжении богатой опытом жизни филологами не были.
Из всех ветвей знания филология до сего дня — в наиблагоприятнейшем положении: столетиями у всех народов наибольшее число поспешествующих ей, коим вверено попечение о благородном юношестве и тем самым — прекраснейший случай для того, чтобы преумножить себя, чтобы возбудить к себе почтение. Каким путём достигли они этой власти?
Перечисление различных предрассудков в их пользу. Что же теперь, когда таковые были распознаны в качестве предрассудков? — Что останется от филологии, если вычесть интересы сословия, поиска средств пропитания? Если произнести вслух правду о классической древности и о мере её дарований в деле воспитания для современной эпохи?
Только союз между филологами, которые не хотят или не могут понять древность, и общественным мнением, которое руководствуется предрассудками на сей счет, до сих пор ещё сообщает филологии её могущество.
Греческие боги не требовали перемены образа мыслей; они вообще не были чересчур докучливы и назойливы: почему и было возможно принимать их всерьёз и верить в них. Как бы то ни было, греческий дух созрел в гомеровские времена: легкомысленность образов и фантазии необходима, чтобы сколько-нибудь успокоить и направить в свободное русло непомерно страстный природный склад.
Всякий раз, как слово берёт в них разум, какой же горькой и жестокой предстаёт жизнь! Они не обманывают себя. Но они окружают жизнь игрою иллюзий. Симонид учит жизнь принимать как игру: серьёзность слишком была им знакома как боль. В песнях их поэтов страдания людей для богов — удовольствие. Это-то греки знали: лишь через искусство само страдание может стать удовольствием, vide tragoediam.
Задачей должно быть — превзойти всё греческое действием. Но для этого нужно сперва познать его! — бывает такая основательность, что служит лишь предлогом для ничего не делания.
Задумаемся, много ли понимал в древностях Гёте; конечно же, меньше, чем филолог, и всё-таки достаточно, чтобы столкновение его с ними было плодотворно. Не должно знать о предмете больше, чем можешь создать и сам. Более того, единственное средство воистину познать что-либо — попытаться сделать это.
Попробуй жить по-древнему — это тотчас приблизит тебя к древним на сто вёрст ближе, чем вся учёность. — Наши филологи не дают малейшего повода заподозрить, что они хоть сколько-нибудь готовы к такому состязанию с классической древностью, — вот почему их античность остаётся без воздействия на учеников.
Наука как состязание (Ренессанс, Гёте) и наука как безнадёжность! ≫