Есенин. Нужен поход на Европу
И.И.ШНЕЙДЕРУ
21 июня 1922 г. Висбаден
Висбаден. Июнь 21. 922.
Милый Илья Ильич! Привет Вам и целование.
Простите, что так долго не писал Вам, берлинская атмосфера меня издёргала вконец. Сейчас от расшатанности нервов еле волочу ногу. Лечусь в Висбадене. Пить перестал и начинаю работать.
Если бы Изадора не была сумасбродной и дала мне возможность где-нибудь присесть, я очень много бы заработал и денег. Пока получил только сто тысяч с лишним марок, между тем в перспективе около 400. У Изадоры дела ужасны. В Берлине адвокат дом её продал и заплатил ей всего 90 тыс<яч> марок. Такая же история может получиться и в Париже. Имущество её: библиотека и мебель расхищены, на деньги в банке наложен арест.
Сейчас туда она отправила спешно одного ей близкого человека. Знаменитый Поль Бонкур не только в чём-нибудь помог ей, но даже отказался дать подпись для визы в Париж. Таковы её дела… Она же как ни в чём не бывало скачет на автомобиле, то в Любек, то в Лейпциг, то во Франкфурт, то в Веймар. Я следую с молчаливой покорностью, потому что при каждом моём несогласии — истерика.
Германия? Об этом поговорим после, когда увидимся, но жизнь не здесь, а у нас. Здесь действительно медленный грустный закат, о котором говорит Шпенглер. Пусть мы азиаты, пусть дурно пахнем, чешем, не стесняясь, у всех на виду седалищные щёки, но мы не воняем так трупно, как воняют внутри они. Никакой революции здесь быть не может.
Всё зашло в тупик. Спасёт и перестроит их только нашествие таких варваров, как мы.
Нужен поход на Европу. — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —
Однако серьёзные мысли в этом письме мне сейчас не к лицу. Перехожу к делу. Ради Бога, отыщите мою сестру через магазин (оставьте ей письмо) и устройте ей получить деньги, по этому чеку в «Ара». Она, вероятно, очень нуждается. Чек для Ирмы только пробный. Когда мы узнаем, что вы получили его, тогда Изадора пошлёт столько, сколько надо.
Если сестры моей нет в Москве, то напишите ей письмо и передайте Мариенгофу, пусть он отошлёт его ей.
Кроме того, когда Вы поедете в Лондон, Вы позовите её к себе и запишите её точный адрес, по которому можно было бы высылать ей деньги, без которых она погибнет.
Передайте мой привет и все чувства любви моей Мариенгофу. Я послал ему два письма, на которые он почему-то мне не отвечает.
О берлинских друзьях я мог бы сообщить очень замечательное (особенно о некоторых доносах во французск<ую> полиц<ию>, чтоб я не попал в Париж). Но всё это после, сейчас жаль нервов.
Когда поедете, захватите с собой все книги мои и Мариенгофа и то, что обо мне писалось за это время.
До скорого свиданья. Любящий Вас Есенин.
Ирме мой нижайший привет. Изадора вышла за меня замуж второй раз и теперь уже не Дункан-Есенина, а просто Есенина.
1. Печатается по автографу (РГАЛИ, Российский государственный архив литературы и искусства). На последней странице письма — гриф отеля «Adlon» (слева) и его адрес: «Berlin / Unter den Linden, 1 / am Pariser Platz» (справа).
2. { …берлинская атмосфера меня издергала вконец. ~ Пить перестал и начинаю работать. } — За сорок дней, которые прошли с момента приезда Есенина в Германию, он посетил редакции нескольких газет и журналов, ряд издательств, заключил договоры на издание своих книг, написал автобиографию для НРК, выступил с чтением стихов в берлинском «Доме искусств» (12 мая) и на вечере «Нам хочется вам нежно сказать» (1 июня), встречался с М.Горьким, А. Н. Толстым и Н. В. Крандиевской-Толстой, А.Ветлугиным (В.И.Рындзюном), А. Б. Кусиковым и др. Вечера и встречи проходили в накалённой атмосфере эмигрантских аудиторий, со скандалами и эпатажем.
Лола Кинел отмечала, что после нелёгкой жизни в Берлине А.Дункан повезла Есенина в Висбаден «для лечения и отдыха. Доктор, который осмотрел Есенина, сказал ей, что его состояние очень серьёзно, что он должен прекратить пить хотя бы на два-три месяца, иначе у неё на руках окажется маньяк. Есенин, который испытал нечто вроде нервного шока и страдал невритом, обещал подчиниться предписаниям доктора».
3. { пока получил только сто тысяч с лишним марок, между тем в перспективе около 400. } — Берлинские РУИ и издательство З. И. Гржебина, а также НРК приняли к изданию произведения Есенина («Пугачёв», «Собрание стихов и поэм», автобиографию «Сергей Есенин») и должны были заплатить ему гонорары, о которых он, видимо, и пишет. В конце июня вышла автобиография (НРК), «Пугачев» — в июле-авг., а «Собрание» — в сент.—нояб. 28 мая в «Литературном приложении» к Нак. напечатано сообщение (в разделе «Хроника») о том, что Есенин продал РУИ антологию своих стихов 1918–1922 гг., в том числе и трагедию «Пугачёв». Г. Б. Забежинский, работавший в этом издательстве, вспоминал: «Для редакторов РУИ, только за год до того приехавших из Москвы, имя Есенина звучало не менее громко, чем имя Р. М. Рильке, Стефана Георге и Гофмансталя, которых они издавали в серии „Всемирный пантеон“, тиражом в 5000 экземпляров. Естественно, что они читали „Пугачёва“ только для очистки совести; никому из них и в голову не могло прийти возражать против издания этой поэмы. В спешном порядке её набрали и напечатали отдельным изданием (вне серий)».
4. { Здесь действительно медленный грустный закат, о котором говорит Шпенглер. } — Речь идёт о книге О.Шпенглера «Закат Европы» (1921; рус. пер. 1923).
5. { Нужен поход на Европу. } — Далее следуют полторы строки тире, проставленных Есениным. Они безусловно носят знаковый характер и, по-видимому, имеют ту же природу, что и тире, вплоть до недавнего времени заменявшие буквы «нецензурных» слов в изданиях сочинений и писем русских классиков.
6. { Изадора вышла за меня замуж второй раз… } — Первый раз брак Есенина и А.Дункан был зарегистрирован 2 мая 1922 г. в Москве. Готовясь к поездке за океан и зная об отношении американской общественности к браку (на примере М.Горького и М. Ф. Андреевой), Есенин и А.Дункан ещё раз зарегистрировали свой брак в Берлине.
7. С 1920 по 1922 гг. в Берлине выходило почти 60 русских газет и журналов. За период с 1919 по 1924 гг. увидели свет около 2200 книг на русском языке: это больше, чем в Москве и Петрограде. Причины: дешевизна бумаги и типографских услуг, исторически сложившаяся мощная русская диаспора. Издания распространялись не только в Германии, но и в других странах Европы, в России, а также в Америке. С 1918 по 1928 гг. в Берлине насчитывалось около 90 эмигрантских издательств (по другим данным, до 200). По данным официальной германской статистики, в 1922 г. годовая продукция книг на русском языке превышала количество изданий, выпускавшихся для немцев. Подобного тогда не было более нигде.